Слово девятое
О том, что труд праведности не бесплоден, хотя и не виден в настоящей жизни, и о Воскресении, доказываемом умозаключениями естественного разума
Если бы все пожелали внять сему доброму совету, ясно взывающему: Вышших себе не ищи и крепльших себе не испытуй. Яже ти повеленна, сияразумевай (Сир. 3:2122), то намеревающемуся доказать Божие о всем промышление [Col. 717] не было бы нужды во многих словах. Ибо освободившимся от излишней и суетной пытливости совсем нетрудно и весьма легко усмотреть, что оно крепко держится за руль вселенной80 и премудро всем правит. Но поскольку много таких людей, которые не хотят видеть сего добровольно, но смежают веки, затыкают уши (ср. Мф. 13:15), не хотят внимать отовсюду несущемуся гласу, над всем, что так хорошо и прекрасно совершается Богом, смеются, хулят и клевещут на это, собирают тысячи всяких мелочей, сплетая ложное обвинение, то, думаю, что справедливо приняли мы на себя труд говорить против сего обвинения с намерением показать, что оно клевета, а не справедливая вина. И призвав на помощь тот самый Промысл, который оспаривают они, его предпоставив защитительному сему слову, изложили мы уже восемь слов81, обличая хулу неблагодарных; обличителями и одновременно свидетелями их неблагодарности представляли вниманию небо, землю, море, воздух и все на них тела, одушевленные и неодушевленные, словесные и бессловесные, летающие и ходящие по земле, плавающие в водах и земноводные. Сверх сего, [представляли] устройство человеческого тела, в каждом его члене ясно просиявающую Божию премудрость и Божие промышление, богоданный дар разума, при помощи которого естество человеческое изобрело земледелие, мореходную, врачебную науки, грамматику и все иные искусства и науки, содействующие тому, чтобы жизнь человеческую сделать приятною.
С помощью Божией показали мы также потребность в животных и кротких, и свирепых, пользу богатства и бедности, необходимость рабства и господства. Потом, кроме сего, доказали и то, что пребывающие в рабстве, если желают держаться целомудрия, никакого вреда не навлекают на себя от господ, живущих порочно, и на сие представили доказательства из Божественного Писания. Исследование же о живущих в рабстве ныне предоставили самим жестоким обвинителям Промысла, потому что и ныне можно видеть у дурных господ тысячи рабов, не только не подражающих господским порокам, но и весьма ими гнушающихся, любящих нравственную чистоту и идущих путем, противоположным пути господ.
Но, может быть, извлекут из сего еще один предлог к обвинению Божия Промысла и скажут, что питомцы добродетели трудятся напрасно, сеют, как говорится, на камне, черпают воду решетом и делают много сему подобного, вовсе не получая добрых плодов. Одни, скажут нам, живут в бедности, проходят жизнь обреченные на великое злострадание, другие влекут тяжкое иго рабства, несут непрестанные труды, а что и сего гораздо хуже, многие, гнушаясь пороком, принуждены служить порочным господам. Какая же, спросят, им награда? Какое воздаяние за добродетель? [Col. 720] Какое возмездие за труды? Какой плод их потов? Какое вознаграждение за подвиги? Ибо не видно, чтобы все, кому выпал жребий жить в рабстве, получали свободу, не приметно того, чтобы получившие в удел бедность и сделавшиеся рачителями добродетели со временем переходили в число богатых;
напротив того, большая их часть остается в прежнем злострадании.
Но ты, жалкий и по земле пресмыкающийся человек, измеряешь благополучие по чреву, щекам и бровям и почитаешь пределом благоуспешности иметь высокую колесницу, копьеносцев, красивую верхнюю одежду, хорошо выезженных коней с блестящими украшениями на лбу и груди, голосистого глашатая, высоко вознесенный дом, гостиные, расцвеченные эвбейскими и фессалийскими камнями, испещренные живописным искусством, усыпанные цветами ложа, тарелки, приборы, кубки, благовонные вина, сицилийский и сибаритский пир82 и все прочее, что только служит к жизни раздольной, изнеженной, роскошной. Но всякий благомыслящий обыкновенно все это не только не называет благополучием, а даже признает крайним злополучием и бедствием, потому что Правитель всяческих дал людям богатство не для того, чтобы расточать его на непотребство и обращать в поощрение порока, но для того, чтобы, хорошо и разумно им распоряжаясь, и как у себя самих имея в достатке, что должно, так и излишнее ссужая нуждающимся, делать его средством к целомудрию и справедливости. И не только Сам Бог всяческих так установил сие, и не только святые мужи, следуя Владыке, любят сии установленные пределы, но и вы даже, болезнующие крайнею неблагодарностью, имеете обычай обвинять столь худо употребляющих богатство, лучше же сказать, их удостаиваете извинения, хулите же Правителя всяческих, давшего богатство столь порочным людям. Поэтому и вам самим кажется, что не такую роскошную жизнь называть должно счастьем, но что жизнь праведная и целомудренная достойна одобрения и высочайшей похвалы, и будет ли она в бедности или в изобилии заслуживает одинаковых венцов. Думаю же, что тех, которые в бедности прилагают попечение о добродетели, как выказывающих большее терпение, и вы удостоите даже сугубых венцов.
Но не сию награду имеют ревностно служащие Богу и не сие воздаяние имеют в виду ревнующие о Божественных законах. Известно, что похвала человеческая многих часто портит, ослабляет усердие и задерживает в стремлении. Иной, подумав, что достиг уже конца пути (ибо эту мысль внушает похвала), перестает простираться вперед и теряет победу. Сие дает видеть и Бог всяческих, сказав устами пророка: людие Мои, блажащии вас льстят вы и стези ног ваших возмущают (Ис. 3:12), [Col. 721] потому что похвалами ослабляют ревность усердия и не дозволяют достигнуть цели. Так совершал течение блаженный Павел, не внимая ни похвалам, ни хулам, но забывая заднее и простираясь вперед, стремясь к почести вышнего звания (Флп. 3:1314). Поэтому хранители Божественных законов не в похвале человеческой поставляют награду за труды, но ожидают исполнения Божиих обетований, в уповании на Мздовоздаятеля подвигов ожидают венцов неувядаемых, чают себе богоданных наград, ждут приговора праведного Судии, воскресения тела, вознесения на небеса, ликостояния с Ангелами, а более всего этого непрестанного лицезрения Самого Любимого ими, ради Которого, переплывая море жизни, боролись они с волнами порока и, потопляемые многими трудами, не захотели погрязнуть в нем, но, с трудами сопрягши желание достигнуть пристани, подкрепляли тем свою немощь. А пристанью сии, устремившиеся на высоту добродетели, имеют не жизнь, не воскресение, не иное какое-либо из желанных благ, но Самого Вожделенного, ради Которого и злострадание вменяли в наслаждение, и многотрудное делание в сладкий сон, пребывание в пустынях почитали отраднейшим пребывания в городах, жизнь в бедности преимущественнейшею жизни в богатстве, горькое рабство приятнейшим всякого самоуправства. Сей-то награды ожидают делатели добродетели. Ибо есть наследие у служащих Господу, как взывает пророк Исаия (Ис. 65:9). Свидетельствует же и блаженный Давид, слагая благодарственную песнь Подателю благ и говоря: дал еси боящимся Тебе знамение (Пс. 60:6). Да и Сам Владыка Христос столь же великие блага изображает в Священном Евангелии, говоря: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю (Мф. 5:3, 5); и прочее, за сим следующее, кому угодно, без труда может сам узнать, раскрыв божественные книги. Ибо то же найдет и в разных притчах и о раздаянии талантов (Мф. 25:1430), и о десяти девах (Мф. 25:1-13), и о засеянной ниве, которая приняла на себя и плевелы (Мф. 25:3146), и о сети, которую закинувшие опустили в море и выловили всяких без разбора рыб, а потом сделали им строгий разбор (Мф. 13:2430), и в иносказательном рассказе об отделении овец от козлищ (Мф. 25:4750). Много подобного сему можно найти и в апостольских поучениях.
Поскольку разыскание всего этого сделало [Col. 724] бы слово чрезмерно длинным, то, предоставив сие любознательным, перехожу к тому, что следует по порядку речи. Да и по другой причине представлять из Божественного Писания доказательства о воздаяниях за добродетель было бы делом напрасным и крайне излишним. Верующие, что Бог всяческих промышляет о людях, не имеют нужды в наших убеждениях, но признают достаточным для них око веры и учение Богодухновенных словес, а не уверовавшие еще, одержимые тьмою неверия и болезнующие неблагодарностью к Сотворившему, не терпят слышать словес Божественного Писания. Посему, оставив на сей раз доказательства из Писания, обличим их умозаключениями естественного разума.
Поэтому спросим их: целомудрие, справедливость и прочие части добродетели признают ли они благами и причиною благ или сопричисляют к тому, что худо? Но этого никогда не скажет и сам отец греха. Ибо можно ли сказать сие тому, кто с делателями сих добродетелей ежедневно ведет брань, как
с противниками, и всегда противопоставляет целомудрию невоздержность и справедливости неправду? Посему необходимо и им признаться в этом вместе со своим учителем и не покушаться превзойти в пороке самого виновника греха, ибо, по слову Господню, ученик не выше учителя (Мф. 10:24). Посему еще спросим их: если добродетели сии прекрасны, и из прекрасных прекраснейшие, если они блага, и наилучшие из благ, и никто, если не крайне безрассуден и лишен здравого смысла, не будет спорить, что сие действительно так, то, конечно, и любителям их надлежит именоваться прекрасными и добрыми и иметь плод, не только равный трудам, но и во много крат их больший. Ибо не странно ли это? Земледелец, вложивший в землю семена, в награду за труды пожинает во много раз больше посеянного, а также и садовник, сажающий деревья, имеет утешение в уродившихся плодах, а у одних тех, которые заботятся о добродетели, сделались хранителями этого божественного сада и в попечении об этих насаждениях пролили много пота, истощили много труда, и труд бесплоден, и пот не вознагражден? Занимающиеся упражнением тела и голоса получают венки, принимают награды, удостаиваются рукоплескания зрителей, а добродетель менее ценится, нежели искусство борца и кулачного бойца? И для этого величайшего подвига нет ни зрителей, ни мздовоздаятеля, ни почести, ни награды, ни венка? И представляющие трагедии и комедии имеют в виду то, для чего упражняются в искусстве, в надежде венцов переносят труды; и правящие колесницами отваживаются на опасности в ожидании победы, в чаянии похвалы зрителей, а притом берут плату и с тех, чьего завода кони; [Col. 725] и кормчий, имея целью пристань, осмеливается бороться с волнами и, ободряемый желанием получить прибыль, выносит бури; и кожевник, и медник, и всякий занимающийся каким-либо ремеслом ждет конца трудов и, с утомительностью ремесла соединив чаяние выгоды, находит срастворенное с трудами удовольствие, а только одно упражнение в добродетели (пожелает ли кто назвать его искусством, или наукой борьбы и подвижничества, или возделыванием и насаждением) не имеет доброй цели, которая могла бы утешать во время трудов? Напрасно преуспевают в целомудрии целомудренные и, борясь со многими и различными страстями, силятся угасить их пламень? Напрасно делатели справедливости ведут брань с неправдою, удерживаясь от чужого и расточая свою собственность? Бесполезно и приобретение мужества для преуспевающих в нем, потому что, великодушно перенося встречающиеся им огорчения, не имеют Мздовоздаятеля?