Посмотри, сколько цветов один за другим принимает на себя кровь. Сперва была она пищею, измельченная зубами, передана чреву. Чрево придало ей собственный свой цвет и сделало белою; а это, приняв в себя, печень превратила еще в собственный ее цвет. Так, сделавшись настоящею кровью и поступая в головной мозг, снова делается белою, сгущается в кости, слагается в жилы, хотя толстые, но гибкие.
Но усиливаясь исследовать промыслительность Творца, обнаруживающуюся в человеческом теле, поступаю я, может быть, подобно тем, которые хотят пересчитать песчинки. Поэтому один, сам с собою займись обозрением по порядку всех чувств: вкуса, обоняния, слуха, как одно из них различает запахи и приятное допускает до себя, а от зловонного отвращается, посему голове и предоставлено высвобождение излишков. Поскольку сие чувство, находясь вверху тела, [Col. 605] принимает в себя все поднимающиеся снизу испарения, прилив же их причинил бы великий вред самой главной части (разумею головной мозг), то Творец всяческих и сего не оставил в небрежении, но устроил в них некие, как в губке или свирели, проходы и как жидким, так и густым излишествам указал путь к нёбу во рту и к ноздрям и два члена назначил для сих отделений, чтобы вредное как можно скорее выходило вон, а для излишеств парообразных и дымных устроил, что они выходят и извергаются в швы черепа52. Обрати внимание и на действие слуха. Смотри, как, принимая в себя тысячи звуков, не пресыщается, не наполняется и не все одинаково приемлет, но умеет различать звуки высокие и низкие, наслаждается благозвучием, отвращается дурнозвучия. С помощью слуха внемлем мы словесам Божиим, с помощью слуха естество наше обучается всякой человеческой науке: грамматике, риторике, софистике, арифметике, врачебному искусству, механике и всему прочему, что только изобрело человеческое естество.
Сей-то слух преклонив к словесам нашим, прими врачевство, очищающее душу и избавляющее ее от лукавой хулы. Устрой для слуха двери разум и приставь придверника страх Божий. Будь судиею предлагаемых тебе словес, и придверник пусть отворяет двери для словес благочестивых, а слова хульные, мерзкие, богопротивные отсылает прочь, затворяет для них двери и, как несокрушимый запор, приставляет к сим дверям твердость веры. Таким образом, возможно будет и от врагов избавляться, и сохранять душу здравою, когда, внимая словам дружественным и благодетельным, а не тем, которые льстили бы слуху, по слову божественного Павла (2 Тим. 4:3), не преклоняя слуха к словам приятным, но повреждающим разум, а, напротив того, став прямыми и правдивыми судиями того, что говорится, избирая из сего, что приносит пользу, и, по слову пророка, днем и ночью, ходя и сидя, чтобы то ни было или делая, или терпя, будем выну предзреть пред собою Бога (Пс. 15:8). Ему же слава и честь и поклонение во веки! Аминь.
Слово четвертое
Доказательство Промысла, выводимое из устройства человеческих рук и изобретенных человеком искусств
Пророческий голос, как слышу, поет и взывает: Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь (Пс. 18:2). Но чтобы доносился оттуда такой голос, какой производится дыханием, через дыхательное горло изгоняемым в уста, и словом, мерно приближающим язык к зубам, сжимаемыми губами, воздухом, ударяемым и производящим отражение, [Col. 608] сего никто никогда не слыхал из подобных нам людей.
Слово четвертое
Доказательство Промысла, выводимое из устройства человеческих рук и изобретенных человеком искусств
Пророческий голос, как слышу, поет и взывает: Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь (Пс. 18:2). Но чтобы доносился оттуда такой голос, какой производится дыханием, через дыхательное горло изгоняемым в уста, и словом, мерно приближающим язык к зубам, сжимаемыми губами, воздухом, ударяемым и производящим отражение, [Col. 608] сего никто никогда не слыхал из подобных нам людей.
Напротив того, будучи видимо и показывая то величие свое, то красоту свою и служа для людей покровом, небо молча проповедует Творца53 и язык каждого возбуждает к песнопению. Но как смотря на дом, который построен весьма искусно, поставлен на крепком основании, у которого углы выведены прямо, при его широте, длине и высоте сохранена соразмерность, окна расположены правильно и в порядке, соблюдено и все прочее, что придает великолепие таким домам, немедленно удивляемся мастеру, хотя нет его перед нами, представляем его себе мысленно и все благообразие примечаемого в доме благолепия приписываем его искусству, так, взирая на небо и движение небесных светил, для многого полезное, не им поклоняемся, но Творца их чествуем возможными для нас песнопениями, и от величества бо красоты созданий сравнително Рододелатель их познавается (Прем. 13:5). Ибо правильно и справедливо заключаем: если таково величие тварей, то каков Творец? Если же столь прекрасен вид сотворенного, то какова же красота наилучшего
Художника и Творца всяческих? Так небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь. Так день дни отрыгает глагол, и нощь нощи возвещает разум (Пс. 18:23). Не издают они голоса, не произносят устами, но непрерывно следуют друг за другом и друг перед другом служат на пользу людям и так велегласно взывают, что весь человеческий род слышит их глас. Сказано: не суть речи, ниже словеса, ихже не слышатся гласи их (Пс. 18:4); каждый народ, каждый язык слышит, что проповедует и день, и ночь. Хотя есть различие в языках, но единое естество [человеческое] извлекает из них одну и ту же пользу.
Так изрекший сие, в другом псалме прославляя Создателя, сказал еще: удивися разум Твой от мене, утвердися, не возмогу к нему (Пс. 138:6). «Обратив взор на себя самого, говорит пророк, и на себе остановившись, освободившись от всех внешних мятежей, вознамерился я заняться рассмотрением своего естества, в точности изведать разумную силу души, те познания, которые для нее удобоприемлемы, те искусства, которыми наполнила она жизнь, при помощи которых проводит жизнь приятную и довольную, то множество понятий, которые из себя порождает, ту безмерность их, которую в себе вмещает. Как укладывает все это и хранит в раздельности? Как удобно из уложенного берет, что ей угодно? Как распоряжается телом и глазам поручает различать объемы и цвета, языку вверила суд о вкусах и поставила его служить при собственных ее порождениях, а ноздри сделала судилищем запахов и для слов, приносимых извне, [Col. 609] отверзла уши, прочим же членам тела вручила осязательную силу и им сообщает силу ощущения, а сама воспринимает от них и скорбь, и веселье? Соображая в уме и это, и все этому подобное, видя стечение сих противоположностей54 для устроения одного живого существа, соединение и сочетание смертного и бессмертного, говорит пророк, препобеждаюсь сим чудом и, не продолжая своего рассмотрения, признаюсь в том, что побежден, и, провозглашая победу премудрости Создателя, прославляя Творца, взываю: удивися разум Твой от мене, утвердися, не возмогу к нему».
В настоящем случае слова сии приличны и нам, пожелавшим изведать премудрость, открывающуюся в устройстве частей человеческого тела, и познавшим на опыте свое бессилие. Немалую, впрочем, пользу извлекли мы и из недостаточного рассмотрения. Потому что и в самой малейшей части тела увидели блистательно являющую себя Божию промыслительность. Ибо что малоценнее волос? Какая часть тела до такой степени лишена чувствительности? Однако же слово наше показало необходимую потребность и волос. Свидетельствуют это брови и ресницы, свидетельствуют волосы, украшающие и вместе с тем покрывающие голову. Ибо о потребности в сих последних свидетельствуют не имеющие их на голове. Вначале они стыдятся, как лишенные украшения, а потом придумывают другие какие-нибудь покровы, восполняющие потребность в волосах. И вероятно, головам иных быть без волос Создатель попустил для того, чтобы познали мы, что Творец, созидая живое существо, промышлял и о волосах. Так, у достигших, наконец, мужества и переступивших возраст отроческий украшает Он бородою как подбородок, так часть щек. Сначала появляется на них пушок, потом покрывают их редкие волосы, чтобы самым прибавлением своим показывать разность возрастов и наружностью убеждать, что время оставить детские игры и заняться делами важными55. А поскольку жены научаются сему, терпя болезни при родах, то Создатель у одних мужей увенчал так щеки.
В настоящем случае слова сии приличны и нам, пожелавшим изведать премудрость, открывающуюся в устройстве частей человеческого тела, и познавшим на опыте свое бессилие. Немалую, впрочем, пользу извлекли мы и из недостаточного рассмотрения. Потому что и в самой малейшей части тела увидели блистательно являющую себя Божию промыслительность. Ибо что малоценнее волос? Какая часть тела до такой степени лишена чувствительности? Однако же слово наше показало необходимую потребность и волос. Свидетельствуют это брови и ресницы, свидетельствуют волосы, украшающие и вместе с тем покрывающие голову. Ибо о потребности в сих последних свидетельствуют не имеющие их на голове. Вначале они стыдятся, как лишенные украшения, а потом придумывают другие какие-нибудь покровы, восполняющие потребность в волосах. И вероятно, головам иных быть без волос Создатель попустил для того, чтобы познали мы, что Творец, созидая живое существо, промышлял и о волосах. Так, у достигших, наконец, мужества и переступивших возраст отроческий украшает Он бородою как подбородок, так часть щек. Сначала появляется на них пушок, потом покрывают их редкие волосы, чтобы самым прибавлением своим показывать разность возрастов и наружностью убеждать, что время оставить детские игры и заняться делами важными55. А поскольку жены научаются сему, терпя болезни при родах, то Создатель у одних мужей увенчал так щеки.
Если же кто, научившись прекословить истине, для возражения нам скажет, что волосы произрастают и на других частях тела, то да знает, что напрасно он и за них не благодарен. Естественное покрывало наложила природа на те части тела, на которые стараемся налагать покровы рукотворные. Поэтому у тех, чей рассудок не умеет еще различать добродетель и порок, природа не наложила сего волосяного покрова. А тех, которые начали уже познавать потребности каждого члена, весьма кстати и с прекрасною целью украсила она этим препоясанием, прикрывая их, как стыдящихся того, чего родоначальник Адам в раю не стыдился. [Col. 612] Сказано: беста оба нага, Адам же и жена его, и не стыдястася (Быт. 2:25). Но по нарушении закона, когда пришли в сознание преступления и услышали глас Божий, тогда сшиста листвие смоковное, и сотвориста себе препоясания (Быт. 3:7). Поэтому, строгий обвинитель создания и вместе Промысла, усмотри попечительность Творца и о сих членах. О чем и слышать ты стыдишься, то Создатель творит и одобряет. Ибо сказано: И виде Бог вся, елика сотвори: и се добра зело (Быт. 1:31) и: сотворим ему помощника по нему (Быт. 2:18). Таково же и первое Божие благословение: раститеся и множитеся, и наполните землю, и господствуйте ею (Быт. 1:28). Поскольку же слово наше, не знаю как, вынуждено коснуться и тех членов тела, которые, по слову божественного Павла, нам кажутся менее благородными (1 Кор. 12:23), то смотри, как несказанно человеколюбие Творца. Уста, которым вверено служить слову, принимать пищу и передавать ее чреву, поместил Он близ глаз. А выходу извержений, поскольку может оскорблять взор, отвращать от пищи, исполнять омерзения, не только дал и место вдали от глаз, но даже сделал его совершенно для них невидимым. Посему устыдись безмерности Божия человеколюбия, ужаснись несказанной Божией попечительности, видя, как Бог созидает, что ты и назвать стыдишься, видя, как Он промышляет, о чем ты и припоминаешь со стыдом. Поскольку видимое в живом существе смертно и как смертное имеет нужду в пище, то по необходимости дал ему и уста, и выходы для извержений, а внутренности изогнул многими кругами, отчего, принимая в себя нужную часть пищи, не вдруг извергают ее, чтобы не часто беспокоила нас потребность пищи для непрестанного восполнения опустевшего.