Бросившись к дороге, мы увидели, что она ведет к небольшому городку. И мы побежали в сторону города. Начался дождь; гигантские капли били нас, словно град.
Можешь вспомнить еще хоть что-нибудь об этом месте? кричал я. Что-нибудь полезное?
Я пытаюсь, ответила Нур, но все как в тумане
Я оглянулся. Один смерч находился прямо у нас за спиной, на расстоянии примерно полумили, и зигзагом двигался вдоль дороги. Я никогда прежде не видел торнадо так близко, даже по телевизору, и от этого зрелища у меня перехватило дыхание. Плотная вращающаяся спираль, словно спрессованная туча, соединяла землю и небо. Она была похожа на чудовищную пуповину длиной в целую милю. Там, где смерч касался земли, возникала страшная воронка из грязи и мусора размером с футбольное поле.
Он направлялся прямо к нам. Преследовал нас.
Я пронзительно закричал: «Он наступает!» но Нур уже заметила это, почувствовала страшное, могучее притяжение, засасывавшее все внутрь торнадо. Мы побежали и бежали до тех пор, пока я не почувствовал мучительное жжение в груди и боль в ногах. Мы очутились в городке.
Точнее, посреди того, что от него осталось.
Судорожно хватая воздух ртом, мы остановились на площади, окруженной грудами обломков. Уцелело лишь несколько зданий. Мимо пронеслось несколько кур, лишившихся перьев. Несчастные голые птицы ничего не понимали и оглушительно кудахтали от страха.
На другом конце города ревело второе торнадо. Оно как будто пыталось решить, что делать: уничтожить нас, слиться с собратом или бушевать в одиночку.
Мы искали убежище. Я двинулся в сторону одного из домов на площади, но Нур выбрала другой, потом мы отказались от обоих, сообразив, что там нет подвалов. Мы успели лишь на сотню футов отойти от второго дома, когда тот задрожал, крыша поднялась над ним, рухнула во двор и разлетелась на куски.
«Сейчас мы умрем», пронеслось у меня в голове.
Мы пробежали через площадь, нырнули за какую-то земляную насыпь и прикрыли головы руками. На нас сыпались обломки, щепки, острые, словно шрапнель, осколки. Я лежал рядом с Нур, дрожал всем телом и молился, чтобы жестокий ветер хоть ненадолго утих.
Прости, Джейкоб, сказала она. Мне так жаль. Не надо было приводить тебя сюда.
Откуда же тебе было знать. Я на ощупь нашел ее руку в грязи. Мы ведь обещали друг другу отыскать ее вместе, помнишь?
Поблизости снова раздался оглушительный грохот, в небо взметнулись языки пламени. «Это горит заправочная станция», подумал я.
Нур снова начала вполголоса мурлыкать. Потом неразборчивое мурлыканье сменилось словами, и я в первый раз разобрал, что она поет.
Раз, два, три, выходит мисс Мак-Ги
К моему изумлению, в этот миг какая-то старуха первый человек, которого мы увидели в петле, выбежала на улицу, держа на руках кошку. У меня возникло странное предчувствие. Неужели эта песенка
Продолжай, пой дальше! воскликнул я.
Два, три, четыре, пять, в лавку надо нам бежать
Старая женщина поднялась по ступенькам, ведущим в бакалейную лавку, распахнула дверь и скрылась внутри. Я взглянул на Нур. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
А следующая строчка?
Три, четыре, пять, шесть, живыми надо туда влезть
Я вцепился в руку Нур.
Мы должны
Бежать в лавку! закончила она.
Мы бросились на другую сторону улицы, словно солдаты, бегущие под вражеским огнем, и вломились в лавку. Мисс Мак-Ги, или кто она там была, пряталась за кассой. Двое бакалейщиков в фартуках, приподняв крышку, выглядывали из люка, который, очевидно, вел в подвал.
Нур снова напевала.
Четыре, пять, корицы палочек набрать
Я крикнул продавцам:
Где у вас тут корица?
Девятый ряд! ответил один из них. Было видно, что он в шоке.
Залезайте сюда! завопил другой бакалейщик, призывая нас спуститься в подвал. Вы не
Конец фразы потонул в грохоте. Мы с Нур бросились на пол. Послышался оглушительный скрежет. Я зажмурился и стал молить небеса о быстрой смерти, а потом в лавке стало светло, и рев усилился. Это могло означать только одно: ветер сорвал с дома крышу. Стены затрещали и рухнули, а потом стало тихо. Скорее всего, это означало, что я умер.
Но оказалось, что я еще жив. Я убрал руки с головы и открыл глаза.
Нур тоже была жива. Мы были целы. Уцелел и весь стеллаж с пряностями. Как ни странно, маленькие хрупкие баночки с травами стояли на своих местах. Однако весь остальной магазин, включая мисс Мак-Ги, засосало в чудовищную воронку.
Но оказалось, что я еще жив. Я убрал руки с головы и открыл глаза.
Нур тоже была жива. Мы были целы. Уцелел и весь стеллаж с пряностями. Как ни странно, маленькие хрупкие баночки с травами стояли на своих местах. Однако весь остальной магазин, включая мисс Мак-Ги, засосало в чудовищную воронку.
Твоя песня заговорил я, еще не до конца поверив в происшедшее. Из-за звона в ушах я не слышал собственного голоса.
Мама научила меня этой песне. И теперь я понимаю зачем. Нур с трудом поднялась на ноги. Эта песня поможет мне спастись и найти ее.
Первый торнадо ушел вверх по улице. Но на нас надвигался второй с таким грохотом, какой, наверное, производил бы гигант, жующий стекло.
Давай следующую строчку! воскликнул я.
Нур снова начала напевать. Судя по всему, она пыталась вспомнить. Затем нахмурилась.
Всегда забываю эту часть
Меня сковал ужас, но я молча ждал, пока Нур напевала, пристально глядя в пол, а безжалостный торнадо неумолимо приближался к нам.
Конечно, Нур была ни в чем не виновата. Ведь Ви никогда не говорила ей, что от детской песенки может зависеть жизнь.
«Что за глупость! думал я. Зачем селиться в петле, где тебе ежеминутно угрожает опасность? И почему Ви позвала сюда Нур, не предупредив о том, что здесь ожидает?»
«Вообще-то это опасно», вот и все, что сказал нам старик, охранявший дверь. Вот болван!
Нур начала песню сначала.
Четыре, пять, корицы палочек набрать
Она качала головой, что-то бормотала, и вдруг хлопнула в ладони и крикнула:
Пять, шесть, денежки с небес!
Она обернулась ко мне, схватила за руку:
Деньги! Банковское хранилище!
Мы выбежали на улицу. Навстречу бежал человек, одетый как фермер.
Где тут банк? крикнул я.
Он указал куда-то нам за спину.
Там, за углом!
Он посмотрел на нас, как на чокнутых, хотел сказать что-то еще, но вдруг пошатнулся и в изумлении уставился на свою грудь из нее торчал кукурузный початок. Ноги фермера подкосились, он рухнул на землю, а мы побежали к банку. Свернув за угол, мы увидели, что здание разрушено. Из окон вырывались языки пламени, крыша обвалилась, в стенах зияли дыры.
Кажется, песенка Нур нам не поможет. Но выхода не было только бежать дальше, и мы бросились по тротуару, надеясь найти другое убежище. Едва мы миновали разрушенный банк, как перед нами возникла странная картина. В первый момент мне показалось, что это снежный вихрь. Но нет, это была бумага.
Деньги. Деньги из хранилища, стенка которого была проломлена, опускались на землю, кружа и образуя нечто вроде снежного бурана.
Пять, шесть, нараспев произнесла Нур, задыхаясь от бега, денежки с небес семь, восемь, девять стой, и хватит бегать.
Она обогнала меня.
Сюда! крикнула она. За мной!
Мы нырнули под дождь из купюр, остановились в самом центре потока и стали ждать. Жуткий смерч приближался, но мы стояли как вкопанные. Здания вокруг были разрушены, а те, что уцелели, рушились у нас на глазах. Но мы теперь понимали, что детской считалке следует доверять. Мы стояли в самом центре денежного вихря, купюры летали вокруг, хлестали нас по лицу, прилипали к нашим грязным телам и одежде, а торнадо, жуткий, но величественный, надвигался на нас. И вдруг, примерно в квартале от того места, где мы стояли, смерч остановился. Мне даже показалось, что он посмотрел на нас, а потом свернул в сторону и разрушил какой-то сарай.
Его рев постепенно утих. Снова, вопреки всему, мы остались в живых.
Что дальше? завопил я, стараясь перекричать шелест миллиона купюр.
Восемь, девять, десять, под сосною песня! вспомнила Нур.
Неподалеку, над крышами домов на соседней улице, мы заметили высокое дерево, качавшееся на ветру. Мы побежали к дереву, срезали путь через двор, усыпанный живой рыбой наверное, ее принес торнадо из какого-то далекого озера, мимо лошади, ржавшей от страха на крыше амбара.
Сосна росла в скверике на перекрестке, среди других деревьев, которые вихрь вырвал с корнем или переломал, оставив зазубренные пни. Единственное уцелевшее дерево было древним и могучим. Его ствол, наверное, был футов двадцать в обхвате, и ураган, трепавший его ветви, порождал высокий, печальный звук свист, почти песню. Высота звука изменялась с каждым новым порывом ветра.
Мы уставились на крону гигантской сосны в поисках дома-на-дереве или какой-нибудь потайной двери входа в бункер Ви, который мы оба уже отчаялись обнаружить.
Мы уставились на крону гигантской сосны в поисках дома-на-дереве или какой-нибудь потайной двери входа в бункер Ви, который мы оба уже отчаялись обнаружить.
Но на сосне ничего не было.
И что теперь? крикнул я. Полезем на дерево?
Нур покачала головой. Нахмурившись, она напряженно о чем-то думала. Затем пропела:
Стишок запомни до конца, помогут вам три мудреца!
Мы не понимали, что это значит, и у нас было очень мало времени на раздумья. Может, это какой-то код? Метафора? Все остальные строчки песенки указывали на некое реальное место или на человека, но мудрецы? Во всем городе, кроме нас двоих, не было ни души; все нормальные, угодившие в петлю, погибли или спрятались.
Еще одно дерево рухнуло прямо на проезжую часть меньше чем в тридцати футах от нас и осыпало нас колючими сосновыми иголками и крошечными градинами, которые жалили, словно острия. Мы закрыли лица руками.
Когда я рискнул открыть глаза, то увидел жестяную табличку с названием улицы, которую прежде не замечал; она с бряканьем раскачивалась на ветру.
«Уайзмен-стрит»[11].
Нур истерически захохотала, захлопала в ладоши, и мы бросились бежать. Номера домов были написаны краской на тротуаре; мы находились рядом с номером двадцать, но на всей Уайзмен-стрит уцелел только один дом.
Дом номер три.
Это было скромное одноэтажное бунгало, симпатичное, с бирюзовыми стенами ничего особенного, кроме того, что этот дом вообще избежал разрушений. На веревке, натянутой между двумя столбами, хлопало выстиранное белье. Почтовый ящик содрогался от могучего ветра, но оставался на месте. Флюгер на крыше вертелся как бешеный, но ураган не смог вырвать его.