Но ты представляешься каким-то трутнем, воспитан в праздности, пожинаешь плоды чужих трудов, а сам ничего не вносишь в жизнь, кроме одного языка, которому вменилось в обязанность все осмеивать. Да и это пустословие породила в тебе праздность. Кто прилежен в трудах, тот говорит мало, а делает весьма много. Поэтому если каждое из благ заслуживается трудом, то не клевещи, [Col. 682] друг, на рабство по причине трудов.
Обрати же внимание, что многие из господ трудятся не меньше слуг, лучше же сказать, гораздо их больше, если и заботы причислишь к делам. Но ты рассмотри сам рачительных нынешнего времени, а я покажу тебе древних, потрудившихся больше слуг. Смотри, как блаженный Ной рубит деревья, очищает их топором, обтесывает под прямым углом, строит ковчег, как было повелено, от дерев негниющих четвероугольных (Быт. 6:14), соединяет связи клиньями и таким образом все приводит в один состав, обмазывает горною и древесною смолою и преграждает ток водам. И великий патриарх Авраам, господин трехсот восемнадцати домочадцев, сам трудится, прислуживает странникам, идет в стадо, ведет тельца; и супругу побуждает изготовить немедленно хлебы, и она также месит муку, печет потребники (Быт. 18:6) и не допускает до служения рабынь, а сам чудный этот старец предстоит странникам, не разделяет с ними трапезы, но исполняет должность служителя (Быт. 18:18). Смотри, как и Ревекка, дочь Вафуилова, внука Нахорова, в таком возрасте, когда вступают в супружество, отличаясь красотою, не хочет сидеть в тереме, но сама работает, носит воду, идет на источник за город и не только носит воду домой, но сама трудится для приходящих: и им, и верблюдам черпает и наливает воду; в целости хранит прекрасное достояние целомудрия, неприкосновенным блюдет девство и со всем усердием принимает на себя труды, ими украшается более, нежели блистает красотою (Быт. 24:1561). И сын ее, великий Иаков, как сын такой матери, двадцать лет провел в трудах, пас стада, боролся со зверями, терпел солнечный зной и ночью не мог досыта вкушать сна; да и супруги его, для которых терпел сии труды, как находим в истории, пасли стада. И сыновья Иаковлевы были скотопитатели (Быт. 46:34), сами работали, пасли стада и многократно несли на себе труды слуг. Да и божественный Моисей сорок лет проводил такой же образ жизни, и жена его, дочь иерея, пасла овец и, благодаря Моисею избавленная от обидчиков-пастухов, была испрошена им в жену (см. Исх. 2: 1621). Но излишне длить слово и упоминать всех, которые, по Божественному Писанию, в трудах провели всю жизнь.
А если не слугам только, но и господам свойственно трудиться, почему жалуешься на рабство по причине трудов? [Col. 684] В трудах рабы имеют соучастниками и господ, но не участвуют в заботах господина. Если же труд общее дело рабов и господ, а забота исключительное дело господ, то почему избавленных от забот не признаем блаженными, причисляем же их к бедствующим? Итак, поскольку и в этом явно присутствует Промысл Попечителя всяческих, то, соединив вместе сказанное порознь, представим это в сокращенном виде и объясним для лучшего уразумения.
Показали мы, что вначале Творец создал единое естество и почтил его свободным разумом и что потом естество сие, свободную волю употребив ненадлежащим образом, вверглось в худшее, совратилось в тысячи видов прегрешений. Поэтому стремительность греха нужно было остановить законами, а законы потребовали законодателей. Поэтому род человеческий необходимо разделился на две части. Одни поставлены начальствовать, другие обязаны повиноваться начальствующим, чтобы страх пред законами и опасение от начальников останавливали сильное стремление порока. Вот почему над городами начальствуют градоправители, над весями попечители, над воинством военачальники, а над теми и другими цари. На корабле начальствует кормчий, у атлетов преподаватель гимнастики, а учитель грамматики у отроков, кожевник у своих учеников, а также медник у желающих учиться его ремеслу. Поэтому и в доме начальствует господин, потому что без господина нельзя хорошо вести дом. И это подтверждают дома, которые лишились господина и пришли в совершенное запустение. Начальство сие имеют и сонмы Ангелов, ибо из Божественного Писания научаемся, что небо, которое у нас над головою, обитаемо не только
Ангелами, но и Архангелами, и одни поставлены начальствовать, другие же повинуются. Но если и сия свободная от беззакония область и сие естество, превысшее тел и страстей, не отреклись от сего порядка, но одни благопокорно повинуются, а другие благопристойно управляют, то почему негодуешь ты, человек, видя начальство и подначалие у людей, где велика наклонность к худшему? Как некое лекарство, целительное для струпьев беззакония, Творец употребил надзор начальников. И отец начальствует над детьми, наказывает детей своевольных и хвалит целомудренных, начальствует и учитель над детьми, и муж над супругой, и господин над слугами, одобряя усерднейших и удостаивая их чести, угождения, а часто и свободы, наказывая же ленивых и привыкших к делам худым и уча их добротолюбию. Сей порядок Бог всяческих дал и иереям. Одних сподобил священства, другим вверил начальство над ними и под ними учинил иные виды чинов. Если же, видя, что некоторые из господ весьма жестоки и крайне своевольны [Col. 685] и некоторые из начальников продают справедливость за дары, находишь для себя в этом преткновение и болезнуешь прекословием, то предупреждаю сие лукавое порождение ума и сказываю, что таковым не Бог вверил власть, но начальство их навлечено пороками подначальных, потому что не пожелали извлечь для себя какую-либо пользу от начальников добрых, но худыми нравами оскорбляли внушенные ими правила и тем сами себя лишили Божия о них попечения; а потом, оставленные без Божия о них домостроительства, получили таких властителей, чтобы, узнав на опыте худших, привели себе на память лучших и воспомянули их честное и доброе правление77. Находим же, что Бог всяческих, по преизбытку человеческой злобы, ослабляет нередко бразды и попускает человеческому роду нестись как угодно. И сему Сам научая нас, устами пророка сказал Он и Израилю: И рех: не имам пасти вас: умирающее да умрет, и изчезающее да изчезнет, и прочая да пояст кийждо плоть ближняго своего (Зах. 11:9). Поэтому, когда властвуют начальники худые и домом правят господа жестокие и злые, надлежит молиться Правителю всяческих и переменою образа жизни, исправлением нравов преклонять Его на милость, побуждать к помощи и пламенно умолять, чтобы времена трудные переменил на лучшие. А что охотно внемлет Он просящим Его искренно, потому что Благ и привык миловать, лучше же сказать, есть источник милости, об этом Сам свидетельствует, когда молящимся так дает обетование и говорит: воззовеши, и Аз услышу тя, и еще глаголющу ти, реку: се, приидох (Ис. 58:9).
А что и крайне беззаконные, усиливающиеся всех затмить своим злочестием, не могут делать вреда имеющим здравый разум и любителям благочестия, сие при помощи
Божией объясним в следующем слове. В настоящем же воспрославим Того, Кто ниспосылает и общие, и частные дары людям, ущедряет род наш многими тысячами благ. Ему же слава во веки! Аминь.
Слово восьмое
О том, что для здравомыслящих нет вреда служить господам злым
Великий дар слова и ум, я очень хорошо это знаю, потребны тому, кто покушается говорить о предмете столь важном, потому что слава самих дел имеет обыкновенно некоторую зависимость от слова. По немощи или силе слова любят судить о делах те, кому угодно принимать во внимание не качество дел, но искусство слова. Но я, положившись на важность предмета, не соразмерял с нею [Col. 688] порождений моего ума, не размышлял о том, что порождения сии малы и скудны, имел же только в виду, что для желающих видеть ясен свет истины, как ясно и солнце для имеющих здоровое зрение. И если бы никто не признавал [истины], то вопиет о ней сам Промысл Творца и Спасителя нашего. Поэтому думал, что не сделаю ничего неприличного и достойного порицания, если повсюду раздающемуся гласу предоставлю на служение уста свои и оглашу им загражденный слух неблагодарных. Что бедность и богатство нужны и полезны для настоящей жизни, что рабство и господство Врач душ даровал нам как некое лекарство от греховных струпьев, сие при содействии благодати Божией показали мы достаточно. А что рабство не вредит находящимся в оном, но даже весьма благодетельно, если кто хочет им воспользоваться, сие, скажем так с Богом, докажем теперь, ибо и вчера обещались говорить об этом. Кому угодно, тот и без древних примеров может проверить находящихся ныне в рабстве и увидит, что много между ними ревнителей добродетели, которые облегчают для себя рабство добрым изволением, не требуя побуждения, исполняют должное по собственной воле и любят угождать господам, а за это получают свободу, делаются обладателями больших имений и восприемлют награду за свое доброе рабство. Но, может быть, не излишним будет представить в пример некоторое число из бывших в древности в рабстве и открыть собранное ими сокровище благочестия для того, чтобы обличить тех, которые покушаются клеветать на рабство и обращают его в повод к наибольшей хуле, а на сем основании отваживаются метать стрелы в Божий Промысл.
Поэтому первым из всех да предстанет первый служитель патриарха Авраама. Когда состарившийся патриарх, зная предел естества, предвидя конец жизни, потому что старость предначатие смерти, давал этому рабу заповедь о сыне, повелевал взять для него жену из его собственного племени, веря древним клятвам и благословениям, строго приказывал избегать породнения с хананеями, тогда чудный сей служитель прежде всего строго взвешивает все слова господина, страшась же произносимой клятвы и ужасаясь надзирающего за всем Ока, спрашивает сперва, должно ли возвратить сына в отеческий дом Авраамов, если жена откажется от переселения. Поскольку же Авраам запретил сие и сказал, что возвращать не должно, а надлежит возложить упование на призвавшего Бога, довериться Его водительству, раб идет из дома господина своего и, совершив много дневных переходов, [Col. 689] к вечеру дня достигает Харрана. И верблюдов ставит он, давая им отдых во врачевство после трудов, а сам, отложив в сторону принесенные им дары и всю знатность богатства, воздев же руки к небу, молит Бога, чтобы Он сделался невестоводителем его питомца и обручил с ним девицу, соответствующую нравам господина. Благочестивые изречения его достойны того, чтобы выслушать их. Ибо говорит он: Господи, Боже господина моего Авраама се, аз стах у кладязя воднаго, дщери же живущих, во граде исходят почерпати воды: и будет девица, ейже аз реку: преклони водонос твой, да пию, и речет ми: пий ты, и верблюды твоя напою, дондеже напиются: сию уготовал еси рабу твоему Исааку: и по сему увем, яко сотворил еси милость с господином моим Авраамом (Быт. 24:1215). Кто не ублажит за благочестие мужа сего? Лучше же сказать, кто восхвалит достойно каждое изреченное им слово? Ибо можно видеть, что молитва его украшена одновременно верой, мудростью и благочестием. Отложив в сторону все прочее, цель путешествия поставить в зависимость от Божия Промысла не признак ли это высочайшего благочестия и высочайшей мудрости? Положиться же на праведность своего господина, и общего всех Бога называть его Богом, и надеяться, что его молитва непременно будет исполнена, и увидеть исполнение прошения, после этого остается ли еще какая высшая степень веры? Но и в том, что получил просимое, оказался он боголюбцем, ибо не получил бы так легко, если бы не был вполне предан Давшему.
Поэтому первым из всех да предстанет первый служитель патриарха Авраама. Когда состарившийся патриарх, зная предел естества, предвидя конец жизни, потому что старость предначатие смерти, давал этому рабу заповедь о сыне, повелевал взять для него жену из его собственного племени, веря древним клятвам и благословениям, строго приказывал избегать породнения с хананеями, тогда чудный сей служитель прежде всего строго взвешивает все слова господина, страшась же произносимой клятвы и ужасаясь надзирающего за всем Ока, спрашивает сперва, должно ли возвратить сына в отеческий дом Авраамов, если жена откажется от переселения. Поскольку же Авраам запретил сие и сказал, что возвращать не должно, а надлежит возложить упование на призвавшего Бога, довериться Его водительству, раб идет из дома господина своего и, совершив много дневных переходов, [Col. 689] к вечеру дня достигает Харрана. И верблюдов ставит он, давая им отдых во врачевство после трудов, а сам, отложив в сторону принесенные им дары и всю знатность богатства, воздев же руки к небу, молит Бога, чтобы Он сделался невестоводителем его питомца и обручил с ним девицу, соответствующую нравам господина. Благочестивые изречения его достойны того, чтобы выслушать их. Ибо говорит он: Господи, Боже господина моего Авраама се, аз стах у кладязя воднаго, дщери же живущих, во граде исходят почерпати воды: и будет девица, ейже аз реку: преклони водонос твой, да пию, и речет ми: пий ты, и верблюды твоя напою, дондеже напиются: сию уготовал еси рабу твоему Исааку: и по сему увем, яко сотворил еси милость с господином моим Авраамом (Быт. 24:1215). Кто не ублажит за благочестие мужа сего? Лучше же сказать, кто восхвалит достойно каждое изреченное им слово? Ибо можно видеть, что молитва его украшена одновременно верой, мудростью и благочестием. Отложив в сторону все прочее, цель путешествия поставить в зависимость от Божия Промысла не признак ли это высочайшего благочестия и высочайшей мудрости? Положиться же на праведность своего господина, и общего всех Бога называть его Богом, и надеяться, что его молитва непременно будет исполнена, и увидеть исполнение прошения, после этого остается ли еще какая высшая степень веры? Но и в том, что получил просимое, оказался он боголюбцем, ибо не получил бы так легко, если бы не был вполне предан Давшему.