Правительство, которое плевало и на Конституцию, и на Библию.
Война назревала, и он молился, чтобы она началась скорее. Но сегодня, в этот вечер, ему следовало догнать женщину, которую он взял в жены и кормил, догнать ее и наказать.
Он выбрал старый добрый кольт, сделанный в США и полностью заряженный. Снял куртку, надел бронежилет с карманами и набил его боеприпасами. Пристегнул к поясу нож в чехле, повесил на шею очки ночного видения и закинул за плечо карабин.
Он охотился в этих лесах почти всю жизнь, подумал он, выходя из дома. И никакая неблагодарная шлюха не скроется от него, если он пойдет по ее следу.
Следы были хорошо видны, хотя кое-где их уже замело поземкой. Он пришел к выводу, что Эстер бессмысленно блуждала по сугробам, и ускорил шаг.
Следы были хорошо видны, хотя кое-где их уже замело поземкой. Он пришел к выводу, что Эстер бессмысленно блуждала по сугробам, и ускорил шаг.
Он слегка встревожился, когда увидел, что она меняла направление, словно пыталась выйти на дорогу, ведущую к ранчо. Он не общался с жившими там людьми, а их шикарный дом был в доброй миле отсюда. Но если она выйдет на ту дорогу и пойдет в ту сторону
Нет, не пошла. Слишком тупая для этого, подумал он с мрачным удовлетворением, когда увидел, что следы повернули в противоположную от ранчо сторону.
Он потерял их на какое-то время, решив, что она шла по дороге, и снова нашел, когда она то брела, то падала в снег.
Луну закрыло облако, и он надел специальные очки, продолжив охоту. Он видел ее следы и на гравии, поскольку она подволакивала ногу.
Тупая сука, тупая сука. Он повторял эти слова как молитву, идя по следам. У него уже устали ноги. Черт побери, далеко же она смогла уйти!
Он увидел кровь на снегу, присел и стал рассматривать капли. Трудно было судить из-за мокрой погоды, но кровь была достаточно свежей, значит, скорее всего, поранилась именно Эстер.
Он пошел дальше. Слабый кровавый след, просто капелька тут, капелька там, но он ускорял шаг, пока не запыхался.
У него застучало в висках, когда он понял, куда могли привести ее те тропы. Несмотря на горевшие огнем легкие он припустил бегом, карабин бил его по спине, пистолет оттягивал бедро.
Он убьет ее и будет прав.
Разве он не говорил себе, что надо ее запереть, посадить на цепь и взять себе новую жену? Молодую, детородного возраста. Чтобы рожала ему сыновей, а не бесполезных девок, которых он продавал, не желая оставлять у себя.
Теперь он не станет ее держать на цепи и кормить, раз она предала его. Он выпустит из нее кишки и бросит на корм зверям.
А с новой женой он будет строже. Больше не проявит такого великодушия.
Но тут он вышел на дорогу и понял, что упустил свой шанс. Дорога просматривалась на четверть мили в обе стороны, но Эстер на ней не было.
Он сказал себе, что она сдохла от мороза и усталости. Туда ей и дорога. Он сказал себе, что если даже она и выживет, то все равно не приведет никого к его дому. Он сказал себе, что ленивые и коррумпированные местные копы никогда не пойдут по ее следу, как пошел он.
Но на всякий случай он все же где-то уничтожит следы, а где-то запутает их.
Когда снежная крупа превратилась в дождь, он улыбнулся. Господь берег его, подумал он и мысленно произнес молитву. Дождь смоет кровавый след и частично сотрет ее следы на снегу. Но, как и собирался, он все-таки проложил другие следы, и его очень обрадовало усиление дождя, лившего целый час.
Когда он вернулся на свою землю, его ноги дрожали от усталости, а джинсы насквозь промокли.
Но у него все-таки хватило злости и сил, чтобы пнуть пса:
Почему ты ее не остановил? Почему позволил уйти?
Пес заскулил и попытался уползти в будку. Он выхватил кольт, положил палец на спусковой крючок и мысленно послал пулю в собачий мозг.
Но тут же передумал. Он спустит никчемного пса с привязи. Пускай бегает вокруг дома и оставляет следы. А сам он оседлает клячу и тоже поездит по округе. Никто не обратит на него внимания. Всадник на лошади выгуливает свою собаку.
Вот что он сделает.
Он вошел в дом, разжег огонь. Разделся догола и, чтобы согреться, натянул зимнее нижнее белье.
Его терзал голод, но усталость и холод были хуже. В висках пульсировала боль, и он забрался в постель.
Утром, сказал он себе, надо будет проехаться верхом и убрать все, что следовало убрать.
Засыпая, он мысленно пожелал, чтобы страшный гнев Господа обрушился на нечестивых и коварных. Значит, и на Эстер.
Пока он проклинал Элис, она провела свою первую ночь на свободе и пробыла больше суток в медикаментозном сне.
Утром у него заложило грудь, разболелось горло, заполыхала жаром кожа, но он заставил себя одеться, поесть и оседлал старую лошадь. Собака хромала и хрипела, но затоптала уже едва заметные следы.
Хотя дождь сделал свое дело, Господь помогает тем, кто помогает себе сам. Он ездил больше часа, пока промозглый холод не вернул его в дом.
Он не стал сажать собаку на цепь куда она денется? и лишь сумел расседлать лошадь. Дома он выпил холодное лекарство прямо из бутылки. Теперь ему нужно было выйти на люди и послушать, говорят ли о том, что нашли какую-то глупую старуху, и рассказала ли что-нибудь о нем эта сучка и предательница.
Однако все это могло подождать, точно могло подождать. Прежде всего ему требовалось выспаться и одолеть простуду, которую он заработал из-за нее, сучки.
Он заполз в постель и спал, ныряя то в жар, то в холод. Он проснулся, чтобы снова принять лекарство, в ту самую минуту, когда Коллен заказал для матери бутылку вина.
Глава девятнадцатая
На третий день Бодин уже настолько изучила больничный распорядок дня, что могла по шагам определить, какая сиделка прошла по коридору.
Ее рабочий день проходил теперь в больнице. Она руководила делами комплекса с помощью ноутбука и смартфона в те часы, которые сама для себя установила. Ее мать, в это утро ее напарница по уходу за больной, делала то же самое. Больничный коридор фактически стал для них офисом, гостиной и своего рода местом заключения.
После полудня, как и накануне, Сэм или Рори должны были привести Мисс Фэнси, а Бодин и Морин вернутся на свое рабочее место. Они попробуют убедить Кору поехать с ними и отдохнуть до ночного дежурства. Но пока еще это не удавалось никому.
Бодин знала, что Коллен всю ночь просидел вместе с Чейзом на этом сравнительно удобном диване. Он не ждал от нее благодарности за это, но получил ее.
Приехав с матерью вскоре после рассвета, она налила всем кофе из термоса, который заправила дома, и раздала бисквиты с беконом и яйцом.
Коллен с энтузиазмом поцеловал ее.
Их приготовила мама, сообщила она, и тогда он повернулся к Морин и расцеловал ее с таким же энтузиазмом.
Впервые за три дня Бодин услышала, как ее мать засмеялась.
Да, она отблагодарила его.
Ткань их жизни, сплетенная за последние двадцать пять лет, была порвана. Разрушился привычный уклад в доме, на работе и в семье.
Больница стала их миром дежурство, приезды и отъезды, обрывки сна и еда наспех. Рабочие вопросы и задачи, люди и животные, которые требовали их внимания, подспудное беспокойство за Кору.
Если даже возвращение Элис вызвало столько слез и волнений, подумала Бодин, то каким же ударом было для всех ее легкомысленное бегство?
Сейчас тяжелее? спросила Бодин.
Морин оторвалась от сообщения, которое читала на планшете, и взглянула на нее поверх очков:
Что тяжелее, милая?
Вот такое возвращение Элис или ее бегство? Я как-то не совсем правильно выразилась.
Нет, правильно. Все правильно. Я сама задавала себе этот вопрос. Морин сдвинула в сторону планшет и положила на него очки. Тогда я так злилась, что поначалу не тревожилась за нее. Ведь я собиралась в поездку на медовый месяц, а Элис выкинула фокус, чтобы привлечь к себе внимание. Мы не хотели оставлять маму в таком состоянии, но она и слушать нас не желала. Она сказала, что тогда она расстроится гораздо сильнее. А я просто мечтала поехать. Вот я, став замужней женщиной, лечу на Гавайи с мужем. Так экзотично, так романтично, так восхитительно. И дело было не в сексе. Я не сберегла себя до замужества.
Как? Я просто в шоке. Я в шоке, услышав такое.
Морин тихонько засмеялась и откинулась на спинку дивана.
Я была очень довольна собой, ведь я вышла замуж, я была безумно влюблена и пребывала в полном восторге, поскольку отправлялась с мужем почти в другую страну. А Элис выкинула свой фирменный трюк все испортила.
Бодин сжала руку матери.
Я бы тоже злилась.
А я просто клокотала от злости, сказала Морин. Я не волновалась до самого конца недели, которую мы провели в поездке. Была уверена, что сестра скоро вернется. И каждый день я улавливала чуть больше беспокойства в мамином голосе, когда она звонила. Мы вернулись на день раньше, и тогда я увидела тревогу. У мамы, бабушки и деда Мы собирались строить дом.
Бодин представила себе их тревогу, их лица и прослушала последнюю фразу.
Прости, что?
Мы с твоим отцом собирались построить свой дом. Если бы нам выделили для этого землю. Достаточно близко, чтобы он мог ездить верхом на работу, да и я тоже. Тогда мы только начинали расширять пансионат, только планировали то, что сейчас у нас есть. И хотели построить себе дом. Но так и не построили.
На этот раз Бодин взяла мать за руку и не отпустила.
Потому что Элис сбежала.
Я не могла оставить мать. Сначала мы думали, что отложим строительство до тех пор, пока не вернется Элис; тогда все встанет на свои места. Первый год был самым тяжелым, буквально каждый его день. Нашли пикап: сел аккумулятор, и она его просто бросила Элис была такая. Не стала чинить, просто отправилась дальше. Открытки, приходившие от нее, были веселые и хвастливые. Ма наняли детективов, и они какое-то время шли по следу, а потом потеряли его. Бабушка велела маме не выбрасывать деньги на ветер и разбила ее сердце. А я забеременела и родила Чейза все в тот первый год. Короче, это был самый счастливый и тяжелый год в моей жизни. В нашей жизни. Элис исчезла из нее, но она словно была повсюду.
Морин протянула руку и потрепала Бодин за коленку.
И вот мы сидим тут, снова вокруг нас все закрутилось. Теперь крутятся и мои дети тоже, и мне это не нравится. Мне не нравится, что мы не можем вывести мою мать из палаты даже на десять минут, а у нее очень усталый вид, она бледная.