Отличная мысль! воскликнул я.
Ну, ты понимаешь, если я действительно останусь здесь
Пошли, сказал я.
Ты согласен? неуверенно произнесла она. Мы ведь скоро вернемся, правда? Используем Панпитликум?
Точно. Я отъехал от стола вместе со стулом. Проще простого.
Меньше чем через час мы были на месте. Мы без проблем прошли в дверь Панпитликума, ведущую в Нью-Йорк, теперь мы с Нур пользовались свободным доступом к дверям в петли. Потом спустились в метро и сели на поезд до Бруклина.
Колеса оглушительно грохотали по рельсам. Нур сидела рядом со мной, мы держались за руки и говорили о планах на будущее. Она хотела закончить школу. Мы думали, что можно было бы ездить из Дьявольского Акра в Нью-Йорк, в Бард-Колледж; ее приняли на отделение искусств по программе ускоренного обучения для учащихся старшей школы. Она обожала историю и музыку, но обладала способностями и к точным и естественным наукам. Она разрывалась, не зная, куда идти учиться. Я был убежден, что у нее получится сделать карьеру сразу в нескольких областях.
Нам казалось, что мы перехитрили зловещее пророчество, сумели избежать худшего, и теперь можно серьезно задуматься о будущем. О ее будущем. О нашем будущем.
Может быть, я сумею попасть в эту программу вместе с тобой, сказал я. Если никаких неприятностей больше не произойдет, я бы тоже хотел получить высшее образование.
Одной ногой стоять в странном мире, а второй в нормальном, усмехнулась она.
Точно.
Все мои странные друзья много лет назад потеряли интерес к миру нормальных, утратили связи с ним. Я тоже почти не думал о нем как о своем мире. И до этого дня не понимал, насколько болезненным было для меня расставание с прежней жизнью.
Может быть, думал я, вместе с Нур мне удастся понять, каково это быть одновременно нормальным и странным, быть семнадцатилетним мальчишкой среди друзей, проживших почти сто лет. Каково быть девушкой, чье рождение предсказано в древнем пророчестве, быть внуком легендарного человека и самому стать в некотором роде легендой причем последнее немало смущало меня. Для нас обоих это была новая, неизведанная территория.
Мы вышли из поезда на станции неподалеку от бывшего дома Нур, поднялись по лестнице навстречу дневному свету и, все так же держась за руки, прошли десять кварталов по тенистым зеленым улицам. Я чувствовал себя так, словно все в мире наконец было в полном порядке и мир никогда не знал войн, преступлений и страданий. Наконец, мы остановились, и Нур произнесла:
Это здесь.
В ее голосе я не услышал ни сожаления, ни тоски по дому.
Она набрала код, дверь подъезда открылась. Мы поднялись на третий этаж в квартиру ее приемных родителей. Взрослых не было дома, но их дочь, Эмбер, сидела в комнате с задернутыми занавесками и смотрела телевизор.
Эмбер едва повернула голову, когда Нур вошла.
Я думала, ты сбежала, процедила она. Кто это?
Меня зовут Джейкоб, сказал я.
Эмбер оглядела меня, подняв бровь.
Нур прошла по коридору и скрылась в одной из комнат.
А где мои вещи? крикнула она.
В чулане, крикнула в ответ Эмбер. Когда ты пропала, я заняла всю комнату. Папа мне разрешил.
Мы обнаружили в кладовке одежду, обувь, книги и рюкзак Нур все это было свалено в кучу. Она начала разбирать вещи, но вдруг встала. В руке у нее была открытка.
Откуда это взялось? крикнула она, обращаясь к сестре.
А, с почтой принесли.
Нур перевернула открытку, прочитала надпись на обороте. Ее рука дрожала.
Нур перевернула открытку, прочитала надпись на обороте. Ее рука дрожала.
Что там? спросил я.
Она протянула мне прямоугольный кусок плотной бумаги. На лицевой стороне я увидел изображение торнадо и подпись: «Вайнока, Пенсильвания».
На обороте были имя и адрес Нур, а ниже аккуратным почерком были написаны следующие строки: «Я скучаю по тебе, солнышко. Прости, что так долго не писала. Я слышала новости и очень горжусь тобой. Это последний твой адрес, который у меня есть Надеюсь, ты получишь открытку и приедешь навестить меня». Подпись: «С любовью, мама Ви».
И еще там был обратный адрес.
Боже мой, прошептала Нур.
Я смотрел на нее, не зная, что и думать.
Она слышала о том, что ты сделала. Она знает, что тебе известно о ней!
Значит, это настоящее письмо? Думаешь, это действительно она прислала?
Я смотрел на Нур. Мне даже в голову не пришло, что открытка могла быть фальшивкой. С другой стороны, за последние несколько недель нам столько всего пришлось пережить. Я понимал чувства Нур: сейчас трудно было кому-то доверять.
Но я ненавидел этот внутренний голос. Я устал слушать его и хотел вспомнить, каково это просто радоваться жизни и надеяться на лучшее.
Поэтому я вздохнул.
Да, я думаю, что она настоящая. Мне кажется, Ви пытается сказать тебе, что сейчас ты можешь увидеть ее. Раньше это было опасно, но теперь, после всего, что мы совершили, вы снова можете встретиться.
Ага, едва слышно произнесла Нур.
С тобой все в порядке? спросил я.
Глядя в сторону, она шмыгнула носом. Потом попыталась улыбнуться.
Жизнь всегда учила меня сомневаться, не позволять себе надеяться на счастье. И я оказалась хорошей ученицей.
Понимаю, тихо произнес я. Потом привлек ее к себе, и она положила голову мне на грудь.
Через некоторое время она отстранилась. Ее глаза стали красными, но слез не было.
Что ж значит, Вайнока, штат Пенсильвания?
Я набрал адрес в приложении на телефоне. Вайнока находилась недалеко от Нью-Йорка.
Нур пристально смотрела на меня, и в ее взгляде я читал любопытство и едва сдерживаемую радость.
Хочешь навестить мою маму?
Дорога до Вайноки, штат Пенсильвания, занимала два с половиной часа. Чтобы добраться туда, Нур взяла (без спроса) машину своей «сестры». Нам показалось, что это справедливо, ведь та без разрешения заняла половину комнаты, принадлежавшую Нур. В любом случае мы собирались вернуть машину. Если получится.
Конечно, мы могли сначала вернуться в Дьявольский Акр и обо всем рассказать друзьям. В другой ситуации я бы взял с собой кого-нибудь из них. Наверное, так и следовало поступить, но тогда пришлось бы потратить час на дорогу в Акр и еще час на то, чтобы вернуться. Кроме того, у моих друзей были сейчас и другие заботы в первую очередь Фиона, которая совсем недавно вернулась к нам. И почему-то мне казалось, что это путешествие мы с Нур должны совершить только вдвоем. Поиски Ви начались с сообщения, которое получили мы двое, и мне казалось правильным то, что закончить их должны только мы.
В Вайноке смотреть было не на что. Мы ехали по ровной дороге мимо полей, ферм и одиноких домов, к которым вели длинные подъездные дорожки. Время от времени попадались охотники в камуфляжной одежде. Стоя на обочине, они привязывали к багажникам своих машин туши оленей. Еще я заметил остатки могучего дерева, в которое много лет назад ударила молния. Я подумал: надо же, какое забытое богом место. А может быть, даже проклятое.
Нур не отрываясь смотрела в зеркало заднего вида.
У меня какое-то странное дежавю, сказала она.
Тебе кажется, что ты уже здесь бывала?
На ее лице появилось неуверенное, встревоженное выражение.
Да, такое впечатление есть, но на самом деле я думаю, что я здесь впервые.
Мы въехали в унылый, ничем не примечательный и потрепанный городок тут магазинчик «Все за доллар», там «Кредит до получки». Мы покинули главную дорогу и, сделав несколько поворотов, нашли нужный адрес. Перед нами на берегу грязной речушки стоял старый кирпичный склад с вывеской «Хранилище Большого Мо». Наверное когда-то это была мельница, но сейчас она превратилась в свалку ненужного барахла.
Мы остановились на пустой парковке, я осмотрел здание снаружи и мысленно составил его план. Главный вход, широкая подъемная дверь для разгрузки и погрузки, ряды старых окон в свинцовых переплетах, какие раньше ставили на заводах, пять этажей; крышу я видеть снизу не мог и не заметил ни пожарной лестницы, ни лифта.
Если бы нужно было создать вход в петлю на старом складе, спросил я, где бы ты это сделала?
На крыше? ответила Нур вопросом на вопрос и посмотрела наверх.
Я выключил мотор, открыл дверь и тут заметил, что Нур, кажется, не собирается выходить. Она сидела, играя со светом на коленях.
Ты в порядке?
Одиннадцать лет она была для меня лишь воспоминанием. Трудным, но хорошим воспоминанием. Но как только мы войдем в это здание, она станет реальностью. Нур позволила свету просочиться сквозь пальцы и подняла голову. А что, если она окажется агрессивной, злой, просто неприятной? Или сумасшедшей? Совсем не похожей на ту Ви, которую я помню?
Тогда мы уйдем и забудем о ней. Если ты не хочешь, можем вообще не ходить. Достаточно знать, что она там, что она жива.
Нур еще несколько секунд пристально смотрела на здание.
Нет, сказала она, взялась за ручку дверцы и решительно толкнула ее. Я должна ее увидеть. Хочу, чтобы она рассказала о том, что произошло в ту ночь.
В ту ночь, когда Ви якобы погибла.
Я тоже вышел из машины.
Ты прекрасно знаешь, что произошло, мягко произнес я, глядя на Нур поверх крыши.
Я хочу услышать об этом от нее самой.
В небольшой комнатке, освещенной флуоресцентными лампами, за компьютером сидел бородатый хиппи в клетчатой фланелевой рубашке. Он был похож на наркомана.
Чем могу помочь? спросил он.
Как попасть на крышу?
Туда запрещено подниматься.
Хорошо, сказала Нур. Но как туда попасть?
Да никак. Туда нельзя, я же сказал. Он откинулся на спинку кресла и расправил плечи. У вас здесь ячейка?
Четыреста четыре, назвал я первый пришедший в голову номер и, взяв Нур за руку, повел ее к двери во внутренние помещения.
Хиппи окликнул нас, но мы не остановились, а ему, видимо, было лень гнаться за нами.
Мы вошли в «Хранилище Большого Мо». Когда-то это была просторная мельница, а теперь ее превратили в лабиринт проволочных клеток, вид которых вызвал у меня приступ клаустрофобии. Длинные ряды ячеек исчезали в полумраке. Они были освещены квадратами тусклого белесого света, падавшего из окон через равные промежутки. Было холодно, и в воздухе витал слабый кисловатый запах.
Здесь как в могиле, прошептала Нур, и мне показалось, что у нее зуб на зуб не попадает. Она говорила очень тихо, но эхо ее слов было похоже на звук монеты, брошенной в колодец.
Когда мы ехали, я воображал, будто нас ждет нечто гостеприимное и умиротворяющее вроде тенистой долины со склонами, поросшими цветущими деревьями. Хоть раз в жизни мне хотелось увидеть портал, похожий на волшебные врата из детских сказок. Но огромный сарай выглядел неприветливо и угнетающе. И я в очередной раз вынужден был напомнить себе о том, что такова отличительная черта любого входа в петлю. Те, кто их устраивал, хотели не привлекать людей, а наоборот, заставить их держаться подальше.