Бронвин, стараясь двигаться незаметно, попятилась от нас.
Вам понадобится горячая проточная вода и мыло, заметил Енох. Но единственное место, где все это можно получить
Эмма и Енох переглянулись.
Есть один вариант, произнесла Эмма, покусывая нижнюю губу, хотя он связан с определенными сложностями и некоторым риском
Но выбора у нас нет, так? спросил я, с извиняющимся видом взглянув на Нур. Я совершенно уверен: что бы с нами потом ни произошло, нам понадобится вся наша кожа.
Енох лишь пожал плечами.
У Нур был совершенно несчастный вид.
Эмма, отойдя на безопасное расстояние, громко давала указания, как попасть в надежную явочную квартиру, расположенную у выхода из петли Дьявольского Акра, в современном Лондоне. Там были нормальные ванные, горячая вода и все прочее.
Мы будем ждать вас в Департаменте картографии, в здании министерств, сказал Миллард. Приходите, когда отмоетесь от этой зеленой заразы. И, пожалуйста, мойтесь тщательно, чтобы ни одного микроба не осталось.
Точно, поддакнул Енох. Мне, например, моя кожа очень дорога.
Мы с Нур пошли к лодочной пристани на берегу Лихорадочной Канавы. Я изо всех сил старался не думать о микроскопических тварях, медленно пожиравших нашу кожу. В обмен на серебряную монету, полученную от Горация, старый седой паромщик пустил нас в ветхую дырявую посудину, которая гордо именовалась «лодкой», и черные воды медленно понесли нас вниз по течению. Нам не хотелось разговаривать в присутствии незнакомого человека, и мы молчали. Бо́льшую часть пути Нур зажимала рукой нос и разглядывала лачуги, мимо которых мы проплывали. Прачки развешивали белье на веревках, натянутых между домами, в замусоренных переулках играли оборванные дети.
Это нормальные, объяснил я. Они живут в петле.
Нур заинтересовали мои слова.
Хочешь сказать, что они каждый день делают одно и то же?
Каждую секунду каждого дня, хрипло проговорил лодочник. Я торчу здесь уже семьдесят два года и знаю все наизусть.
Он дернул румпель, и лодка резко повернула влево. Мгновение спустя какой-то мальчишка, бежавший по мостику у нас над головами, споткнулся и свалился в воду в том самом месте, где мы должны были проплывать.
Сейчас он обзовет другого ублюдка жалким трусливым болваном, вполголоса сказал лодочник.
Голова мальчишки показалась над водой.
Жалкий трусливый болван! заорал он тому, кто стоял на мосту.
Нур покачала головой.
С ума сойти
Когда мы подплыли к длинному темному туннелю, представлявшему собой выход из петли, Нур начала что-то тихо напевать. Мелодия была простой и приятной, как детская песенка, и я заметил, что, напевая, она немного успокоилась.
Я хотел спросить ее, что она поет, но нас вдруг окутала непроницаемая тьма.
Та же неизвестная и могучая потусторонняя сила подхватила нас, вытащила из петли, и через несколько секунд река вынесла лодку из туннеля в совершенно другой Лондон, город стеклянных небоскребов и чистых улиц.
Лодочник высадил нас на берегу и без единого слова уплыл восвояси: видимо, ему не терпелось избавиться от загадочных пассажиров.
Мы отправились на поиски нужного дома. Следуя указаниям Эммы, несколько раз свернули за угол, пересекли широкую улицу с множеством магазинов, забитую народом и автобусами, повернули еще раз и очутились в жилом квартале. Вскоре мы нашли то, что искали: незаметный двухэтажный дом на улице, застроенной такими же зданиями, стоявшими вплотную друг к другу. Я держался настороже и прислушивался к своим ощущениям кто знает, может быть, пусто́ты бродят и здесь? но ничего необычного не почувствовал.
Мы позвонили в дверной звонок. Нам открыл человек, которого я прежде никогда не видел. Подобно Улиссу, он был одет в черный костюм и фартук еще один служащий Министерства временных дел. Несколько мгновений он пристально разглядывал нас, потом спросил наши имена и пропустил в дом.
Как ни странно, в доме оказалось целых две ванные комнаты.
Еще никогда в жизни я не испытывал такого удовольствия от обыкновенного душа. Я стоял под струями горячей воды, которая смывала с меня зеленую грязь, пыль, сажу и, как я надеялся, плотоядных микробов, и уносила все это в канализацию. Я тер себя мочалкой, пока кожа не покраснела. Вытерся толстым банным полотенцем, нашел в ящике под раковиной новую бритву и нераспечатанный твердый дезодорант и приуныл, сообразив, что мне не во что переодеться. У меня была только старая, пропотевшая одежда, заляпанная ядовитой грязью.
Тут в дверь постучали, и человек, впустивший нас в дом, сообщил, что в соседней комнате есть шкаф с одеждой и я могу выбрать там, что захочу.
Я завернулся в полотенце и отправился исследовать гардеробную. Я нашел темно-зеленую рубашку, вполне подходившую мне по размеру, темные брюки и коричневые высокие ботинки на шнурках я надеялся, что этот наряд подойдет для путешествия по разным эпохам.
Я вышел в гостиную. Нур еще не появилась, и я на несколько минут задержался у окна, разглядывая улицу. Почтальон, толкая свою тележку, передвигался от дома к дому, какой-то старик выгуливал собаку. Я невольно удивился тому, что этот обычный, скучный мир спокойно существует бок о бок с нашим.
Привет, услышал я голос Нур и обернулся. Она стояла в дверях. Я не сразу поверил, что передо мной та же самая девушка, которая пришла со мной в этот дом. Она выбрала простую белую рубашку «хенли» и синие джинсы; ее волосы были тщательно причесаны и блестели как вороново крыло, и она была прекрасна. Большую часть времени с начала нашего знакомства мы бегали по разным стройкам и вонючим закоулкам, взмокшие от пота, покрытые грязью и пылью, и я почти забыл, что она настоящая красавица. Это открытие застало меня врасплох. Внезапно я сообразил, что не сумел скрыть своих чувств и теперь о боже! стоял и пялился на нее, как дурак.
Я отвел взгляд и откашлялся.
Ты, э-э-э Ты очень хорошо выглядишь, правда, выдавил я.
Она рассмеялась, и мне показалось, что на ее смуглых щеках выступил румянец.
Ты тоже.
Возникла пауза, которая длилась, наверное, две или три секунды, но мне показалась бесконечной, потом Нур нарушила молчание:
Ну, мы, э-э-э наверное, нам нужно возвращаться обратно, да?
Вдруг весь дом задрожал от оглушительного звона. В комнату ворвался сотрудник Министерства временных дел.
Что это такое? воскликнул я.
Кто-то пришел, ответил он.
Неизвестный названивал в дверь с таким нетерпением, словно близился конец света.
Служащий сбежал вниз по лестнице, чтобы открыть дверь. Через несколько мгновений послышался громкий топот, и в комнату влетели запыхавшиеся Хью и Эмма.
Вы должны немедленно возвращаться! выговорила Эмма.
Мы пытались дозвониться, но линия все время занята, добавил Хью.
Что случилось? спросил я, и мы с Нур встревоженно переглянулись. Неужели вы нашли петлю Ви?
В глазах Нур вспыхнул огонек надежды, но Эмма покачала головой.
Пока нет, ответила она. Это все Гораций. Он сейчас разговаривает с мисс Шилоклювкой. Как только он сообщил ей, что ему нужно, она немедленно пригласила его к себе. Они ждут нас.
Судя по всему, они что-то обнаружили, сказал Хью. Что-то важное. Но не хотят говорить, что именно.
И мы, буквально наступая друг другу на пятки, бросились к лестнице.
Лодка, на которой приплыли Эмма и Хью, ждала нас у пристани; на сей раз она была оснащена мотором. Эмма рявкнула на лодочника, велела плыть как можно быстрее, как будто за ним гонятся все демоны ада, и уже через минуту мы влетели в туннель, ведущий в петлю. У меня даже закружилась голова. Мы неслись по Лихорадочной Канаве, оставляя за собой широкую бурую кильватерную струю и вцепившись в борта, чтобы не вывалиться. Когда мы, наконец, пришвартовались в центре городка, я подумал, что никогда больше по доброй воле не сяду в лодку.
Кабинет мисс Шилоклювки находился в здании, в котором были расположены и другие странные министерства в бывшем «Приюте святого Варнавы для умалишенных, шарлатанов и преступно злонамеренных лиц». Мы протиснулись через вестибюль, заполненный народом, где за крошечными окошками восседали неприступные бюрократы, преодолели несколько лестничных пролетов и очутились в коридоре.
Кабинет мисс Шилоклювки находился в здании, в котором были расположены и другие странные министерства в бывшем «Приюте святого Варнавы для умалишенных, шарлатанов и преступно злонамеренных лиц». Мы протиснулись через вестибюль, заполненный народом, где за крошечными окошками восседали неприступные бюрократы, преодолели несколько лестничных пролетов и очутились в коридоре.
Кто-то неожиданно выскочил из двери и врезался прямо в меня. Во все стороны полетели бумаги.
Да пропади ты пропадом! У меня все было сложено по порядку! воскликнул человек и опустился на колени, чтобы собрать документы. Только тут я его узнал.
Гораций! окликнула его Нур. Это мы!
Он резко поднял голову. Вид у него был немного безумный бумаги торчали у него под мышками, были заткнуты за ленту шляпы, как перья; сочетание этих странных «украшений» и неуместно строгого смокинга делало его похожим на взъерошенного павлина.
О! воскликнул он. Отлично! Столько всего нужно вам рассказать. Даже не знаю, с чего начать
Мы опустились на колени и помогли ему собрать бумаги.
Итак, насчет этого текста, о котором упоминал Эйч, быстро заговорил Гораций. Мисс Шилоклювка знает его. Он называется «Апокрифон»! Оказалось, что это настоящая книга.
Он запихал пачку бумаг в переполненную кожаную папку, потом засунул еще несколько листов за пазуху.
Она очень туманно написана, и это при том, что странные пророчества по определению всегда бывают невнятными. Но когда я спросил об этой книге мисс Шилоклювку, она чуть с кресла не свалилась. Отменила все встречи, назначенные на сегодня, и собрала лучших имбрин-учениц, чтобы заняться нашей проблемой. Она сказала, что не слышала упоминаний ни о Пророчестве Семи, ни об «Апокрифоне» уже очень много лет и все это время боялась наступления того дня, когда эти слова будут произнесены.
Собрав бумаги, он поднялся на ноги и указал на дверь, находившуюся напротив нас. Она была вдвое больше других дверей в коридоре; на табличке было написано: «Э. Шилоклювка. Прием строго по записи».
Я направился к двери, намереваясь открыть ее, но она распахнулась внутрь с громким скрипом раньше, чем я успел прикоснуться к ручке. Помещение было темным и напоминало пещеру. Мои глаза не сразу привыкли к полумраку. В дальней стене было несколько окон, но стекла, заклеенные газетами, пропускали внутрь лишь слабый оранжевый свет. Кабинет освещали свечи в подсвечниках и канделябрах их было, наверное, больше сотни, и повсюду, куда ни глянь, мерцали и подрагивали огненные язычки. В тусклом свете я не мог разглядеть ничего, кроме книг и девушек. Спиралевидные башни из книг поднимались к потолку; стеллажи, уставленные книгами, занимали все стены; книги, сложенные в стопки, кренились под невообразимыми углами но стопки чудесным образом не рассыпались. Около каждой сидела молодая женщина в длинном платье. Их было двенадцать, и все они с серьезным видом прилежно изучали книги и записывали что-то в блокноты, сутулясь так сильно, что у них наверняка болели спины. Это были ученицы академии имбрин мисс Шилоклювки, которую сама мисс Сапсан закончила много лет назад. Они были настолько погружены в свою работу, что даже не поднимали на нас глаз, когда мы проходили мимо.