Все это мелькает в голове буквально за долю секунды, даже не мелькает это все на уровне инстинктов: шаг, хватаешь автомат, щелк! Флажок сброшен. К плечу. Бах! Противник валится назад, встреченный выстрелом в упор. Стрелял в грудь, потом добил лежачего выстрелив в голову. А теперь разберемся с остальными!
Быстро перемещаюсь в сторону крузака, дерганым ритмом меняя направление движения и фиксируя взглядом сектор обстрела. Замечаю движение за капотом дважды стреляю в открывшееся колено. И само собой попадаю. Человек со стоном и руганью падает, и тогда я стреляю ему в грудь, когда он уже лежит на асфальте.
Дальше, дальше! По дуге обхожу крузак, снова отмечаю движение уже сзади, у заднего бампера лендкрузера падаю на живот и стреляю по двум парам ног. Стрелки валятся, и тогда я их добиваю выстрелами в голову.
Вовремя! Затвор автомата клацает и не возвращается на место, становясь на задержку. Сую руку в кобуруа пистолета-то и нет! Бросил, когда подхватывал автомат! Некогда было с ним заниматься! Теперь меня можно брать голыми руками. Если силенок хватит, конечно. Самурай без пистолета это все равно как самурай с пистолетом только без пистолета. Перефразировал, ага. Но вполне соответствует правде у меня еще и нож, пристегнутый на левом предплечье. Без ножа и пистолета я только на женщине, и то они всегда лежат рядом, на тумбочке. Нож для меня как скальпель для хирурга, и владею я им ничуть не хуже, чем лучшие из врачей-микрохирургов своим инструментом.
Еще один! Пули дырявят капот рядом со мной, я опрокидываюсь на спину, изображая безвременную гибель. Само собой он должен проверить. Как без контрольного выстрела? Совсем нельзя без контрольного выстрела! А вдруг выжил? Бабла не получишь! И за себя, и за своих друганов.
Выходит из-за машины, автомат откидным прикладом уперт в плечо. Нацеливает ствол, но не успевает я уже достал из ножен небольшой длинный узкий нож, больше похожий на стилет, и без размаха, одной кистью бросаю его в стрелка. Точно в глаз. Не в горло, а именно в глаз! Даже если бы не попал туда, куда хотел, или нож ударил рукоятью все равно бы покалечил, ошеломил на то и расчет. Но я попал. Нож вошел по самую рукоятку и парень умер мгновенно, даже не поняв, что случилось. Я не знаю, что при этом чувствует мозг вспышку? Укол, будто в глаз ужалила пчела? Не знаю. И честно сказать знать этого не хочу. Пусть другие знают. А я им помогу чем могу.
Автомат ударился об асфальт всего в метре от меня, я бросился к нему, схватил, и тут же метнулся назад, спасаясь от выстрелов со стороны первого фургона. Водитель? Еще один боевик? Да какая разница?! Похоже, что он остался один.
Не переключаю предохранитель с автоматической стрельбы, отпрыгиваю в сторону и короткими очередями по два-три патрона гашу этого стрелка. Три секунды и магазин пуст. «Рожок», как его называет обыватель. Впрочем, чего греха таить иногда так называет и наш брат, вояка.
Вояка? Разве я вояка? Можно ли считать мента военным человеком? Наверное нет. А убийцу? Киллера? Можно? Если он владеет стрелковым оружием, как цирковой стрелок, и как цирковой метатель ножей попадает клинком туда, куда хочет попасть? Сложный вопрос, и неуместный в этой ситуации.
Подбираю свой пистолет, автоматически, не думая меняю магазин, ставлю на боевой взвод и осторожно обхожу машины по кругу, ожидая движения и выстрелов. Но ни движения, ни выстрелов не происходит. И только тогда я замечаю, что мимо не едут машины, что возле меня только изрешеченные пулями автомобили и трупы в разнообразных живописных позах. Похоже что водители, не будь дураками притормозили на трассе и теперь дожидаются, когда все наконец-то закончится. Зачем подставляться под выстрелы?
Сажусь в свою машину держа в руке пистолет, и откинувшись на спинку кресла смотрю в мертвое лицо Нади. Вот и все. Я снова один. Эта мысль бьется в голове, стучит, будто молотом, и мне очень, очень плохо.
Когда-то у меня была семья, дочка. Их сбил подлец на черном фургоне. Я едва не помер, тихо спивался в своей пустой квартире, а потомпотом встретил Сазонова, о котором я до сих пор так ничего и не знаю, кроме того, что он нечеловечески силен, быстр и умеет убивать людей такими разнообразными способами, что обычный человек даже не поверит как легко можно это с ним проделать. Я отомстил за свою семью. Убил всех, кто был причастен к гибели моих близких, и всех, кто оправдал убийц. А за это заплатил был исполнителем для Сазонова. Палачом, который чистит мир от негодяев, давно и зря коптящих наш небесный свод.
За эти годы я сумел организовать целую империю, подмяв под себя весь охранный бизнес Города, фактически превратившись во что-то вроде «смотрящего», если использовать термины уголовного мира. Впрочем и никакого уголовного мира в Городе больше не было. Я их просто уничтожил. Выбил всех мало-мальски значимых уголовных авторитетов, а потом всех, кто встал на их место. Теперь я можно сказать, богат свое офисное здание в центре города, дом в пригороде, кругленькая сумма на счетах предприятия, и еще кое-где есть денежки, наличными и безналичкой.
Надю я встретил еще до того, как бросил выпивать и занялся истязанием своего тела, готовясь наказать негодяев, разрушивших мою жизнь. Она была очень похожа на сослуживицу, с которой у меня были кое-какиехммблизкие отношения. Та была замужем, так что перспектив, кроме обоюдоприятного секса у нас не было никаких, и наши отношения постепенно перешли к изначальному варианту, то есть к ровным дружеским служебным.
А вот с Надей у нас вроде как получилось. Вроде как потому что я никогда не любил ее так, как когда-то любил свою покойную жену до воя, до скрежета зубовного, до трясущихся рук и мороза по коже. Да, я ее люблюлюбил. И за нее порвал бы любого (и рвал!). Но как с покойной женойбольше такого не будет. Наверное, такое случается один раз в жизни, и то не у всех. Далеко не у всех.
А вот с Надей у нас вроде как получилось. Вроде как потому что я никогда не любил ее так, как когда-то любил свою покойную жену до воя, до скрежета зубовного, до трясущихся рук и мороза по коже. Да, я ее люблюлюбил. И за нее порвал бы любого (и рвал!). Но как с покойной женойбольше такого не будет. Наверное, такое случается один раз в жизни, и то не у всех. Далеко не у всех.
Мимо проехала машина одна, другая. А я все сидел, и тупо смотрел перед собой залитое кровью Нади лобовое стекло покрыто сетью трещин и круглых отверстий от пуль калибра 5.45. В голове пусто и гулко, как в пустой комнате, из которой вынесли всю мебель. Я чувствовал все закончилось. Закончился период моей благополучной, сытой жизни. Да, по большому счету я ожидал, что когда-нибудь закончится примерно так автоматы, боевики, пороховая гарь и лужи крови. Но чтобы ТАК?! Чтобы с убийством Нади?
И в голову вдруг долбануло: а как же мои подчиненные?! Почему я тупо сижу и никому не звоню?! Чего жду?! Нет, так-то я знаю, чего жду ментов, которые приедут, и начнут выедать мне мозг допросами и опросами, но своих-то я должен был предупредить! Почему сижу?!
Наклонился, взял с пола испачканный в натекшей крови кирпич телефона, набрал номер офиса. Долго никто не отвечал, потом в трубке раздался незнакомый, хрипловатый голос:
Слушаю!
Кто это? спросил я, уже понимая, что все совсем плохо, и гораздо хуже, чем я мог себе это представить.
Господин Каргин? хриплый голос был спокоен и бесстрастен Советую вам не оказывать сопротивление нашим сотрудникам, и сдаться, не усугубляя ваше положение. За вами выслана группа задержания.
Ну что за казенный, тупой язык! Чего там «усугублять»?! Ах вы ж ослы чертовы!
Каким сотрудникам? устало ответил я нет уже никаких сотрудников. Покойники они. И моя жена покойница. И вы, твари, мне за это ответите! Обещаю! Пожалеете!
Молчание, слышно только легкое сопение видимо собеседник соображает, придумывает ответ. Ответ затягивается, и я разрываю тишину вопросом:
Что с моими подчиненными? Где они? Вы их задержали?
Ваши подчиненные были убиты при сопротивлении представителям власти! мрачно сообщает голос А если то, что вы говорите правда, то смертную казнь вы точно себе заслужили. И если продолжите оказывать сопротивление аресту вас ждет та же судьба, что и ваших соратников.
Я выключаю трубку, и первая мысль, что приходит мне в голову что сделали с моим финансовым директором? Если его взяли мне точно трындец. Он знает про меня все где лежат мои деньги, сколько их, сколько и какой недвижимости имеется на мое имя. И не на мое имя тоже. И тогда мой финансист сдаст все. И я в этом не сомневался ни на секунду. Рассказы про партизан, которые умирают и не сдают своих соратников это не про бизнес. При достаточной мотивации в виде пресс-хаты и милых приспособлений вроде «слоника» можно выбить из человека любые «чистосердечные» признания. А Лев Семенович Шварценфельд вовсе не герой, который умрет, ляжет костьми за своего начальника. Ну да какое-то время он продержится, да, не сдаст то, что сдавать ни к чему, новсе-таки сдаст. И я его по большому счету понимаю. Ему нужен главный козырь для того, чтобы выжить самому и не оставить свою семью без кормильца. И это козырь я.
Итак, я расстрелял группу захвата, которая попыталась менячто?! Что она попыталась?! Убить они меня попытались, вот что! Никакого захвата не было они вульгарно первыми начали стрелять! А будет это представлено так, будто стрелять начал как раз я. И все будет очень плохо. И тогда чего я тут рассиживаюсь?! Валить надо отсюда, и как можно быстрее! А уж потом разберусь как и что!
Выходить с поднятыми руками! При попытке сопротивления будем стрелять!
Все. Досиделся! Доразмышлялся! Как они так тихо подкрались?! Три мента два с автоматами, один с пистолетом. Дернись изрешетят за милую душу! Одно хорошо это настоящие менты, а не «оборотни» в гражданской одежде. У этих в голове навсегда вбито: «Стрелять нельзя! Потом хрен отпишешься за стрельбу!» Я по их физиономиям вижу не будут стрелять. Тем более что тут вроде как все ясно кто-то напал, я отстреливался. А кто виноват, и почему пусть начальство разбирается. У начальников головы большие, как у лошади вот пусть и думают.
Медленно выхожу, тяну руки вверх. Я мог бы ментов сейчас всех положить расслабились уже, стволы приопустили сунуть руку в подмышку, выхватил ствол Бах! Бах! Бах! Запросто. Я и не то умею. Например сейчас подойдут ближе, типа наручники надевать я одним прикроюсь, второго завалю, этого в заложники, и на ментовской машинек светлому будущему.