Говорят, у него большое личное состояние, ответила Домисиль.
Личное состояние? Не смешите меня, фыркнул ЖБМ. Он сын сапожника из Жювизи и машинистки. У него отродясь не было ни гроша.
Откуда вы знаете? удивилась Домисиль.
ЖБМ пожал плечами:
Наверное, в журнале прочитал, когда сидел в очереди в парикмахерской
В комнату заглянула ассистентка Домисиль и вызвала начальницу надо было срочно обсудить технические аспекты съемки на Лионском вокзале.
Вы правда его знаете? спросила Аврора.
Да. В прошлой жизни он был виртуозным бас-гитаристом.
Бас-гитаристом?
Да. Он играл на бас-гитаре в одной рок-группе «новой волны». «Холодной новой волны», если быть точным. Кроме него там был Стэн Лепель, художник, и парень-гитарист, он потом, кажется, стал врачом, как его отец. Я профинансировал им пробный диск. Пьер написал стихи. Жалко, что у них ничего не вышло, они здорово играли. Если честно, я думаю, что история с этой группой была моей единственной неудачей. Единственным проектом, в который я вложил деньги и который не окупился.
А кто был вокалистом? Вы?
Нет, ответил ЖБМ. Не я. У них была вокалистка.
А с ней что стало?
Не знаю, тихо промолвил ЖБМ.
Он надолго замолчал.
Пойду проверю, как там дела, сказала Аврора и направилась в сад.
ЖБМ перевел взгляд на черную кожаную сумку, в которой лежала урна с прахом Пьера. Накануне он забрал ее из банка. На прошлой неделе он видел репортаж из так называемой Пустыни Рец частного парка, расположенного на краю леса в Марли и застроенного странными сооружениями, от которых веяло мистикой. Ему показалось, что он идеально соответствует последней воле Пьера развеять его прах в «красивом историческом месте». Впрочем, и сам Пьер нередко говорил об этом удивительном парке, незадолго до революции заложенном неким аристократом, эстетом и мизантропом. ЖБМ намеревался наведаться туда ближе к вечеру. Хранитель парка благосклонно отнесся к его просьбе, хотя она шла вразрез с законом, запрещающим развеивать прах покойников в общественных местах. Но ЖБМ предложил сделать значительный благотворительный взнос на реставрацию памятников тамошней архитектуры. Как только администрация парка получила от него чек, ЖБМ был немедленно внесен в список «привилегированных посетителей».
«Куда мы деваемся после смерти, Пьер?.. прошептал ЖБМ, но ответа не дождался. Иногда я почти чувствую твое присутствие, запах твоей сигары, иногда нет. Черт, он наклонился, не вставая с дивана, зачем ты меня бросил? Подай хоть знак, что ли»
Аврора отступила на шаг, потом еще на один. Он не видел, как она вернулась в гостиную. ЖБМ провел пятерней по волосам, глядя прямо перед собой, с шумом втянул воздух и вдруг яростно ткнул кулаком в диванную подушку. Аврора выждала с полминуты и лишь затем тихонько постучала в дверной косяк.
Входи, бросил ЖБМ.
Его лицо почти обрело всегдашнее бесстрастное выражение.
Пора? спросил он. Встал с дивана, взял черную кожаную сумку и пошел к машине. Аврора следовала за ним.
Он жутко злится, шепнула она ему на ухо, указывая на Макса, водителя.
Тот стоял возле «рено», скрестив на груди руки, и исподлобья смотрел на Домисиль, которая разговаривала по телефону. Он взял у них сумки черную кожаную ЖБМ оставил при себе и уложил их в багажник. Домисиль протянула ему свой саквояж «Вюитон», но он сделал вид, что не заметил ее жеста, сел за руль и громко хлопнул дверцей. Факт лишения его «линкольна», который он называл «конфискацией», Макс воспринял как личное оскорбление. На том, чтобы ЖБМ передвигался не на американской, а на французской машине, настояла Домисиль. Чтобы не ссориться с Бланш, ЖБМ согласился, но поклялся себе, что снова пересядет на «линкольн», едва закончится вся эта «дурацкая комедия».
«Синий экспресс»
Чем приятно было иметь дело с Домисиль, так это тем, что у нее все всегда было «превосходно», «великолепно» и «что надо». Похоже, всех этих пиарщиков выращивали в специальных питомниках, с момента рождения впрыскивая им в вены бациллы оптимизма и самоуверенности. Не исключено также, что суть их профессии заключалась в том, чтобы заразить теми же свойствами своих клиентов. Едва ступив на перрон Лионского вокзала, Домисиль пришла в совершенно детское радостное возбуждение. Отправляя ЖБМ в конец платформы и заставляя его позировать, она испытывала те же чувства, какие охватывают маленькую девочку, обнаружившую под рождественской елкой домик для Барби. Она постукивала по земле шпильками туфель и выдавала ЖБМ руководящие указания: «Отлично, превосходно, посмотрите чуть выше, супер, то, что надо» и нервно заглядывала в гаджет, который держала в руке.
Это еще надолго? спросила Аврора. У нас очень много работы.
У меня тоже много работы, ответила Домисиль. И между прочим, я работаю на Францию.
Но, покосившись на Аврору, которая пристально смотрела ей в глаза, она прикусила язык, потому что вспомнила, что эта девушка не абы кто и что в последнем номере «Форбс» ей была посвящена целая страница под рубрикой «Ангелы-хранители бизнеса»; одним словом, перед ней стояла не практиканточка, которой поручают ксерить документы, а личная ассистентка крупнейшего предпринимателя с зарплатой, выражающейся шестизначным числом, получающая от конкурентов предложений о работе больше, чем могла рассмотреть.
О, я понимаю, спохватилась Домисиль. Не волнуйтесь, Аврора, сейчас дождемся нужного света, и я вам его верну.
Аврора! раздался голос ЖБМ. Я не знаю, сколько еще продлится вся эта ерунда. Займитесь решением вопросов, которые у нас намечены на сегодня. У вас все с собой?
Да.
По России? По Англии?
Все здесь, подтвердила Аврора.
Отлично. Начинайте без меня, пока я снимаюсь в идиотской комедии на вокзальном перроне, пробурчал он и снова встал в позу на краю платформы.
Прошло четверть часа, но нужный свет так и не появился, и было решено устроить перерыв. Аврора сидела по-турецки возле столба; на земле перед ней лежало две папки, три айфона и два планшета; она надела наушники, достала ручку и блокнот. Когда к ней приблизился ЖБМ, она по-русски говорила по телефону, попутно делая заметки.
Все в порядке? тихо спросил ЖБМ.
Да, все нормально, шепнула она.
Я пойду выпью кофе в «Синем экспрессе». Приходите туда.
Аврора кивнула, показывая, что поняла, но сейчас не может. К Домисиль, которая просматривала на планшете отснятые снимки, подошел фотограф.
Красивая какая, сказал он, глядя на Аврору. Как вы думаете, можно ее сфотографировать?
Ни в коем случае, не отрывая глаз от планшета, ответила Домисиль. Я запрещаю вам приближаться к ней на пушечный выстрел.
Все в порядке? тихо спросил ЖБМ.
Да, все нормально, шепнула она.
Я пойду выпью кофе в «Синем экспрессе». Приходите туда.
Аврора кивнула, показывая, что поняла, но сейчас не может. К Домисиль, которая просматривала на планшете отснятые снимки, подошел фотограф.
Красивая какая, сказал он, глядя на Аврору. Как вы думаете, можно ее сфотографировать?
Ни в коем случае, не отрывая глаз от планшета, ответила Домисиль. Я запрещаю вам приближаться к ней на пушечный выстрел.
ЖБМ толкнул дверь знаменитого ресторана, и к нему тут же подскочил метрдотель.
Я хотел бы выпить кофе.
Кофе повторил метрдотель. Слева у нас есть отдельные кабинеты, но Он явно пребывал в замешательстве. Но я найду вам что-нибудь получше.
Он щелкнул пальцами и повернулся к официанту:
Один кофе за двенадцатый столик!
Спасибо, поблагодарил ЖБМ.
Пожалуйста, месье Мазар, улыбнулся метрдотель.
Официант проводил ЖБМ к свободному столику в большом зале. По соседству заканчивала обед супружеская пара; дальше расположились четверо мужчин, по виду бизнесмены; они, по их мнению незаметно, как по команде повернули головы в сторону ЖБМ. Еще через несколько столиков, возле окна, сидела в одиночестве женщина, которая, поставив локоть на стол и положив на ладонь голову, не скрываясь смотрела на него с легкой улыбкой. Казалось, она может просидеть так бесконечно долго. ЖБМ перехватил ее взгляд, и у него удивленно вытянулось лицо.
Беранжера? пробормотал он.
Она качнула головой, прочитав по его губам свое имя. ЖБМ оттолкнул столик, встал и направился к ней.
Их разделяло примерно семь метров, и он преодолевал это расстояние так, словно плыл через океан времени, с каждым шагом возвращаясь назад сразу на год-другой. Когда он подошел к ее столику, за спиной у него осталось тридцать лет. Вечно юная Беранжера, образ которой сохранил его мозг, материализовалась перед ним в облике пятидесятилетней женщины.
Здравствуй, Жан, сказала она. А я на поезд опоздала. Она пожала плечами, как будто извинялась за свое присутствие в этом ресторане.
Прошу прощения К ним с подносом в руке подошел официант. Вы будете пить кофе за этим столиком, месье?
ЖБМ посмотрел на Беранжеру с сомнением: остаться за ее столиком или пригласить ее к своему? Вопрос решила Беранжера.
Поставьте здесь, сказала она официанту, и ЖБМ сел рядом с ней.
Длинная челка, когда-то падавшая ей на лоб, исчезла. Теперь Беранжера носила волосы до плеч. Разумеется, она изменилась, но в ее внешности все так же угадывалась девушка из 1980-х. Годы лишь слегка прошлись по ее лицу, немного размазав его черты. Новая Беранжера как будто наложилась на Беранжеру прежнюю, пытающуюся скорее успешно приспособиться к себе самой; так в геометрии фрактальные кривые ищут подобия, пока не сложатся в структуру, описываемую универсальным уравнением. Совсем не изменились глаза, в глубине которых мерцала все та же искра иронии, словно говорившая: жизнь без конца подкидывает нам неприятные сюрпризы, мы не представляем, что будет с нами завтра, но все это не имеет никакого значения. Голос, насколько он мог судить по немногим произнесенным ею словам, тоже остался прежним: мягким, спокойным, чуть низковатым. Он не слышал звуков этого голоса уже тридцать три года.
Как неожиданно, сказал ЖБМ.
Да, улыбнулась Беранжера, опуская взгляд на свою чашку кофе. Жизнь богата на неожиданности.
Ты все такая же красивая, чуть помолчав, добавил он.
Льстец, проронила она и посмотрела ему прямо в глаза.
Что можно сказать женщине, которую любил тридцать с лишним лет назад, случайно встретившись с ней на вокзале? Если знаешь, что через несколько минут она уйдет и больше ты ее никогда не увидишь? Как будто ты вытянул хорошую карту из колоды Таро Как будто судьба сжалилась над тобой Но не тем, что дала второй шанс, а тем, что просто подмигнула. Беранжера прервала его размышления.