Слава богу, не жалуюсь.
Qui potuit petere magis![6] вздохнул доктор.
Конечно, бывает иногда, кольнёт то здесь, то там, ну так уже и не мальчик. В прошлом году даже камень из почек выводили, ультразвуком его разбили
Простите?
Копытман понял, что сморозил не подумавши и теперь предстоит объяснять, каким-таким ультразвуком ему разбили камень.
В столице в этом году апробировали новую методику, чисто российское изобретение, лихорадочно принялся выкручиваться он. Состоит этот прибор из барабана, который, ежели быстро крутить за специальную ручку, издаёт неслышимый уху звук. Раструб из барабана направляют на больное место, и этот звук, проникая сквозь кожу и мышцы, достаёт до почки, тем самым измельчая камень, который в виде песка выводится через мочеточник. К сожалению, подробного устройства этого прибора не знаю, так что более ничего у меня на этот счёт не пытайте.
Изумлению доктора, казалось, не было предела. Некоторое время он сидел молча, с застывшим лицом и прямой спиной, словно изваяние, затем его кадык дёрнулся вверх и вернулся на место.
Однако, выдохнул он и повторил: Однако Я всенепременно должен видеть это чудо. Немедленно отправлю запрос в столицу.
«Пусть отправляет, подумал Копытман. Пока туда депеша дойдёт, пока придёт ответ, меня уже и след из этого городка простынет».
А дочки мои на всяко горазды, перевёл разговор на более привычные ему темы Антон Филиппович. Софья вышивает по тюлю или чехольчики бисером залюбуешься, а Машенька к музыке склонность имеет. Машенька, душенька, сядь к роялю, сыграй нам что-нибудь.
Все переместились в главную залу, где видное место занимал портрет государя в полный рост, смотревшегося как-то по-домашнему, чуть ли не членом семьи. В углу чернел трёхногий рояль с раскрытыми на пюпитре нотами. Машенька, украсившись нежным румянцем лёгкого смущения, покорно заняла место за инструментом. Она вполне прилично отыграла «Превращение Гиацинта» Моцарта, после чего встала, присела в книксене и скромно заняла место рядом с сестрой на изящном канапе.
А что сейчас играют в столице? спросила у гостя Татьяна Леопольдовна.
Да то же самое и играют, чтобы не запутываться, отвечал Пётр Иванович.
А вы что предпочитаете? Владеете ли инструментами?
Что я предпочитаю? Да всё больше романсы, после заминки сказал инспектор, решив, что для середины XIX века романсы более-менее подходяще.
Ах, сыграйте же нам! Просим, просим!
Все захлопали, включая градоначальника, и Пётр Иванович понял, что отвертеться не удастся. Правда, признался, клавишным инструментом владеет слабо, больше к гитаре приучен. Что ж, нашлась в доме и гитара. Правда, семиструнная, но Копытман без лишних усилий настроил её под более привычный «ишпанский», как он выразился, вариант. После чего чуть дрожащим голосом затянул «Колокольчик», который Евгений Дмитриевич Юрьев сочинит полвека спустя.
В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь
Колокольчик звенит,
Этот звон, этот звон
О любви говорит
Браво! Гениально!
И вновь аплодисменты, доставившие, нужно сказать, Петру Ивановичу приятные моменты. Одним романсом присутствующие не ограничились, потребовали ещё. Что ж, Копытман знал их пусть и не так много, но достаточно для одного вечера в приятной компании. Отчего бы не спеть? Исполнил «Утро туманное» на так же ещё ненаписанные стихи Тургенева. Романс был принят тепло, поселив в душах собравшихся лёгкую грусть. Концерт продолжился песней Андрея Петрова на слова Киплинга «Мохнатый шмель», добавив цыганской удали. Тут и Копытман разошёлся, дав волю своему лирическому тенору, и глаза у слушателей заблестели более весело.
Право, мы этих прекрасных романсов и не слыхали вовсе в нашей глуши, до нас все новости доходят с изрядным опозданием! воскликнула Татьяна Леопольдовна, обмахиваясь веером. Ох, что-то жарко мне стало, идёмте в обеденный зал, там уже, наверное, подали мороженое.
Право, мы этих прекрасных романсов и не слыхали вовсе в нашей глуши, до нас все новости доходят с изрядным опозданием! воскликнула Татьяна Леопольдовна, обмахиваясь веером. Ох, что-то жарко мне стало, идёмте в обеденный зал, там уже, наверное, подали мороженое.
И впрямь, десерт в изящных серебряных розетках, чуть подтаявший, с кусочками фруктов ожидал на столе, и инспектор про себя отметил, что порции были скорее чисто символическими. Вслух же выразил своё восхищение, посетовав, как, наверное, дорого содержать в подвале дома ледник.
Так ведь, милостивый государь, какой там ледник, так, уголок аршинный с ледышкой Но это ещё не всё! Мартьян, ну-ка, подавай апельцыны!
Минуту спустя Мартьян внёс в обеденную залу поднос с горкой апельсинов. Южный фрукт, похоже, считался в этих краях редкостью, и Копытман из скромности отведал только один, да и, в общем-то, он больше предпочитал мандарины.
Затем сели расписать пульку в преферанс с участием градоначальника, Петра Ивановича и доктора, так что никому пропускать раздачу, сиречь сидеть на прикупе, как это бывает при игре вчетвером, не довелось. Копытман когда-то поигрывал в эту разновидность карточных игр, был знаком с правилами, так что совершенным дураком не выглядел.
Раз уж у вас денег в наличии не имеется, позвольте ссудить вам на игру пять рублей мелочью, не откажите в любезности, предложил Муравьёв-Афинский.
Что ж, буду весьма признателен, так же учтиво ответил инспектор.
Ставили по гривеннику, и вскоре Пётр Иванович понял, что градоначальник ему подыгрывает. В то же время Кнут играл честно, что было присуще его немецкой натуре.
«Неплохо бы ещё при случае и в градскую больницу заехать, подумал Копытман, давая доктору снять колоду. Хотя у такого педанта наверняка и придраться не к чему. А следовательно, и на взятку рассчитывать не приходится».
Ганс Иваныч оказался игроком средней руки, и большая часть выигрыша за этот вечер ушла Петру Ивановичу, который не только сумел отыграть занятые у Муравьёва-Афинского пять целковых, но и прибавить сверх ещё три. Городничий же, казалось, был только рад, что ему удалось угодить своему гостю, он будто искренне восхищался мастерством игрока и провозгласил, что тому благоволит Фортуна.
Между делом Ганс Иваныч заметил, что если в столице используют прогрессивный метод лечения ультразвуком, то в Европе в моде новейший метод определения вида болезней по испражнениям.
Не желаете ли испробовать на себе? с надеждой поинтересовался немец.
Градоначальник тихо прыснул, отворачивая лицо, и мелко перекрестился.
Пожалуй, сударь, пока воздержусь, деликатно отказался Пётр Иванович.
Он и впрямь не был готов к тому, чтобы показывать своё дерьмо незнакомому лицу. Да он и знакомому не показал бы, по этой части Копытман был застенчив.
Отказ доктор принял с понимающим вздохом, подумав про себя, что всё-таки в этой огромной, подверженной суевериям стране прогресс до окраинных селений добирается крайне сложно.
«Ну ничего, amat victoria curam»[7], подумал эскулап.
А как вам, Пётр Иванович, постоялый двор? на прощание спросил Муравьёв-Афинский. Не переселиться ли вам в гостиницу «ГермесЪ»? Всё ж комфорту, как говорят у вас в столицах, поболе будет. Ежели за расходы переживаете, то их мы возьмём на себя.
Пожалуй, не стоит из-за меня так тратиться, уважаемый Антон Филиппович. Я и на постоялом дворе неплохо устроился, пока там, стараниями Кузьмы Аникеевича дочки, состою при полном пансионе. Но расходы я обязательно им возмещу, как только с нарочным из Петербурга привезут деньги и документы.
Ну как знаете, а пока вот, от меня лично, мало ли что И городничий, схватив руку гостя, вложил в раскрытую ладонь кредитных билетов общей суммой на 100 рублей серебром, а предводитель дворянства сверху добавил бумажек ещё на пятьдесят целковых.
Поколебавшись, Пётр Иванович сунул пачку себе в карман, пообещав всё вернуть при первой же возможности.
На N-ск уже опустилась ночь, время приближалось к одиннадцати часам. Решив, что небольшой моцион перед сном не помешает, инспектор отказался от предложенного экипажа, сказав, что дорогу помнит и идти не так уж и далеко, не более пятнадцати минут.
У вас же тихо ночами, не балуют? спросил он градоначальника.
Наш капитан-исправник Прохор Пантелеймонович своё дело знает-с, уверенно заявил Антон Филиппович. У него околотошные всю ночь ходят, за порядком следят, ежели вздумается кому набедокурить, так они его сразу в участок-с.
На N-ск уже опустилась ночь, время приближалось к одиннадцати часам. Решив, что небольшой моцион перед сном не помешает, инспектор отказался от предложенного экипажа, сказав, что дорогу помнит и идти не так уж и далеко, не более пятнадцати минут.
У вас же тихо ночами, не балуют? спросил он градоначальника.
Наш капитан-исправник Прохор Пантелеймонович своё дело знает-с, уверенно заявил Антон Филиппович. У него околотошные всю ночь ходят, за порядком следят, ежели вздумается кому набедокурить, так они его сразу в участок-с.
Ну тогда прощайте, до завтра, спасибо за угощение и с интересом проведенное время.
Городничий на всякий случай велел своему человеку, отличавшемуся шириной плеч и железной хваткой, тайком идти за столичным инспектором. Мало ли, вдруг пьяный попадётся, приставать начнёт, ещё, чего доброго, и покалечит приезжего, потом беды не оберёшься.
Будет сполнено, ваше высокоблагородие, баском ответил тот, сжимая и разжимая пудовые кулачищи.
Над уездным городом N-ском повисла ополовиненная, проглядывавшая сквозь рваные облака луна, ветер шелестел в кронах редких деревьев, и освещавшие больше сами себя, а не дорогу фонари, от которых сильно несло газом, всё же указывали путь налоговому инспектору Петру Ивановичу Копытману. Улицы были безлюдны, и в редких окнах теплились свечи. Похоже, здесь, как и в деревнях, было принято ложиться рано, чтобы с рассветом решать свои насущные дела.
«Кстати бы сейчас пришлась трость, подумал Копытман, вышагивая по мостовой. Раз уж попал в эту эпоху, то почему бы не позаимствовать некоторые удобные вещи? Завтра же всенепременно куплю».
Он вновь предался размышлениям о превратностях судьбы. Вот и второй день его пребывания в прошлом подходил к концу. Он обзавёлся личным знакомством с судьёй и городничим, показал себя вполне приятным в обществе человеком, пока все верят, что он и впрямь приехал из Петербурга по специальному заданию. Завтра придётся обследовать богадельню, для видимости можно заглянуть и в другие заведения города, проверить финансовую и налоговую отчётность, в общем, делать вид, что исполняет свой долг. А дальше Ну, дальше будет видно, пока всё как-то само собой складывается, особливо насчёт финансов.