Не отпуская моей руки, девочка направилась в свою комнату. Шкаф и комод опустели, на кровати больше не было белья, все игрушки исчезли. Я посмотрела на Эмили, пытаясь понять, что происходит в ее душе.
Можно мне забрать кроватку?
Да, кивнула я. Попрошу Хэла, чтобы он заехал за ней.
Мы зашли в комнату Трейси. Эмили села на краешек постели. Наморщила лоб, но не заплакала. Наверное, они с мамой частенько уютно устраивались здесь по вечерам, читали или просто над чем-нибудь смеялись. Девочка заглянула под кровать.
Тут раньше были мои книжки.
Они у Греты.
Эмили открыла коробку, лежащую рядом с комодом, и начала перебирать одежду Трейси. Почти в самом низу она обнаружила розовый свитер с Микки и Минни Маусами и, сняв куртку, натянула его.
Можно?
Конечно. Бери, что хочешь. Это все твое.
Она вытащила толстовку, серую, с потрепанными рукавами, и прижала к себе. Вероятно, Трейси любила ее больше всех. Потом мы нашли коробку с надписью «Рождество». Эмили открыла ее. В ней лежало несколько шариков, гирлянда и фарфоровая рождественская композиция: Иосиф, Мария и младенец. Я наблюдала, как Эмили ходит среди коробок, проводя по ним ладошкой. Мы с девочкой выглядывали из окон, копались в коробках, перебирали вещи. Когда мы закончили, я направилась к выходу и взялась за ручку двери, но Эмили удержала меня, прижавшись к моей ноге: ей не хотелось уходить. Всхлипнув, девочка скользнула на пол, и я поняла: именно в этот момент она осознала, что никогда больше сюда не вернется. Не увидит, как мама в любимой серой толстовке делает макияж в ванной перед зеркалом. Не будет больше смотреть мультики, сидя у нее на коленях, или уютно устраиваться в ее постели с любимой книжкой. Эмили рыдала у меня на руках. Вдвоем мы сидели у порога и смотрели на заваленный коробками дом, о котором у этой малышки останутся лишь воспоминания. Всей душой я желала, чтобы девочка запомнила, как выглядело это место раньше, запомнила его запах, и любовь, которой оно было наполнено. Я молилась, чтобы она никогда не забыла его, ведь здесь Эмили провела первые годы своей жизни. Ничто не может заставить пятилетнего ребенка принять утрату и навеки попрощаться с мамой. Но Эмили справилась. Не знаю, сколько времени мы там пробыли. Неважно. Мы ушли, когда она была готова покинуть дом. Девочка взяла меня за руку и закрыла за собой дверь.
Я надела перчатки, села в машину и включила обогрев. Такого холода в декабре не случалось по меньшей мере несколько лет. По дороге к Делфи я успела позвонить двум другим приемным семьям, но одна из них уехала из штата на праздники, а во второй никто не взял трубку. Я подъехала к дому. Карен встречала меня у порога.
Карен, мне так жаль, проговорила я, закрывая за собой дверь. Как Эрик?
Наверху, разговаривает с мамой по телефону. Это не было неожиданностью, они пытались подготовиться, но
К такому подготовиться невозможно, кивнула я.
Невозможно. Карен переминалась с ноги на ногу, и я поняла: она что-то недоговаривает.
В чем дело, Карен?
Мы с мужем собираемся какое-то время пожить у его мамы, чтобы уладить все дела. Эрик не старший сын, но сейчас только он может о ней позаботиться. Мы должны помочь ей перебраться в пансионат для пожилых людей, и не знаем, сколько времени займет переезд. Может понадобиться несколько недель.
Я поняла: им сейчас не до Эмили.
Я просто не знаю, можно ли
Все в порядке. Не волнуйтесь за нее.
Она чудесная девочка, вздохнула Карен. Но похороны и все прочее могут плохо сказаться на ребенке. Патриция, мне крайне неловко. Мы обязательно снова заберем ее, как только вернемся домой.
Спасибо, Карен. Я устрою Эмили туда, где за ней присмотрят, пока вы в отъезде.
Эмили вышла в коридор с чемоданом в руках. Присев на корточки, Карен застегнула ей куртку. Девочка смотрела в пол. Карен поцеловала ее в лоб и открыла дверь.
В чем дело, Карен?
Мы с мужем собираемся какое-то время пожить у его мамы, чтобы уладить все дела. Эрик не старший сын, но сейчас только он может о ней позаботиться. Мы должны помочь ей перебраться в пансионат для пожилых людей, и не знаем, сколько времени займет переезд. Может понадобиться несколько недель.
Я поняла: им сейчас не до Эмили.
Я просто не знаю, можно ли
Все в порядке. Не волнуйтесь за нее.
Она чудесная девочка, вздохнула Карен. Но похороны и все прочее могут плохо сказаться на ребенке. Патриция, мне крайне неловко. Мы обязательно снова заберем ее, как только вернемся домой.
Спасибо, Карен. Я устрою Эмили туда, где за ней присмотрят, пока вы в отъезде.
Эмили вышла в коридор с чемоданом в руках. Присев на корточки, Карен застегнула ей куртку. Девочка смотрела в пол. Карен поцеловала ее в лоб и открыла дверь.
Передайте мистеру Эрику, мне очень жаль, что ему так грустно, попросила Эмили.
Карен улыбнулась и поцеловала ее еще раз.
Я помогла девочке устроиться на заднем сиденье, потом села за руль. Нужно найти для нее другую приемную семью как можно скорее. Я решила отвезти Эмили в Дом Уэсли его построили члены методистской церкви во время Гражданской войны для оказания помощи вдовам и сиротам. В последние годы там жили дети старше шести лет, которых не успели поместить в семью. Эмили могла бы провести в Доме Уэсли несколько дней, пока я не найду ей других приемных родителей. Я взглянула на девочку в зеркало заднего вида. Эмили отвернулась к окну, прижимая к себе игрушечного мишку. Она почти не изменилась за те пять месяцев, что мы не виделись. Все такая же тихая. В глазах растерянность, которую я заметила еще в июле. Я свернула на дорогу, ведущую к Дому Уэсли. Ехала очень медленно и вскоре поняла, что совсем не жму на газ: машина продолжала двигаться по инерции. Эмили отрешенно смотрела в окно. Я остановилась перед знаком «уступи дорогу» у въезда на территорию Дома Уэсли и долго не трогалась с места, наблюдая за девочкой в зеркало. Она почувствовала, что машина остановилась, и перевела взгляд на меня. Я повернулась к ней и попыталась улыбнуться, но не смогла. Я видела, что ей страшно. Эмили продолжала смотреть мне в глаза, и у меня защемило сердце. На свете слишком много горя. Пятилетние малышки, потерявшие матерей, не должны в одиночку преодолевать тяготы жизни, особенно накануне Рождества. Мама всегда говорила мне, что нам приходится постоянно делать выбор. «Иногда какое-то решение может повлечь за собой трудности, с которыми тебе придется справляться, не уставала повторять она. А иногда может перевернуть всю твою жизнь, и с этим тебе тоже не раз придется столкнуться». То, что я задумала, нарушало правила поведения социальных работников. Возможно, мне сделают выговор или даже уволят, но меня это не беспокоило. Я развернулась и поехала прочь от Дома Уэсли, совершенно не представляя, чем принятое решение для меня обернется в дальнейшем.
Я заехала в гараж.
Вот мы и на месте.
Эмили отстегнула ремень безопасности. Я открыла заднюю дверцу, и девочка выбралась наружу. Я достала из багажника ее чемодан.
Думаю, будет лучше, если ты переночуешь у меня. Согласна?
Она кивнула.
Лапа выбежала навстречу и принялась вылизывать нам лица и руки. Эмили отвернулась.
Ну-ка, хватит! Лежать!
Лапа легла перед гостьей, стуча хвостом по полу.
Это Лапа.
Собака так рьяно размахивала хвостом, что вся подергивалась от радости.
Странное имя, заметила Эмили.
Не особо оригинальное, но, чтобы его придумать, нам все-таки понадобилась пара секунд.
Эмили протянула руку к собаке, как мне показалось, с некоторой опаской.
Осторожно, она может зализать тебя до смерти!
Эмили боязливо прикоснулась к Лапе. Та резко вскинула морду, чтобы лизнуть ее руку. Девочка отскочила.
Лапа, перестань, строго велела я.
Собака опять улеглась у ног Эмили и заскулила.
Я перевела взгляд на девочку.
Хочешь есть?
Она покачала головой.
А пить? Молоко, сок?
Мама не разрешает мне много пить на ночь, потому что я могу промочить кровать.
Навещая Эмили у Делфи, я уже обращала внимание, что она говорит о маме в настоящем времени.
Тогда давай я уберу твою курточку и покажу тебе, где ты будешь спать.
Я помогла девочке снять куртку и, повесив ее в шкаф, обернулась.
Я помогла девочке снять куртку и, повесив ее в шкаф, обернулась.
Уверена, что не хочешь есть?
Малышка снова отказалась.
Хорошо, тогда пойдем наверх.
Мы поднялись в спальню для гостей. Лапа бежала впереди. Девочка встала на пороге комнаты. Я поставила ее чемодан на пол и села на кровать.
Заходи, Эмили, не стесняйся.
Она вошла и остановилась напротив меня. Я помогла ей раздеться.
Тебе нужно в туалет?
Эмили помотала головой.
Если вдруг ночью понадобится, то он прямо тут. Я указала в коридор. Ну что, ты ложишься?
Девочка кивнула. Откинув одеяло, я помогла ей забраться в постель. Лапа сразу же последовала примеру гостьи.
Ну-ка слезь! нахмурилась я.
Не люблю, когда в кровать попадает шерсть.
Эмили погладила собаку.
Можно она поспит здесь?
Заметив довольный взгляд Лапы, я поняла придется уступить. Подоткнула Эмили одеяло, так, что ее мишка оказался накрыт с головой. Девочка высвободила мордочку медвежонка.
Он так не может дышать.
Я улыбнулась и поправила на мишке одеяло.
Как его зовут?
Эрни.
Хорошее имя, очень ему подходит. Давно он у тебя?
Давно, с тех пор как я была маленькой.
Ну, значит, он очень преданный друг. Прямо как Лапа.
Эмили кивнула.
Хочешь, я не буду выключать свет в коридоре? Вдруг тебе нужно будет встать.
Она снова кивнула.
Я убрала прядку волос у нее со лба и сжала ее ладошку. Потом погасила свет и, чуть прикрыв за собой дверь, заглянула в спальню.
Если что, я в соседней комнате.
Эмили приподняла голову с подушки.
Откройте, пожалуйста, дверь пошире.
Я оставила дверь распахнутой и направилась к себе в комнату.
А вы можете посидеть со мной?
Я вернулась.
Пожалуйста, побудьте со мной, пока я не засну.
Я снова поправила ей одеяло и опустилась на стул рядом с кроватью. Эмили указала на край постели.
Лучше сядьте здесь, хорошо?
Я пересела и взяла ее за руку. Девочка закрыла глаза и попыталась заснуть.
А можно вы со мной ляжете? попросила она, не открывая глаз.
Несколько секунд я медлила: не люблю лежать в одежде, она сильно мнется.
Эмили посмотрела на меня. Я мешкала чересчур долго для такой простой просьбы. Ничего не поделать: малышке страшно. Я сняла обувь и легла рядом, не отпуская ее руки.
Если хочешь, я останусь тут на всю ночь, предложила я.
Эмили кивнула. Я увидела, как по ее щеке сползла слезинка, но промолчала. Разве мои слова могут вернуть ей маму или помочь понять, почему так произошло? Смахнув слезу со щеки девочки, я помолилась, чтобы Господь послал ей любящую семью. Когда дыхание Эмили стало ровным, я уснула.
Натан Эндрюс показался из люка, ведущего на чердак гаража, и прочел надпись на коробке:
Фонарики.
Его жена, Меган, принялась взбираться по лестнице, чтобы взять коробку.
Не лезь сюда, заволновался Натан.
А иначе я до нее не доберусь, возразила Меган.
Я сам слезу.
Натан стал спускаться, держа коробку на плече. На середине лестницы он протянул ее Меган, предупредив:
Осторожно, тяжелая.
Меган приняла ношу у него из рук и, закатив глаза, опустила на пол.
Да всего-то фунтов пять![1] Она положила руку на свой выпирающий живот.
Все хорошо? Ты не устала? забеспокоился Натан, возвращаясь на чердак.
С чего вдруг? Просто стою тут, жду тебя, пожала плечами Меган.
С малышом все в порядке?
Конечно. Крошка всего лишь заскучала: у нас совсем мало рождественских украшений, а ты так долго возишься.
Не говори о моем мальчике, как о девчонке. Ты его обижаешь!
Меган улыбнулась.
А что, если это вовсе не мальчик?
Натан выглянул из чердачного люка.
Ты же сама сказала: когда мы смотрели футбол, он подпрыгивал!
Да, но
Никаких «но»! Скоро ты родишь фаната футбольной команды «Питтсбург Стилерз»!
Меган покачала головой.
А вот и рождественские венки! прокричал Натан, скидывая коробку. Она приземлилась у ног Меган. Ленточки и гирлянды. Еще одна коробка упала рядом с первой. Осторожно, хрупкий груз. Натан высунулся с очередной коробкой, следя за реакцией жены. Скульптуры с рождением младенца!