Почему нет? Она засияла смущенно и задорно. И очень заразительно, обеспечив улыбками всех, включая стонавшего Шурика.
А богиней?
Еще бы!
А домой?
Как булыжничком по макушечке. Тома потускнела:
Как нам вернуться?
Она бережно промакнула тряпкой ногу Шурика. Кровь прибывала.
Послышался новый шум, и мы одновременно обернулись.
Всадник. С мечом. В легких кожано-металлических доспехах, с приоткрытыми ногами в поножах. Руки защищены по локоть, начиная от запястья. За спиной небольшой круглый щит. Шлем ничем не закрывал загорелое волевое лицо.
Все-таки мы в прошлом. Мозги вскипели, пытаясь идентифицировать эпоху. Перед нами не рыцарь, они одевались в железо полностью. А конь уже со стременами. Получается, нас перенесло в мир, отставший от нашего лет этак на тысячу-две.
Но если это не Земля в нашем понимании Ох, сколько книг и фильмов вспомнилось, где совмещаются рыцари и современная техника, магия и звездолеты, драконы и пушки.
Всаднику охрана салютовала копьями и своей непонятной «Калевалой». Он принял приветствие поднятой рукой.
Шурик приподнялся на локте, пытаясь разглядеть происходящее, Малик и Тома встали, и я вслед за ними. Томина рука нашла мою и крепко сжала. Учитывая габариты Малика, мы смотрелись как родитель с непутевыми чадами, которые неудачно выгуляли собачек. Вот, дескать, и случайному прохожему досталось. А вы, люди добрые, проходите себе мимо, сами разберемся
Вышколенная коняга сделала несколько шагов вперед, на сено. Всадник нас не боялся.
Вас два и два? Голос был громким и отчетливым. Не немцы? Общий язык разумеете?
Как говорил дедушка, интересно девки пляшут. Немцы наверняка в устаревшем смысле, а не то, что сразу приходит в голову. На местных-то, надеюсь, фашисты в сорок первом не нападали.
Общий язык, слыхали? прошептала Тома. Тоже русский, как у нас. Мы в древней России?
Тогда уж в Руси, поправил я. Или в Гардарике. Или в Орде. Или в какой-нибудь Гиперборее. Я читал много теорий
А два и два это как?
Думаю, он про взрослых и детей, ответил Томе Малик. Двое нас с Шуриком, и вы, тоже двое.
Пышущая гневом Немезида в Томином обличье прошипела, испепеляя взглядом:
Я не ребенок!
Мнение пятнадцатилетней девочки интересовало Малика как хомяка телереклама отбеливателя. Он провозгласил в сторону леса:
Разумеем. Да, нас два и два, один взрослый сильно ранен, нужна помощь. Мы с Земли. Россия. Двадцать первый век.
Его слова еще грохотали над долиной, когда снизу послышалось тихое:
Ты хоть и кацюк, но совершенно не умеешь делать гешефт.
Что? не сообразил Малик.
Кто? одновременно переспросил я.
Говорю: ума палата, только ключик потерялся. Твое дело узнавать, а не сообщать, информация главная ценность. А то и жизнь. Затем Шурик соизволил ответить мне: Кацюк от «кацо», так иногда товарищей «кавказской национальности» называем. Негатив в этом определении можете искать с тем же успехом, как пульс на мумии.
Имена и прозвища! потребовал всадник.
Говорить? тихо осведомился Малик.
Можно. Только не паспортными данными, никаких фамилий, явок, паролей. Как-то помягше. Сыграй им наши ники как вкусный борщ.
Я Малик, представился Абдул-Малик. Раненый Шурик. А это, его испачканное кровью узкое лицо мотнулось назад, в нашу сторону, Чапа и Тома. А вы кто?
Ответа не последовало. Вместо него раздалась команда:
Чапа и Тома, подойдите.
Машинально начав движение вперед, мы врезались в чугунный шлагбаум приподнятой руки Малика.
Чапа и Тома, подойдите.
Машинально начав движение вперед, мы врезались в чугунный шлагбаум приподнятой руки Малика.
Сначала назовитесь, непререкаемо объявил он всаднику.
Тот проигнорировал:
Чапа и Тома, вы слышали?
Знаете, как работает паровоз? Раскочегаренный котел закипает, его распирает изнутри, и высвобожденная мощь толкает всю махину вперед Я не дал нашему единственному защитнику вспылить, мой выкрик успел предотвратить непоправимое:
Не пойдем, пока не назоветесь и не скажете, что собираетесь с нами сделать.
Как ни странно, подействовало.
Я царевич Гордей Евпраксин. Вы долгожданные гости. Я обеспечу достойные трапезу, наряд и защиту в пути. В башне ждет торжественный прием. Продолжение последовало совсем нормальным тоном, по-свойски: Не бойтесь, идите сюда. Не представляете, как мы вам рады.
Ух ты: царевич! У Томы засияли глаза.
Впрочем, для принца на белом коне, что живет в грезах каждой девчонки, этот наследник престола был староват, неказист, да и конь не вышел ни цветом, ни ростом.
Идти? шепнул я.
А что остается? Условие он выполнил.
Малик был логически прав, но копейщики на заднем фоне не излучали радость гостеприимства. Что-то было не то, хотя опасность больше не ощущалась.
Идите. Малик подтолкнул нас в спины. Я прикрою.
Мы двинулись к всаднику. Шаг за шагом, стараясь не упасть на ппроминавшейся тверди, иногда помогая друг дружке. Малик закрыл собой Шурика, но стойка показывала: в любой миг он готов прыгнуть вперед и драться за любого из нас до последнего.
Из леса вышли еще три копейщика плюсом к пяти присутствующим. Когда наши стопы коснулись нормальной почвы, они построились в ряд, уперев копья в землю, и чуточку присели. Странный, но вполне понятный жест почтения. Вроде микро-реверанса.
Алехвала! гаркнули сразу восемь глоток.
Вот она какая, «Калевала» с ударением на последнем слоге.
Царевич спрыгнул с коня, голова в шлеме чуть пригнулась в приветствии. Комплекцией он мог посоперничать с Маликом. На вид лет тридцати-сорока, не очень разбираюсь в возрасте взрослых. Темная бородка. Острый взгляд светлых глаз. Сапоги в обтяжку. Прикрытые пластинами голые ноги торчали из-под кожаной юбки, обшитой прямоугольниками грязно-зеленого металла. Выше тоже металл и кожа. Шлем оторочен мехом, сзади украшен хвостом. На перевязи меч, на поясе вычурный длинный нож, за плечом небольшой щит. Такой вот царевич, помесь древнего грека с Чингисханом. Даже с учетом его приветственного поклона мы с Томой едва достали бы ему до стальной груди.
Что они сказали? спросил я Гордея.
Не знаешь? Удивление граничило с недоверием. Впроем, да, вы же там многого не знаете.
Торжественная часть закончилась, строй копейщиков распался.
Это вам.
По знаку Гордея нам принесли халаты в чередующихся нежно розовых и фиолетовых полосах. Раскраску легко было принять за клоунскую, если бы горло царевича не спасал от натирания латами воротник в таких же цветах.
Одежда должна соответствовать и указывать, как бы что-то объяснил царевич.
Чему соответствовать? с радостью что-то навоображала себе Тома.
Куда указывать? одновременно насторожился я.
Не куда, а на что. Вы теперь со мной.
Ткань халатов не шла ни в какое сравнение с предыдущей колючей дерюгой. Нас церемонно облачили в них двенадцать рук. Общими стараниями пояски были бережно завязаны, наши ноги вставлены в мягкие тапочки без задников, вроде восточных чувяк. Думаю, дали тапки, а не сапоги, потому что не знали размеров ног. Если так пойдет дальше, то и сапогами обеспечат, и
Уф, фантазия разыгралась не хуже чем у Томы. А, собственно, почему нет?
Закончив, безлицые воины склоненно отступили под деревья. Подумалось: не издеваются ли? Может, мы вправду в придуманном мире, где сбываются мечты?
Воспоминание о собачках развеяло бредовые мысли. Я вскинул взгляд на Гордея. Этакий взгляд равного, Вот что с нами одежда делает.
Что с нашими друзьями?
Добродушно улыбнувшись, он успокаивающе проговорил:
Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Их убьют быстро.
Глава 5
На веревочных поясах «ку-клукс-клановцев» висели не световые мечи. Даже не обычные. Даже не мечи. Это были дубины: корявые, плохо выструганные, массивные. У двоих топоры. С другой стороны у каждого болтался нож, тоже не ахти какой выделки. За плечами мешки с тесьмами, похожие на рюкзаки. Сейчас мешки лежали полувыпотрошенными около костра с булькающим котлом. Запах съестного одурял.
Пообедать предстояло не всем. Двое остались с нами, а шестеро, посланные движением пальцев царевича, полезли на сено. Копья вперед, дубинки наготове. Как они управлялись копьями, мы уже видели. Приблизившись к пилотам метров на двадцать, откуда бросок копья становился безошибочным, солдаты приготовились.
Стойте! Я схватил царевича за руку, будто это могло помочь. Не сметь!
Да! Стоять! истерично подхватила Тома.
Странно. Копейщики замерли. Они нас слушались. Неужели мы настолько важные? А если
Назад! рявкнул я как можно более грозно.
Никакого эффекта.
Так надо, глупые. Смиритесь, отеческим тоном сказал нам Гордей. Вы же не маленькие, должны понимать слово «надо».
Воины получили повторную отмашку.
Нет! заорал я.
Вновь копья остановились в миге от полета. Царевич занервничал.
Знаете, что такое закон?
Убивать невиновных закон? возмутился я. У вас нет заповеди «не убий»?
Заповедь гласит: «Не убий, если это не враг, посягнувший на твою жизнь, семью и родину». У вас не так?
Я смешался.
Ну если по смыслу Но Малик с Шуриком не враги!
Так думаете в силу возраста. Многие годы происходили ненужные беды, пока сама Алла, да простит Она нас и примет, не явилась в мир и не дала людям Закон.
Нет такого закона, чтоб людей убивать, вклинилась Тома.
Она раскраснелась, напрягшиеся пальцы приготовились вцепиться в глотку противника, если тот посмеет еще раз выговорить смертельный приказ. Она даже придвинулась ближе, коленки согнулись, как у воинов в недавнем приветствии, но это была подготовка к прыжку.
Взъерошенный воробушек рядом со львом. Небрежным взмахом руки царевич переломит ее, просто вытирая пот со лба.
Закон, говорите? перетянул я внимание на себя. Огласите. Я послушаю и скажу мнение.
Это правильно, не стал спорить Гордей. Прикрыв глаза, он продекламировал: Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала! Я отдаю настоящее и будущее Алле-всеприсутствующей, да простит Она нас и примет, а прошлое и так принадлежит Ей. Если я встречу ангела, я стану ему другом и помощником. Я отведу его в крепость. Я отдам жизнь за него не задумываясь. Если я встречу Падшего, я убью его. Ангелы милосердны. Они всегда пытаются спасти Падших. Мне нельзя проявить слабость. Слабый человек мертвый человек. Слабое общество мертвое общество. Быть слабым предательство. Побороть искушение. Отказать ангелам ради них же. Исполнить Закон. Не слушать ангелов. Не слушать истории ангелов. Не спрашивать о Том мире. Кто слушал, да будет вырван его язык или отсечена голова. И да будет так. Глаза царевича открылись, взор был задумчив, но непреклонен. Это называется «Молитва встречи снизошедших» или просто «встречная». Именно для нашего случая. Не зря Алла-всезнающая, да простит Она нас и примет, обязала каждого с детства учить ее: и низкорожденного крепостного, и благородного свободного семьянина. Теперь не мешай закону свершиться.