Ну они же нас вызвали сюда, скажешь нет?
Из ряда домиков, что при церкви, донеслись звуки трубы.
Да, но а вдруг нас кто-то решил разыграть?
Может быть, то, что нас заставляют ждать, часть испытания. «Если Дуран уйдет, ты будешь выглядеть более достойным кандидатом в призраки», шепнул Глист.
Ну иди домой, раз ты так думаешь.
Нет, я так не думаю. Я просто Смотри! Падучая звезда!
Где?
Вон там!
Не-а. Ничего такого, о чем узнают из книг, Дуран не знает. Это спутник. Он не сгорает. Видишь? Летит себе по прямой. Может, это как раз тот «Скайлэб», который теряет высоту. Никто не знает, куда он упадет.
Но как
Чшшш!
На кладбище есть сильно заросший угол, где под кривой омелой сложены разбитые могильные камни. Оттуда совершенно точно слышались голоса. А теперь еще и табачным дымом потянуло. Дуран потащился за мной, спрашивая: «Что такое?» (Боже, какой он все-таки дебил временами.) Я пригнулся, чтобы влезть под свод темно-зеленых листьев. На штабеле старых надгробий сидел Плуто Ноук, на стопке черепицы с крыши Грант Бёрч, еще на чем-то Джон Тьюки. О, если бы можно было дать им понять, что это я их заметил, а не Дуран!
Угу. Я заозирался, подозревая, что где-то здесь прячется Уилкокс.
Или как Торвилл и Дин. Я знаю, ты всегда мечтал надеть юбочку в блестках.
Очень смешно, блин.
Из уха Луны выплывала, сияя, Венера.
Думаешь, они по правде придут? спросил Дуран.
Ну они же нас вызвали сюда, скажешь нет?
Из ряда домиков, что при церкви, донеслись звуки трубы.
Да, но а вдруг нас кто-то решил разыграть?
Может быть, то, что нас заставляют ждать, часть испытания. «Если Дуран уйдет, ты будешь выглядеть более достойным кандидатом в призраки», шепнул Глист.
Ну иди домой, раз ты так думаешь.
Нет, я так не думаю. Я просто Смотри! Падучая звезда!
Где?
Вон там!
Не-а. Ничего такого, о чем узнают из книг, Дуран не знает. Это спутник. Он не сгорает. Видишь? Летит себе по прямой. Может, это как раз тот «Скайлэб», который теряет высоту. Никто не знает, куда он упадет.
Но как
Чшшш!
На кладбище есть сильно заросший угол, где под кривой омелой сложены разбитые могильные камни. Оттуда совершенно точно слышались голоса. А теперь еще и табачным дымом потянуло. Дуран потащился за мной, спрашивая: «Что такое?» (Боже, какой он все-таки дебил временами.) Я пригнулся, чтобы влезть под свод темно-зеленых листьев. На штабеле старых надгробий сидел Плуто Ноук, на стопке черепицы с крыши Грант Бёрч, еще на чем-то Джон Тьюки. О, если бы можно было дать им понять, что это я их заметил, а не Дуран!
Говорить «привет» крутым ребятам это по-педиковски, так что я только сказал «Эй».
Плуто Ноук, Повелитель призраков, кивнул в ответ.
Ой! Дуран нагнулся и влетел лицом прямо мне в задницу, так что я споткнулся и полетел вперед. Сорьки, Джейс.
Не говори «сорьки», сказал я Дурану.
Так, значит, правила вы знаете. Грант Бёрч сплюнул. Тебя подсаживают на эту стену и дают пятнадцать минут, чтоб пересечь шесть задних дворов. Как тока справишься, беги на общинный луг. Свинъярд и Редмарли будут ждать под дубом. Успеешь добро пожаловать в «Призраки». Опоздаешь или вовсе не придешь ты не «призрак», и тебе им вовек не бывать.
Мы с Дураном кивнули.
А если вас поймают, вы не «призраки», добавил Джон Тьюки.
И еще, Грант Бёрч предостерегающе выставил палец, и еще, если вас поймают, вы сроду не слыхали про «призраков».
Я наплевал на свои нервы и Вешателя и спросил:
Какие еще «призраки»?
Плуто Ноукс одобрительно фыркнул.
Омела вздрогнула, и часы на колокольне Святого Гавриила пробили без четверти девять.
На старт! Грант Бёрч поглядел на нас с Дураном. Кто первый?
Я, сказал я, даже не поглядев на Дурана. Я не сдрейфлю.
Задний двор первого дома оказался болотом триффидных сорняков. Сидя верхом на стене, я кинул прощальный взгляд на четверых оставшихся на кладбище, перебросил через стену вторую ногу и плюхнулся в высокую траву. «Все ушли», ясно говорил дом. Темные окна, полуоторванная водосточная труба, обвисшие сетчатые занавески. Все равно я крался пригибаясь. Вдруг какой-нибудь скваттер следит из окна, выключив свет. С луком и стрелами. (Вот разница между мной и Дураном. Дуран бы расхаживал тут как у себя дома. Он никогда не думает про снайперов.) Я залез на сливу, растущую у следующей стены.
Прямо над головой зашуршал плащ.
Идиот. Это просто ветер теребит пластиковый пакет, зацепившийся за ветку. Опять послышалась труба теперь совсем рядом. Я соскользнул с узловатой ветки и задержался, балансируя, на верху стены. Пока все было просто. Даже проще простого в следующем саду стоял бак с соляркой, и его плоская крыша, всего лишь в футе подо мной, пряталась за угольно-синими хвойными ветвями.
Бак раскатисто бумкнул гром и молния под ногами.
Второй двор оказался в тыщу раз сложнее. Занавески на окнах были отдернуты, и даже сами окна открыты. Две толстухи сидели на диване, глядя на Астериксов и Обеликсов из европейской программы «Животики надорвешь». Ведущий Стюарт Холл ржал громче «харриера» на взлете. В этом саду негде было укрыться. Сетка для бадминтона поперек сада, и все. Пластиковые биты, миски, мишень для стрельбы из лука и мелкий детский бассейн все явная дешевка, скорее всего из «Вулворта». Что хуже всего, сбоку двора стоял жилой прицеп. В нем играл на трубе толстяк-коротышка с перевернутым лицом. Он по-жабьи раздувал щеки, но смотрел во двор. Не мигая.
Мелодия пошла вверх.
Потом вниз.
Прошло, должно быть, целых три минуты. Я не знал, что делать.
Открылась задняя дверь дома, оттуда вышла толстуха и подбежала к прицепу.
Вики заснула, сказала она, открыв дверь.
Трубач втянул ее внутрь, отшвырнул трубу, и они принялись лизаться со страшной силой, как две собаки, которым подсунули коробку конфет. Прицеп затрясся.
Я спрыгнул с бака, наступил на мяч для гольфа, встал, метнулся через двор, споткнулся о невидимые крокетные воротца, встал, прыгнул через перекладину забора и не рассчитал. Нога звучно треснулась о забор.
«Можешь считать себя котлетой», прокомментировал Нерожденный Близнец.
Я перемахнул через перекладину и плюхнулся на землю, как мешок дров.
В третьем по счету доме живет мистер Бродвас. Если он меня увидит, то позвонит папе, и к полуночи меня уже четвертуют. Оросители ссссвисссстели. Я сидел на земле, и капли падали мне на лицо. Большая часть двора была скрыта шпалерами вьющейся фасоли.
Но меня сейчас беспокоило не только это. В предыдущем дворе, где был трубач, раздался женский голос:
Джерри, вернись! Это просто лисы!
Это не лисы! Это опять чертовы мальчишки!
Прямо у меня над головой в изгородь вцепились две руки.
Я рванул вдоль шпалер фасоли. И замер.
На ступеньке у двери сидел мистер Бродвас. Вода из крана с грохотом падала в жестяную лейку.
Паника заклубилась во мне, как осы в консервной банке.
Женский голос за спиной сказал:
Это лисы, Джерри! Тед на прошлой неделе застрелил одну он сперва решил, что это Дартмурский Зверь.
Да ну? Руки исчезли с изгороди. Одна рука тут же показалась в дыре, что я проделал ногой. Это, по-твоему, лиса натворила?
Пальцы трубача снова появились на верхней планке. Забор застонал трубач пытался подтянуться.
Мистер Бродвас ничего этого не слышал, потому что у него шумела вода, но теперь он положил дымящуюся трубку на ступеньку и встал.
Я в ловушке, в ловушке. Папа меня убьет.
Мэнди! окликнул другой женский голос в саду за стеной. Джерри!
Ой, Вики, сказал первый женский голос. Мы услышали какой-то шум.
Я репетировал, сказал мужчина, и услышал странный звук, так что выглянул посмотреть.
Да неужели? А это тогда что такое?
Мистер Бродвас повернулся ко мне спиной.
Забор впереди был слишком высокий и совсем без зацепок.
ОТ ТЕБЯ РАЗИТ ИМ! А У НЕГО НА МОРДЕ ТВОЯ ПОМАДА!
Мистер Бродвас закрыл кран.
ЭТО НЕ ПОМАДА, ЧОКНУТАЯ! заорал трубач над забором. ЭТО ВАРЕНЬЕ!
Садовник моего отца подошел к тому месту, где скорчился я. В лейке плескалась вода. Наши взгляды встретились, но мистер Бродвас вроде бы совершенно не удивился.
Я случайно забросил сюда теннисный мячик выпалил я.
Удобней всего за сараем.
До меня не сразу дошло.
Ты теряешь драгоценное время, добавил мистер Бродвас и отвернулся к грядке с луком.
Спасибо, выдохнул я.
Конечно, он понял, что я соврал, но все равно пощадил меня. Я помчался по тропке и завернул за угол сарая. Воздух в щели был тяжелый от паров креозота. Значит, мистер Бродвас тоже из бывших «призраков».
Я ТОЛЬКО ЖАЛЕЮ, ЧТО МАМКА НЕ УТОПИЛА ТЕБЯ В ВУСТЕРСКОМ КАНАЛЕ!!! взрезал темноту второй женский голос. ВАС ОБОИХ! В МЕШКЕ С КАМНЯМИ!!!
Каменистый, как лунная поверхность, четвертый сад походил на вулканический выброс бетонных безе и гравия. Украшения были повсюду. Не только садовые гномы, но еще и египетские сфинксы, смурфы, феи, каланы, Пух с Пятачком и Иа-Иа, лицо Джимми Картера и вообще все, что душе угодно. Сад делили пополам бетонные Гималаи примерно до плеча мне. Этот сад скульптур когда-то был местной легендой, как и его создатель, Артур Ившем. «Мальверн-газеттир» напечатала фоторепортаж о нем с заголовком: «Гном, милый гном». Мисс Трокмортон однажды водила нас сюда на экскурсию. Улыбающийся хозяин поил нас «Рибеной» и угощал печеньем в глазури, на котором человечки из палочек занимались разными видами спорта. Правду сказать, Артур Ившем умер от сердечного приступа через несколько дней после нашего визита. Как раз тогда я впервые в жизни услышал выражение «сердечный приступ» и решил: это когда тело сошло с ума и решило взять приступом сердце, как враги крепость. Миссис Ившем иногда появляется в лавке Ридда. Она покупает стариковские товары: мочалки для полировки металла «Дураглит» и зубную пасту с антисептическим вкусом.
Царство Артура Ившема явно пришло в упадок после его смерти. Статуя Свободы валялась, как брошенное орудие убийства. Винни-Пух выглядел так, словно его облили кислотой. Мир растворяет вещи быстрее, чем люди успевают их сотворить. У Джимми Картера отвалился нос. Я его прикарманил просто так, потому что потому. Единственным признаком жизни в доме была свеча, горящая в окне второго этажа. Я прошел вдоль Великой Китайской стены и чуть не остался без штанов они зацепились за Эдмунда Хиллари с шерпой Тенцингом, которые указывали вверх, на вечернюю луну. За ними лежал крохотный квадратик газона в рамке из круглых белых камушков, похожих на мятные карамельки. Я одним прыжком перенесся на траву.
И погрузился в холодную воду по самые яйца.
«Ах ты, дебил, хохотал Нерожденный Близнец, болван, кретин, урод!»