Так, ладно. От его молчания мой голос звучит неуверенно. Сегодняшний вечер отстойный.
Есть немного, вежливо соглашается он со мной, и от меня не ускользает, как он стремительно скользнул взглядом по моему лицу вниз к губам.
Да, я хочу, хочу, хочу.
Мне очень, очень жаль, говорю я. Знаю, это тяжело
Оливер пожимает плечами и снова кивает. Я внутренне издаю стон. Господи, до чего же больно. Пытаюсь сформулировать мысль, но не знаю как, что хочу попытаться сбалансировать эти два состояния быть его возлюбленной и не снижать скорость своей работы. Кажется, невозможно найти слова для всего этого, когда он рядом, а я даже не могу к нему прикоснуться.
Наконец я прерываю молчание:
Вчера я заходила в магазин увидеться с тобой.
Он слегка напрягается:
Правда?
Ты ходил ужинать с Эллисон?
Он потирает подбородок и, похоже, не удивлен моим вопросом:
Да.
На панно изображена лужица слез, очертаниями похожая на девушку.
Глаза начинает жечь.
Это Черт, я смотрю в сторону и чувствую, как слабею. Это было свидание?
Когда я поднимаю голову, то встречаюсь с его безучастным взглядом.
Или я начинаю по новой, я имею в виду, это именно то, чем ты сейчас занят?
Занят ли я Эллисон? резко переспрашивает он. Ты это серьезно, Лола?
Не знаю, было ли это свидание, и не уверена, имею ли я право спрашивать.
Не имеешь.
Знаю, быстро соглашаюсь я. Но меня убивает мысль о вас двоих вместе.
Он ничего не отвечает, крепко сжимает челюсти, а у меня в голове мертвая тишина.
В ответ на мое потрясенное молчание он рычит:
А разве не это я должен делать? Постараться скоротать время, ожидая, когда ты нажмешь на play?
Он по-прежнему не ответил на мой вопрос. Я понимаю, ему больно. И это я причинила ему боль и сейчас воочию вижу результат. Но я никогда раньше не видела резкого и саркастичного Оливера. Я так сильно ненавижу себя, но и его немного ненавижу тоже, потому что это кажется изменой, даже если это я сама его попросила.
Чувствую, как в груди все сжимается сильнее и сильнее, пока мне не становится трудно дышать, а в горле начинает жечь от накатывающих слез. Я киваю и пытаюсь улыбнуться, но мое лицо искажается, и я отворачиваюсь, пока он не увидел.
Чувствую, как в груди все сжимается сильнее и сильнее, пока мне не становится трудно дышать, а в горле начинает жечь от накатывающих слез. Я киваю и пытаюсь улыбнуться, но мое лицо искажается, и я отворачиваюсь, пока он не увидел.
Торопливо иду по коридору в женский туалет, глотая рыдания, но позади слышу его быстрые шаги, после чего рука Оливера обнимает меня за плечи.
Черт, нет. Лола, не уходи. Я дурак.
Я не поворачиваюсь к нему лицом и лихорадочно вытираю щеки. Это так унизительно. Терпеть не могу плакать в одиночку, но при свидетелях еще больше. Я будто попала под дождь: в один миг лицо было сухим, в следующий захлебываюсь слезами.
Ты не дурак. Это все я, говорю я, и по моему голосу понятно, что я плачу. Я так боялась все испортить с книгами, что в итоге испортила с нами.
Он мягко поворачивает меня к себе, я смотрю на него и представляю его в своей комнате, снимающего с меня одежду вместе с этим помешательством и возвращающего нам нас.
Я не целовал ее, качает головой он. Мы поужинали, но я не позволил произойти ничему большему. Я киваю и сдерживаю облегченный всхлип. Но ты ожидаешь от меня не пытаться двигаться дальше? тихо спрашивает он. Ты предложила мне просто сидеть сложа руки, пока сама без меня налаживаешь свою жизнь. Это чудовищная просьба, Лола.
Я кладу ладонь ему на грудь, и слова вылетают из меня беспорядочным месивом:
Не думаю, что мы думаем об одном и том же. Не думаю, что я имела в виду и то, что ты думал. Я имела в виду Это одно и то же. И с моими словами то же самое. И прости меня.
Он слегка отодвигается от меня:
Мне не верится, что этот разрыв был просто из-за недопонимания. Ты говорила довольно ясно.
Я хочу поговорить об этом. Пытаюсь достучаться до него. Пытаюсь хоть как-то упорядочить свои мысли, но тут так громко, плюс я чувствую, как все наши смотрят на нас. Не здесь. Может, позже?
Он кивает и смотрит на мой рот. Потом вместо этого начинает мотать головой и говорит:
Я не знаю, Лола. Не знаю. Творится полная херня.
От паники у меня пересыхает в горле:
Я не хочу, чтобы все закончилось, и
Оливер останавливает меня мягким «ш-ш-ш» и протягивает руку, чтобы заправить мне прядь волос за ухо. Смотрит на свою руку, которая движется сама по себе, после чего безвольно роняет ее.
Где-то в глубине моей груди мое сердце грохочет, не переставая. Знаю, это никогда не прекратится. Мы не можем прокрутить стрелки часов назад или остановить время.
Я скучаю по тебе, произношу я.
Он улыбается, глядя в пол, взгляд его голубых глаз такой нежный.
Я тоже скучаю по тебе, Сладкая Лола.
Я чувствую смесь отчаяния и облегчения. Когда он называет меня Сладкой Лолой, я задумываюсь, если ли шанс у нашей дружбы после всего этого и чем это будет счастьем или пыткой.
Я думала, ты скажешь, что поцеловал Хард-Рок Эллисон.
Оливер слегка морщится, так мило и грустно одновременно.
Я не стал бы это делать. Я не чувствую по отношению к ней ничего такого. Он потирает свою щеку и смотрит в сторону. Я злился и просто хотел отвлечься, но не предал бы собственные чувства. Он издает невеселый смешок:
Твоя любовь клеймом выжжена в моем мозгу; и твои поцелуи по-прежнему единственные, чего я хочу.
Под весом моих чувств у меня внутри что-то переворачивается, и прежде чем я соображаю, что говорю, выпаливаю:
Хочешь, я приеду сегодня к тебе?
Оливер на мгновение закрывает глаза и пытается улыбнуться, но у него ничего не выходит:
Не думаю, что
О господи! Внутри все плавится от ужаса.
Вот черт, забудь. Конечно же, не хочешь.
Оливер отступает на шаг и беспомощно оглядывается вокруг, после чего потирает лицо и снова поворачивается ко мне.
Не играй со мной. Он изучающе смотрит на меня. Прошу тебя. Я по глазам вижу, что у тебя в голове по-прежнему неразбериха. Еще вижу, что тебе на самом деле не нравится, что ты сделала. Просто Несколько дней спустя кажется слишком поздно прийти вот так ко мне с неясными чувствами и паникой наперевес. И я ничего не могу с собой поделать, но все же считаю, это из-за того, что ты услышала об Эллисон.
Нет, Оливер, это не
Решительно покачав головой, он не дает мне сказать и продолжает:
Не знаю, на самом ли деле ты боишься, что наши отношения помешают твоему творчеству, или надеешься попридержать коней, пока не полюбишь меня. И в любом случае я не знаю, что с этим делать. Оба эти варианта отстойные. Он наклоняется, целует меня пониже уха и тихо говорит, почти касаясь губами кожи:
Я влюблен в тебя, Лола, но при этом боюсь, что ты уничтожишь меня.
Глава 15
Оливер
У меня совершенно нет понимания, как вести себя с Лолой. И, если честно, с Джо тоже.
Я не видел ее целую неделю, и когда она появляется в магазине на следующее утро после нашего нескладного разговора у Фреда, то тут же направляется к стеллажам Marvel, едва помахав мне рукой, а Джо ее даже не окликает и не делает предложение руки и сердца прямо посреди магазина, как обычно. Вместо этого я чувствую, как он с меня глаз не сводит и оценивает мою реакцию.
Лола здесь, подбородком указывая в направлении, где она исчезла в проходе между стеллажами, сообщает он. Мое сердце словно на полной скорости вильнувшая в сторону машина.
Ага, вижу.
Вчера вечером она предложила приехать ко мне, и до чего же охрененно было представить, каково это отбросить все в сторону, упасть на кровать и, ни о чем не думая, заняться сексом. Но ни за что на свете я бы не согласился. Я практически чувствовал ее вину и сожаление, но Лола понятия не имеет, чего хочет прямо сейчас. Она одно сплошное эмоциональное минное поле и не та, ради кого я сейчас готов добровольно по нему пройти.
Джо обходит стойку и встает рядом со мной:
И ты не подойдешь к ней?
Не то чтобы это твое дело, Джо, но нет. Может, попозже, но кажется, она пришла сюда за книгами.
Не понимаю вас обоих, бормочет он себе под нос.
Я не собираюсь беспокоиться из-за мнения человека, который весь вечер смотрит видео, как доят коров, а потом про мужиков, тянущих грузовики веревками, привязанными к их плоти. Шутить куда легче, ведь что еще я могу сказать? Сейчас я и сам не понимаю.
Часть меня та, которая обожает Лолу и давно на ее стороне, что бы та ни сделала, хочет взять на себя ответственность за все и чувствует, что я должен был предвидеть ее панику (по поводу работы и нас), что мне стоило бы быть более снисходительным к ее словам и что ужин с Эллисон выглядел ужасно. Но тот разговор в ее комнате, когда она захотела, чтобы я просто слонялся где-то поблизости, пока она сосредоточится на работе, показал мне, как молода на самом деле Лола. Скорее наивна. Впрочем, я и так это знал, просто не думал, что мне это аукнется. Полагаю, я и сам наивен.
Я очень хочу, чтобы Лола обрела всемирный успех, но меня по-прежнему сбивает с толку ее вывод, что я тут буду помехой.
И, наверное, я больше чем немного задет. Я всегда был самым верным фанатом Лолы и ее самым громким болельщиком. Черт, да я без конца носил футболку с «Рэйзором». Был самым преданным любовником, пусть это и продлилось всего неделю. Это больно, раз так легко от всего этого можно отмахнуться.
Но когда она рядом, я по-прежнему понимаю, что еще никогда так не хотел и не нуждался ни в ком. Это притяжение, почти физическая тяга быть к ней ближе. Одно осознание, что она здесь, в магазине, и в груди словно поселяется рой пчел, гудящих и заставляющих вибрировать изнутри. Она распустила волосы и не накрасила пухлые губы. Я помню, как, лениво наклонив голову, она наблюдала за моими поцелуями вниз по ее телу, ощущение ее бедер у меня на плечах, мед ее вагины у меня на языке.
Подняв взгляд над комиксом, что она читает, и поймав меня на подглядывании, Лола несмело машет мне рукой. Я машу ей в ответ, затем поворачиваюсь и вижу, что прямо за мной стоит Джо, глядя то на меня, то на Лолу, после чего качает головой.
Ну это просто херня какая-то, замечает он.
Все нормально. Я вскрываю упаковку монет и бросаю их в кассу.
Нормально? переспрашивает он. Неделю назад она вошла сюда и взобралась на тебя, как на дерево, а я сейчас ведет себя, будто ты тут библиотекарь.
Сейчас все сложно, вздыхаю я. Я люблю ее, но прямо сейчас не хочу быть с ней. Мне нужно куда большее.
Знаешь ведь, да, она ведь по-прежнему тобой увлечена?