На второе нас ждал фаршированный судак с печеным картофелем. Обед длился целый час, и под конец я уже еле ворочал вилкой.
Алексей, можно тебя на несколько минут? Коган-старший встал из-за стола.
Мы зашли в кабинет, я мысленно охнул от размера библиотеки. Чего тут только не было энциклопедии Брокгауза и Ефрона, длинные стеллажи подписных изданий Видно, что книги все читанные, в некоторых торчат закладки.
Я хотел бы чем-то отблагодарить тебя. Отказа не приму.
Марк Наумович раскурил трубку, пахнул на меня табачным ароматом. Я сел напротив него в кресло, задумался.
Почему только меня? Кузнецов тоже участвовал.
Ему я сделаю подарок. Вот хотя бы часы, Коган встал, достал из ящика стола позолоченную «Победу». Пойдет?
Я только кивнул, удивленный щедростью Когана. Или нас так банально покупают?
Ты же достоин большего. Марк Наумович вернулся в кресло, затянулся трубкой. Хочешь после института остаться в Москве и работать в «Правде»? Договорюсь о распределении, подумаем насчет служебной квартиры.
Щедрый подарок. Или все-таки Коган меня так дешево хочет купить? Интересно, скрипка правда стоит две тысячи?
Я уже договорился о стажировке в «Известиях».
У Аджубея? Марк Наумович вздохнул. На ходу подметки режет.
В каком смысле? удивился я.
Такие ценные кадры успел получить, хмыкнул Коган-старший. Причем, как я догадываюсь, даже ничего для этого не делал. Уж больно он ушлый. Все лезет везде, в каждой бочке затычка
Марк Наумович, похоже, сел на любимого конька. Не любит он Аджубея.
Ты думаешь, он главред «Известий»? Его в «Известиях» месяцами не видят. Он у Хрущева министром иностранных дел работает. Неформальным. Встречается с Папой Римским, гостит в доме Кеннеди, рыбачит с Насером А потом тестю все докладывает. Громыко уже воет от него постоянно в дела МИДа лезет.
Я пожимаю плечами. Где я и где Аджубей.
Это же просто стажировка, на лето.
Ладно, что же ты все-таки хочешь? Я не могу тебя просто так отпустить.
Марк Наумович, пришла мне в голову идея. Помогите достать два билета в «Ленком». На завтрашний спектакль.
Какая ерунда, Коган-старший снял трубку телефона, набрал номер. Изя, ты? Шалом, дорогой. Да, кряхтим потихоньку. Как тетя Фира? Хорошо? Ну и ладненько. Я чего звоню. Нужно срочно два билета в «Ленком». На завтрашний спектакль. В первый ряд.
Я открыл рот от удивления. Первого ряда я не просил.
Изя, не делай мне мозг. Я же не в правительственную ложу прошу. Да, я знаю, что ты можешь и в правительственную. Но я не сын Рокфеллера. И даже не внук Ротшильда.
На другой стороне трубки слышен смех.
Да, запиши на мой счет. Лева сегодня заедет к тебе. Все, спасибо, целуй тетю Фиру.
Коган-старший вешает трубку телефона, усмехается:
Это такая мелочь, завтра Лева тебе завезет билеты в общежитие.
Я поразился тому, как быстро и легко решился вопрос.
Алексей, Марк встал, подошел ко мне. Положил руку на плечо. Я очень одобряю вашу дружбу с Левой. Знай, что вся наша семья тоже отныне твои друзья.
А вот это обещание дорого стоит. Дороже золотой «Победы» и работы в «Правде».
Вечер субботы я трачу на «Майора Вихря». Опять еду в библиотеку на Моховой, долблю по клавишам как заведенный. Печатаю и перепечатываю. Правлю ошибки. Постоянное удерживание картинки с текстом перед внутренним взором не проходит даром. Снова начинает течь кровь.
После романа сижу еще пару часов над учебниками. Память Русина в моем распоряжении, но и обычный учебный процесс еще никто не отменял. Даже интересно почитать старые пособия, познакомиться с предметами. Идеологию вроде политэкономии сдавать будет легко. Знай повторяй как попугай цитаты и главные мысли из основоположников. Со специализацией вроде Розенталя будет посложнее. Придется повозиться.
В общагу возвращаюсь последним поездом. Индустрий храпит так, что стены трясутся, Кузнецов не спит, валяется в постели, рассматривает «Победу» в свете настольной лампы. Явно чем-то напряжен.
Лопаты отдал? Я раздеваюсь, валюсь в кровать.
Ага.
Садовники ругались?
Не, я незаметно положил их обратно. Рус, ответь мне на вопрос. Кузнецов хмурится, трет лоб ладонью.
Давай, только быстро. Очень хочется спать, и я подозреваю, о чем Димон хочет поговорить.
Вот Коганы. Марк Наумович член партии, большой человек в «Правде». Я все понимаю. Но откуда такое богатство? Квартира эта, золотые часы, скрипка за две тысячи! У нас в деревне народ, конечно, лебеду не ест, но весной голодно. Мяса мало, колбасу по праздникам видим, хлеба, и того стали совсем чуть-чуть выпекать.
Не только у вас. Про Новочеркасск слышал? Я отдергиваю руку от шрама. Чешется!
Были какие-то слухи про восстание.
Ага, войсками давили. Тоже из-за еды все началось. В столовке рабочим что-то не доложили.
Вот твари! Такие предатели, вредители убивают веру людей в коммунизм!
Ладно, давай спать, я честно попытался соскочить с пограничной темы.
Нет, постой. Кузнецов уже завелся. Встал с постели, взял стул, подсел ко мне. Ты не ответил на вопрос.
А понравится ли тебе ответ?
Говори, набычился Димон.
Партия превращается в новую аристократию. В нее вступают, чтобы сделать карьеру, получить спецпаек, спецквартиру Такую как у Коганов.
В новую аристократию?? ужаснулся Кузнецов. Зачем же мы тогда царя свергали?
Пока был жив Сталин они не успевали обрасти жирком, я не ответил на риторический вопрос друга. Хрущев же запретил КГБ разрабатывать членов партии, начиная с секретарей обкомов. Секретари ЦК так вообще уже никому не подотчетны. За коррупцию сажают только людей уровня директора завода, да и то очень редко. Переведут на другую работу воруй дальше. Максимум из Комитета партийного контроля погрозят пальцем.
Так это же конец! громко крикнул Димон, ударив кулаком по коленке. Индустрий прекратил храпеть. Перевернулся на другой бок.
Тише ты!
Мы дождались, пока сосед опять начнет выводить рулады, после чего продолжили.
Это же конец, громким шепотом говорит Кузнецов. Если партия переродится Если в ней останутся только карьеристы, воры Это же конец стране, всему коммунистическому движению в мире.
В корень зришь, Кузнецов.
Рыба гниет с головы, соглашаюсь я, тоже переворачиваясь на другой бок. Давай спать.
А ну подожди! Димон хватает меня за плечо, разворачивает обратно. Мы же комсомольцы! Мы должны что-то сделать! Наши братья строят заводы, города, рискуют жизнью А ты хочешь пить коньяк у таких, как Коганы?
Сам Марк Наумович как раз на передовом крае борьбы, не согласился я. Ему не зря квартиру такую дали. Знаешь, сколько воров-министров сняли после его фельетонов в «Правде»? Но в целом ты прав. Противно и горько наблюдать этих перерожденцев. Если хочешь знать мой прогноз дальше все только будет хуже.
Меня уже несло, но я не мог остановиться. Сел на постели, стал шептать прямо в лицо Кузнецову.
Хрущев уже всех достал своими метаниями. В ЦК от него устали, наверняка готовят смещение. Дальше управлять страной будут какие-нибудь старики вроде Брежнева или Суслова.
Брежневу шестидесяти еще нет, удивился Димон. Какой же он старик? Хрущеву семьдесят!
Никита и в семьдесят боевой, неугомонный. Хоть и дурак. Эти будут тихо стелить, «всем сестрам по серьгам» При них воровства станет еще больше «своим все остальным закон», страна покатится под откос. Они-то поумирают лет через пятнадцать, а вот им на смену точно какой-нибудь молодой могильщик придет. Договорится с капиталистами, и никакие ядерные ракеты нам не помогут Продадут все за чечевичную похлебку. Внуки и продадут. Третье поколение, сечешь? Первое делало революцию. Железные люди. Скоро умрут. Второе воевало. Стареют, уходят на пенсию. А третье только жрало. Не все, конечно, но многие. И вот когда они придут к власти
Мои слова поразили Кузнецова в самое сердце.
Мы это так не оставим! СЛЫШИШЬ! Не имеем права! Иначе наши отцы и деды, погибшие в революцию, в войне, из могил на нас плюнут.
Индустрий опять перестал храпеть, почмокал губами.
Да тише ты! я тяжело вздохнул. Пойдем, выйдем.
Мы вышли в коридор, добрели до урчащего холодильника.
Что ты предлагаешь? Я решил перевести наш с Кузнецовым разговор в конструктивное русло.
Я не знаю, развел руками Димон. Ты у нас мозговитый, ты и предлагай. Я готов. Хоть подпольную ячейку организуем, хоть боевую группу.
Теперь уже рот открыл я. Не ожидал в этом здоровяке такой решительности. И безрассудства? Я прислушался к себе. СЛОВО внутри начало звучать по-особому. Мне нужна своя команда? Все правильно?
Новая Молодая Гвардия, я сделал первый шаг по спасению СССР. Коротко НМГ.
Кузнецов внимательно на меня посмотрел, медленно кивнул.
Но имей в виду, Димон, нырнуть в дерьмо придется глубоко. Обратной дороги нет.
Я не подведу! Хочешь, клятву произнесем. На крови!
Дима, что за детство?!
Разумеется, никаких подпольных ячеек я организовывать не собирался. По той простой причине, что КГБ очень эффективно с ними борется. Даже у нас на курсе полно осведомителей, сколько уж их в масштабах страны! Но Дима был мне нужен. Верный, надежный товарищ. С таким легко хоть в разведку, хоть в поход. А чтобы «ходить в разведку» нужна легенда. Молодая гвардия, которая борется с новой ползучей контрреволюцией Звучит!
После разговора с Кузнецовым в коридоре общаги сон совершенно не шел. Ворочался с боку на бок, слушал уже два храпа. Иногда в унисон. Все-таки какая здоровая крестьянская психика у Димона. Только что мы договорились о заговоре, и вот он спит как младенец. А я пытаюсь вычислить точки приложения к спасению СССР.
Сначала государственная гигиена. Шпионы и предатели. Пеньковского уже расстреляли, Носенко сбежал. Гордиевский, Калугин, Митрохин, Толкачев и Суворов-Резун еще не работают в спецслужбах или не завербованы (это из самых вредных). На сегодняшний день в СССР всего одна крупная дыра в безопасности страны. Старший офицер третьего управления ГРУ Дмитрий Поляков. Завербован ФБР. Оперативный псевдоним Топхэт. Выдал нелегалку Мэйси (капитана ГРУ Доброву), а также кучу посольских разведчиков в Штатах. Дослужится до звания генерал-майора и будет арестован только в 86-м году. Один из самых «долгоиграющих» шпионов. Его надо убирать, и быстро. Одного анонимного письма на имя главы ГРУ Ивашутина будет достаточно. Надо только придумать, как не оставить на письме отпечатков пальцев и других следов. Пишущие машинки в СССР перед продажей отстукивают на предмет оттиска. Придется менять почерк или лучше наклеить буквы, вырезанные из газеты «Правда». Так вернее. Ставлю себе памятку не забыть выкинуть в реку клей и ножницы. По ним тоже могут идентифицировать.