Я преступила все границы.
Несколько километров мы проехали в удушающем молчании. Потом моя врожденная тяга к оптимизму возобладала, и я начала думать: «Может, она решила наказать меня молчанием? Может, она меня тогда и не убьет?»
И тут мама потянулась в мою сторону.
«Мамочка, не надо!»
Но вместо того, чтобы врезать мне по губам, она протянулась через мое застывшее, напряженное тело и открыла бардачок. Закрыв глаза руками, я смотрела сквозь пальцы, как ее рука рылась в куче разного лежащего там барахла и через минуту вынырнула оттуда, сжимая потрепанную жестянку от леденцов.
Моя многострадальная мама продолжала вести машину, глядя одним глазом на меня и придерживая руль коленкой. При этом она двумя руками сжимала эту жестянку, словно в ней было противоядие от идиотизма ее дочери. Открыв крышку, она вытащила оттуда безупречно скрученный косяк и маленькую розовую зажигалку.
Спаси ее, господи.
Всю дорогу домой она молча затягивалась, и это продолжалось бесконечно, все двадцать километров мы ехали медленнее разрешенной скорости, останавливаясь по пути на каждый желтый свет, знак «Стоп» и просто любой яркий предмет. Когда наконец мы остановились у нашего дома, ее нервы, казалось, восстановились до их привычного уровня Вудстокской расслабленности, в то время как мои полностью аннигилировали.
Как раз в тот момент, когда я уже собиралась открыть свою дверь и выпрыгнуть в безопасность, мама сделала глубокий вдох, собираясь с силами, пригвоздила меня к месту стеклянным взглядом и вымолвила:
Детка, я надеюсь, ты предохраняешься с этим парнем? Он выглядит так, будто побывал в тюрьме, а с этим членом на голове он, возможно, был там чьей-то сукой. Я бы не хотела, чтобы ты подцепила большой С.
Я была уверена, что большой С это рак (cancer), но решила ее не поправлять. Когда мама вдруг разразилась приступом внезапного смеха, я улыбнулась и поняла, что эта женщина, если понадобится, поможет мне зарыть труп. Особенно если у того на голове будет одна конкретная татуировка.
14
Мой хвост опять отпал
Тайный дневник Биби
Я была уверена, что большой С это рак (cancer), но решила ее не поправлять. Когда мама вдруг разразилась приступом внезапного смеха, я улыбнулась и поняла, что эта женщина, если понадобится, поможет мне зарыть труп. Особенно если у того на голове будет одна конкретная татуировка.
14
Мой хвост опять отпал
Тайный дневник Биби
27 сентября
Дорогой Дневник.
Когда мы с Динь-Доном начали встречаться, у него было три идиотских, имбецильных тату, которые я научилась как минимум не замечать. А когда мы расстались, их стало четыре. (Говоря «расстались», я имею в виду, что я просто перестала отвечать на его звонки. При том, что Динь-Дон был вечно обкурен, плохо функционировал и у него не было машины, я могла бы бросать его до посинения.) Эта четвертая тату и стала той соломинкой, сломавшей спину верблюда, но об этом через минуту.
Динь-Дон так никогда больше и не отрастил обратно волосы после того жуткого вечера с моими родителями, и это нанесло серьезный урон моему либидо. То есть одно дело встречаться с неудачником, который выглядит как панк-рокер Джеймс Дин (по крайней мере, с закрытым ртом), и совсем другое с неудачником, у которого на голове татуировка с членом, управляющим его мозгом.
Но я рассталась с ним не сразу. К тому моменту, как он побрился, мы были вместе уже несколько месяцев, и я начала всерьез привязываться к нему. С ним было так здорово. Он был ласковым и непосредственным, и он на самом деле каждый день делал мне предложение. Но самой сладкой морковкой для меня было то, что Харли собирался сделать татуировку с моим изображением.
Дневник, я знаю, что это неправильно разрешать человеку навсегда наносить на свою кожу твой портрет, зная, что ваши отношения не продлятся больше полугода. Но тогда я не воспринимала Динь-Дона как живого человека с настоящими чувствами как и сейчас, если честно. Может, я отнеслась бы к этому более сознательно, если бы он сказал, что собирается вытатуировать у себя на лбу мое полное имя и номер удостоверения личности, но он хотел сделать скорее мультяшную картинку, и я решила, что, когда мы расстанемся, это будет сходить просто за фею из аниме.
Дневник, ты видишь? Да я была буквально Мать Тереза.
Динь-Дон неделями заставлял меня делать для него наброски. Это было восхитительно! Он вникал в каждую деталь. Я в жизни не видела, чтоб его что-то так интересовало. Я сделала ему двадцать пять вариантов. Он хотел Биби в виде печального клоуна, в виде Бетти Пейдж, в виде ангела-бионикла и даже в виде панка с кастетом, держащего бейсбольную биту. Я не могла дождаться, когда же он наконец сделает окончательный выбор! Мое хрупкое, мелкое подростковое эго раздувалось. Этот парень любил меня и мой талант настолько, чтобы навсегда нанести их обоих на свое тело.
Черт возьми!
Динь-Дон в то время работал в каком-то гараже в добром получасе езды от дома, так что зачастую я подвозила его домой, потому что машины-то не было. (Как парень без машины сумел найти работу, связанную с машинами, остается за пределами моего понимания.) Так что я, вернувшись из школы, нервно и быстро поглощала обед, врала что-то родителям о том, куда я иду, и выскакивала за дверь, чтобы доставить домой его жалкую задницу.
И как-то, в один прекрасный день, когда я позвонила Динь-Дону спросить, надо ли забирать его с работы, он со смехом сказал, что я вместо этого могу забрать его из тату-салона в соседнем городе.
О боже! Он это сделал! Он и вправду это сделал!
Мы с моим сердцем и моим «Мустангом», нарушая все законы всемирного тяготения, примчались в соседний город. Это было словно утро Рождества! От нетерпения у меня кружилась голова, меня трясло. Вот почему я до сих пор была с Динь-Доном. Он такой тупой, беззаботный и клевый.
Я распахнула дверь тату-салона с такой силой, что маленький колокольчик над входом оторвался и улетел в потолок, отколов от него кусок пластикового покрытия. Парень за стойкой небрежно приподнял свои пирсингованные брови и поглядел на потрепанную подушку из красного винила на одном из дешевых алюминиевых стульев, засыпанную отделившимися фрагментами потолка.
Ты ищешь мужика с дилдо на голове?
Просияв в ответ, я кивнула.
Капитан Бодрость указал большим пальцем с черным ногтем и большим серебряным кольцом, похожим на те, что свисали с каждого свободного места у него на лице, на открытую дверь у себя за спиной.
Он там, позади.
Похоже, этот тату-салон раньше был студией загара. Он состоял из входного лобби, которое сужалось к длинному коридору с дверями по обеим сторонам. Скача по проходу, я увидела, что открыта только одна из них. Оттуда исходил жуткий жужжащий звук.
Бинго!
Я ворвалась в крошечную комнатку и обнаружила там Динь-Дона без рубашки, распластанного в позе индийской коровы на чем-то, напоминающем полуразобранное зубное кресло. Огромный мужик сидел на его левом боку и непрерывно тыкал его тоненькими жужжащими иголками.
Помню, я еще подумала, что Динь-Дон невероятно крутой, потому что он даже не дергался, но потом сообразила, что он наверняка сожрал перед этим горсть викодина и запил его бутылкой листерина.
Он одарил меня медленной сонной улыбкой и объявил: «А вот и прекрасная Леди», после чего раскрыл руки в ожидании, что я его обниму.
Я изо всех сил пыталась подавить переполняющий меня восторг, чтобы соответствовать мирной, исполненной дзена атмосфере этой маленькой комнаты. Подойдя на цыпочках к Динь-Дону и быстро обняв его, я высвободилась и шмыгнула вокруг кресла, обогнув серьезного (и довольно страшного) татуировщика, который заслонял от меня то, что я так стремилась увидеть.
«С дороги, болван!»
Попытки подавить возбуждение превратили меня в такой кипящий человекочайник тихий и спокойный снаружи, но готовый в любую секунду взорваться кипящими струями истерики. Я просто умирала от желания узнать, какой же из моих рисунков превратился в финальный результат. Стараясь не помешать орку, я пробралась к месту, откуда могла заглянуть ему за плечо, и там на меня большими печальными глазами, закрывая почти всю верхнюю половину руки Динь-Дона, взглянул
Иа-Иа.
Хренов. Долбаный. Иа-Иа.
Вечно депрессивный осел из «Винни-Пуха», с маленьким розовым бантиком на хвосте печально смотрел на меня с того места, где должно было красоваться мое собственное лицо нет, не должно было. Никакая часть меня никогда больше не будет принадлежать этому человеку, тем более навсегда.
Иа-Иа в тот день припас для меня пулю, Дневник. Наверное, по этому поводу он выглядел совершенно несчастным.
Я взглянула на Динь-Дона, который вообще не заметил моей ярости.
Он только тупо улыбнулся и объяснил мне:
Это Иа-Иа. Знаешь, ну, потому что меня вечно называют Иа-Иа, потому что я таак мееедленно говорю, типа, «Мооой хвоост опяаать отпаал».
И это был конец. С меня хватило.
Не знаю, как Динь-Дон в тот вечер добрался до дома. Но точно знаю, что, стремясь выйти оттуда как можно скорее, я сделала как минимум еще одну дыру в их многострадальном потолке.
Иа-Иа? Иа-Иа???
Черт возьми, у этого козла был дерьмовый вкус в татуировках!
15
Фокус-покус
Переписка с Сарой по электронной почте
ОТ КОГО: БИБИ ИСТОН
КОМУ: САРА СНОУ
ДАТА: СРЕДА, 2 ОКТЯБРЯ, 9:27
ТЕМА: ГУДКИ
Сара, господи!
Оно работает! В самом деле работает!
Итак, пару недель назад я внесла первую фальшивую запись в журнал для Подсознательной Семейной Библиотерапии и оставила в файле на своем компьютере, который назвала СуперТайный Дневник, Который Кен Не Должен Увидеть Никогда Ни За Что (СТДККНДУНЗЧ). Там упоминались все четыре пункта, и я еще специально подчеркнула выдающиеся оральные способности Харли, с учетом того, что прошло как минимум 18 месяцев с тех пор, как Кен что-то делал в этом направлении.
(Сноу, я серьезно. За половину этого времени я вырастила и произвела на свет из собственного тела новое человеческое существо.)
Я до жопы боялась, что Кен предаст мой компьютер огню после того, как прочтет это, но прошло несколько дней, и ничего не случилось. Тогда я стала волноваться, что он решил уважать мою личную жизнь и вообще ничего не прочел. А потом, после того как я вчера уложила детей, он поразил меня до самых печенок.
Я мыла посуду, а Кен подошел ко мне сзади, обнял и прижался к моей спине полноценной здоровущей эрекцией. Я страшно удивилась, почему это вдруг у него эрекция в 8:30 вечера, когда он всего-навсего посмотрел новости в другой комнате, но не стала задавать вопросов.