Видели, как эта штуковина летела? Как будто ей управляли с дистанционного пульта.
Помощник шерифа Футмен бочком пробирается сквозь толпу.
Что-то нашли?
Извиняюсь, начальник, говорит Лукас, убирая ногу с темного предмета. Пришлось наступить, чтобы остановить эту штуку.
Футмен не отвечает. Опустившись на одно колено в снег, он пристально изучает находку.
Конечно, это никакой не пакет.
Это шляпа. Аккуратная маленькая черная шляпа.
Вылинявшая от времени, потертая, с обтрепавшимися полями. В ее смятой, вдавленной тулье зияет длинная прореха с рваными краями.
Да она провалялась тут целую вечность, говорит помощник шерифа, поднимаясь на ноги. Это точно не по нашему делу.
Да она провалялась тут целую вечность, говорит помощник шерифа, поднимаясь на ноги. Это точно не по нашему делу.
Он идет прочь, и толпа любопытствующих потихоньку расходится.
Гвенди застыла на месте. Кусая губы, она завороженно смотрит на черную шляпу и не замечает, что Чарли Браун и его сын наблюдают за ней. Может быть, Фаррис пытается передать мне какое-то сообщение? размышляет она. Или он просто шутит со мной? Решил отыграться за упущенное время?
Она наклоняется, чтобы рассмотреть шляпу получше, но та уносится прочь, подхваченная новым порывом ветра, который сдувает ее к дороге. Поднявшись высоко в воздух, черная шляпа ныряет к земле, катится на боку, словно фрисби, а потом снова взмывает ввысь.
Запрокинув голову к небу, Гвенди стоит посреди заснеженного поля и наблюдает, как черная шляпа исчезает среди верхушек деревьев на другой стороне дороги. Обернувшись, Гвенди видит, что цепочка искателей, растянувшаяся по полю, уже двинулась дальше без нее.
40
Хоумленд самое большое и самое красивое из всех трех кладбищ Касл-Рока. Его высокие кованые ворота оснащены крепким замком, но запирают их лишь дважды в год: на выпускной в школе и в ночь Хеллоуина. Здесь похоронен Джордж Баннерман, бывший шериф Касл-Рока. И Реджинальд Мерилл по прозвищу Папаша, один из самых известных скандально известных жителей города.
Гвенди въезжает на кладбище в сумерках. В гаснущем свете дня Хоумленд с его грядой невысоких холмов, каменными надгробиями и густеющими тенями кажется то ли умиротворяющим, то ли зловещим. Может быть, и тем и другим, думает Гвенди, выходя из машины. Может быть.
Она хорошо знает дорогу и идет напрямик, утопая по колено в снегу, к небольшому участку на вершине крутого холма, окаймленного сосновой рощей. Под деревьями в тех местах, где сплетение густых ветвей не дает снегу падать на землю, виднеются пятачки голой почвы. Верхушки сосен качаются и шелестят на холодном ветру, словно нашептывают друг другу свои древесные секреты.
Гвенди останавливается у могилы в последнем ряду. Здесь деревья растут плотнее и загораживают угасающий дневной свет, и без того бледный и слабый. Все погружено в густую тень, но Гвенди наизусть знает надпись на могильном камне:
Встав на одно колено прямо в снег здесь он неглубокий, всего два-три дюйма, Гвенди снимает перчатку и проводит пальцем по буквам, выбитым в камне. Как всегда, у нее возникает немало вопросов к человеку, придумавшему эту надпись. Потому что со своей задачей он справился, прямо скажем, паршиво. Где точные даты рождения и смерти Оливии? Это важные даты, почему их сюда не включили? И что «Наш возлюбленный ангел» говорит о настоящей Оливии Кепнес? Ровным счетом ничего. Ничего, что действительно сохранит память о ней. Почему здесь не написано, что у Оливии был заразительный смех и что она знала о Питере Фрэмптоне больше, чем кто-либо другой в целом мире? Почему не написано, что она обожала конфеты любые конфеты и дурацкие фильмы ужасов, которые крутили по телику поздно ночью? И что после школы она собиралась пойти учиться на ветеринара?
Гвенди стоит на коленях в снегу ноги окоченели, несмотря на теплые непромокаемые ботинки; впрочем, ноги замерзли еще на поле, после нескольких часов бесплодных поисков, рядом со своей давней подругой до тех пор, пока пятна теней не сливаются в одну сплошную густую тень. Потом она прощается с Оливией и медленно возвращается к машине, уже в темноте.
41
Гвенди запирает машину и идет к дому. Где-то на полдороге она слышит шаги за спиной.
Оглянувшись через плечо, она всматривается в темноту. На стоянке вроде бы никого нет, хотя Гвенди явственно слышит чьи-то поспешные шаги. А потом видит его: мужчину, едва различимого в сумраке между двумя уличными фонарями. Он идет в ее сторону быстрым шагом. Сейчас их разделяет ярдов тридцать.
Тоже прибавив шаг, Гвенди подходит к подъезду и набирает код на домофоне. Рука заметно дрожит. Гвенди толкает дверь, но та почему-то не открывается.
Гвенди снова оглядывается, вдруг запаниковав. Мужчина приблизился. Теперь между ними не больше пятнадцати ярдов. В темноте непонятно, но, похоже, он в лыжной маске, закрывающей лицо. Точно как в ее сне.
Она опять набирает код, сосредоточившись на каждой цифре. Тихонько звякнув, замок открывается. Гвенди ныряет в подъезд и, захлопнув за собой дверь, бежит вверх по лестнице на второй этаж. Когда она отпирает квартиру, снизу доносится дребезжание входной двери. Кто-то ломится в дом.
От волнения Гвенди не сразу попадает ключом в замок. Ворвавшись в квартиру, она запирает дверь, бежит к окну, выходящему на стоянку у дома, и выглядывает наружу.
На стоянке пусто. Незнакомца нигде не видно.
42
Доброе утро, Шейла, говорит Гвенди, на удивление бодро для столь раннего часа. Я к шерифу Риджвику.
Тощая, как огородное пугало, женщина с ярко-рыжими волосами отрывается от журнала.
Привет, Гвенди. Жаль, что я пропустила ту вашу встречу. Говорят, там искрило неслабо.
Шейла Брайхем служит диспетчером в полицейском участке Касл-Рока уже двадцать пять лет. Она также отвечает за работу регистратуры и кофейного аппарата. Окончив местный муниципальный колледж, Шейла сразу устроилась на службу в полицию в те незапамятные времена, когда брюки-клеш еще были на пике моды, а Джордж Баннерман патрулировал улицы Касл-Рока. Она прожила здесь всю жизнь, здесь вышла замуж и вырастила детей. Она опекала Алана Пэнгборна все десять лет, что он занимал пост шерифа, и в отличие от многих жителей Касл-Рока не сбежала из города после большого пожара в 1991 году, хотя сама пострадала в огне и провела три недели в больнице.
Боюсь, не все избиратели мне доверяют, говорит Гвенди.
Шейла небрежно отмахивается.
Не бери в голову. Кэрол Хоффман злая как сто чертей даже в хорошие дни причем хорошие дни выдаются нечасто.
Все равно как-то нехорошо получилось. Бедная женщина
Шейла фыркает себе под нос.
Если хочешь кого-нибудь пожалеть, пожалей ее мужа.
Тут я согласна.
Шейла вновь берет в руки журнал.
Проходи. Он тебя ждет.
Спасибо. С Рождеством, Шейла.
Та опять фыркает и утыкается в журнал.
Дверь в кабинет Риджвика приоткрыта, и Гвенди входит без стука. Шериф сидит за столом, говорит с кем-то по телефону. Подняв вверх указательный палец, он произносит одними губами: «Минуточку» и жестом предлагает ей сесть.
Я понимаю, Джей. Но время не терпит. Результаты нужны были еще вчера. Лицо шерифа мрачнеет. Мне все равно. Мне нужны результаты.
Он вешает трубку и смотрит на Гвенди.
Прошу прощения.
Ничего страшного, отвечает она. А теперь объясни, зачем столько секретности. Почему нельзя было поговорить по телефону?
Шериф качает головой.
Не доверяю я этим сотовым телефонам. Не хватало нам только утечки информации.
Ты такой же параноик, как мой папа. Он себя накрутил до истерики. Он уверен, что вся электроника в мире отключится сразу, как только часы пробьют полночь на следующей неделе.
Скажи это Томми Перкинсу. Он утверждает, что ежедневно ловит на свой коротковолновый радиоприемник по полудюжине разговоров с мобильных.
Гвенди смеется.
Том Перкинс впавший в маразм старикашка-извращенец. Ты что, веришь всему, что он говорит?
Шериф пожимает плечами.
А как тогда он узнал раньше всех, что Шелли Пайпер беременна?
Может, он сам этому поспособствовал, старый проказник.
Риджвик смотрит на нее, открыв рот.
Гвенди Питерсон!
Да брось, говорит Гвенди, взмахнув рукой. И не тяни, Норрис. Неужели все настолько плохо?
Его улыбка мгновенно гаснет.
Боюсь, что да.
Ну, давай. Говори.
Он встает и закрывает дверь. Вернувшись к столу, выдвигает ящик, вынимает оттуда большой конверт и вручает его Гвенди.
Смотри сама.
Она открывает конверт. Там лежат две большие цветные фотографии. На первом снимке три маленьких белых предмета. Не очень понятно, что это такое. Но на второй фотографии крупным планом они видны четче.
Гвенди удивленно оборачивается к шерифу.
Зубы?
Он молча кивает.
Откуда?
Их обнаружили в кармане розовой толстовки Карлы Хоффман.
43
Эти три зуба никак не выходят у Гвенди из головы. Она размышляет о них весь день и даже вечером, когда принимает душ и готовится ехать вместе с родителями на Рождественскую мессу.
Криминалисты уже подтвердили, что зубы, переданные на экспертизу, типичны для ребенка женского пола в возрасте Карлы Хоффман, и шериф Риджвик обратился в стоматологическую клинику, где наблюдается девочка, чтобы выяснить, есть ли у них рентгеновские снимки ее зубов. Родители Карлы знают, что полиция нашла толстовку, но не знают о жуткой находке в кармане.
Это первая конкретная улика, сказал шериф Гвенди сегодня утром. Надо ее проработать, пока новость не разлетелась по всему городу.
Из-за этих зубов Гвенди совершенно забыла о вчерашнем случае на парковке, но сейчас, выбирая наряд для церкви, она вспоминает о нем.
Сегодня все это кажется дурным сном. Незнакомец был в лыжной маске, теперь Гвенди в этом уверена. Но в такое время года многие ходят по улицам в лыжных масках. А кроме маски Гвенди почти ничего и не помнит. Темная куртка, темные брюки может быть, джинсы, сапоги или ботинки на каблуках. Она сначала услышала его шаги и только потом разглядела его самого. И еще одна маленькая деталь: Гвенди не заметила на стоянке у дома никаких незнакомых машин. Значит, тот человек либо оставил машину неподалеку и пришел к дому пешком, либо живет где-то рядом.
Но зачем ему это понадобилось? размышляет она, выбрав длинное черное платье и кожаные сапоги. Он хотел просто меня напугать? Или тут что-то другое? Если на то пошло, знал ли он, что это я? Может, это какой-то дурацкий розыгрыш. И не имеет ко мне отношения.