Я теперь могу все! гордо заявляла Оля. Любые билеты. Хочешь на «Юнону и Авось»? А в «Современник»? А в Большой на «Кармен» с Плисецкой? А давай махнем на выходные в Ригу или в Таллин? С билетами никаких проблем, ты о чем? Тебе нужны новые сапоги, Алька? Звоню в Дом обуви? У меня там завсекцией!
Подносили и подарки, всякую мелочь, но мелочь полезную: колготки, польский лак для ногтей, помаду или коробку конфет.
Оля была всем довольна. На наивный Алин вопрос, готовится ли она к экзаменам, она в голос рассмеялась:
Я что, похожа на идиотку? Ага, сейчас! Только шнурки поглажу! И вообще закрой эту тему. Я так хорошо сто лет не жила. А твоя каторга не для меня, усекла?
Жалко. Оля неглупая, способная, схватывала все на лету.
Оставь ее в покое, посоветовала бабушка. Ты что, не понимаешь, какой она человек? Устроилась и слава богу. Пусть бы и дальше везло.
Но как же без образования? переживала Аля.
А так. Каждому свое. Вы же совсем разные, Аля! Ну как же ты этого не поймешь? У вас разные ценности, разные вкусы, разные удовольствия. Разные потребности, наконец! То, что вы сошлись в школе, вполне понятно. А потом жизнь разводит. Каждый идет своей дорогой. И поверь мне, Аля, твоя Оля небольшая потеря! Ну неужели на факультете нет нормальных, хороших девочек?
Глупости все это, злилась на бабушку Аля. «Разные дороги, разные потребности»! При чем тут это? Они дружат тысячу лет! И в самые тяжелые, в самые грустные дни Оля была рядом. Разве можно это забыть? Хорошие девочки на факультете, безусловно, имелись, но при чем тут это? Ее лучшая подруга Оля Лобанова. И другой ей не надо. Никому больше она не сможет рассказать все то, что когда-то рассказывала Оле. Не сможет, да и не захочет.
Конечно, с одногруппницами она общалась вместе ходили в столовую, иногда в кино, иногда просто гуляли по улицам.
Но по Оле Аля отчаянно скучала. Даже ругала себя за это, понимая, что той она сейчас не очень нужна у нее своя, новая жизнь. И у нее, у Али, жизнь тоже новая. Но и старая тоже в воспоминаниях и в сердце. И никуда она от этого не денется. Действительно однолюбка.
Оля приглашала ее в ресторан. В кабак, как она называла места общепита. Впрочем, какой уж там общепит это были настоящие, известные всем рестораны, в самом сердце Москвы. Непонятно, заманчиво и сладко звучали слова: «Националь», «Арагви», «Узбекистан», «Метрополь».
Конечно, в ресторанах Аля бывала бабушка тоже любила «загулы» и иногда радостно восклицала:
Аля! Сегодня гуляем! Пришел привет от твоего деда. Не так много, но и на этом спасибо.
Это приходили дедовы деньги, которые он милостиво отсылал бывшей жене, и бабушка ох и транжирка! тут же спускала все до копеечки. Немедленно покупались наряды для Али, потом они ехали на Горького, в Елисеевский и отстаивали очередь за ветчиной или окороком, за сыром с плесенью и, конечно же, за конфетами. Сладкое бабушка обожала. Но, как и во всем, была очень разборчива конфеты покупали только дорогие, фабрики «Красный Октябрь»: трюфели, «Белочка», «Грильяж» и «Столичные». Других конфет Софья Павловна не признавала. Потом ехали на «Кировскую», в китайский домик, так Аля называла известный магазин «Чай-кофе». Ах как там пахло! Бабушка занимала очередь, а Аля глазела по сторонам. И Елисеевский, и «Чай-кофе» казались ей не магазинами, а сказочными дворцами. Впрочем, так оно и было.
Возвращались усталые, но довольные. И начинался пир.
Иногда позволяли себе и ресторан. Ходили в тот же «Бухарест», где пела Лиля, иногда в «Будапешт» его бабушка очень любила. Как-то попали в «Берлин», отстояв жуткую очередь на морозе. Но Софье Павловне, что называется, приспичило:
Хочу посмотреть, что с ним стало. Знаешь, Аля, красными, замерзшими руками бабушка раскуривала сигарету. Я там была очень счастлива. Танцевала до упаду, смеялась как ненормальная. Выпила бутылку шампанского. Помню, пошла в дамскую комнату «носик попудрить» и задержалась у зеркала. Глаз от себя не могла оторвать! Ах, думаю, Сонечка! Как же ты хороша!
Представляешь? А все потому, что была влюблена. Эх, Аля! Видела бы ты меня тогда! мечтательно проговорила она, но тут же испугалась: Господи, что я несу! Ладно, оставим это. Дело прошлое, дело темное.
Ресторан «Берлин» был тоже похож на дворец. Аля остолбенела от роскоши. А еда была так себе, обычная. Ничего особенного. Но разве они пришли сюда за едой?
Оля позвала Алю в «Арагви»:
Вкусно язык проглотишь! Такой еды нет нигде. И вообще, там клево!
У входа толпился народ. Сквозь стеклянную дверь был виден силуэт швейцара, величественного и важного, ну просто адмирал, ни больше ни меньше.
Народ нервничал, стучал в стекло, дверь приоткрывалась, показывалась «адмиральская» борода и надменное, глуповатое в своей надменности лицо.
А, Андреич! обрадовалась Оля и, расталкивая народ, подлетела к двери.
Андреич, увидев Олю, странно хмыкнул, по-воровски оглянулся и приоткрыл дверь.
В узкую щель, не обращая внимания на вопли очереди, ловко втиснулась Оля, таща за собой упирающуюся Алю.
Ну ты даешь! прошипела красная, растерянная и обозленная Аля. Разве так можно? Там же люди. Совесть-то надо иметь! Знаешь, я лучше поеду домой, мне так неудобно.
Кусок в горло не полезет? усмехнулась Оля, подкрашивая у огромного, в золотой раме зеркала губы. Полезет, не волнуйся! И вообще ты о чем? Эти, Оля кивнула на улицу, приезжие, из всяких там Мухосрансков. Как же, надо отметиться были в самом «Арагви». А им в рабочей столовой самое место, поняла? Там быстрее и точно дешевле!
Господи, пробормотала Аля. Что с тобой стало? Разве при-ез-жи-е не имеют право пойти в ресторан? А ты не забыла я тоже приезжая!
Ты давно москвичка, спокойно ответила Оля, облизывая намазанные губы, это раз. А два жизнь, Алька, такая. Не подмажешь не поедешь. Не дашь на лапу иди с миром. И не я, кстати, это придумала. А ты не строй из себя ангелицу! Тебе бабка у кого шмотки достает? Вот именно, у фарцы! У спикулей. И ничего, не смущаешься, носишь? Вон, Оля кивнула на Алины туфли. Фабрика «Башмачок»? Ой, что-то не верится! Кажется, Австрия, «Габор»? Я не ошиблась?
Аля молчала. Ссориться совсем не хотелось. Она соскучилась по Оле, мечтала с ней поболтать. И что завелась? Ведь Оля права. И про туфли, и про все остальное. И нечего из себя строить святую. Такая вот жизнь, что поделать. Аля выдавила улыбку:
Ладно, пошли. Очень хочется есть.
Было и вправду очень вкусно. Особенно шашлык по-карски и мороженое с безе, посыпанное орешками.
Официант, молодой и симпатичный парень, поставил на их стол бутылку шампанского.
Мы разве заказывали? растерянно пробормотала Аля.
Мы нет. Это нам подарок, верно? поинтересовалась Оля.
Подарок, услужливо поклонился официант, вот от того стола.
Аля тут же обернулась за столом сидели трое немолодых кавказских мужчин, приветливо махавших ей руками.
Отвернись, прошипела Оля и отчеканила, в упор глядя на официанта: Спасибо, но мы не пьем. Так что, пожалуйста, отнесите обратно! И обязательно поблагодарите. А Але она прошипела сквозь зубы: Совсем спятила? Это же Кавказ, дикари! Примем бутылку не отвяжемся!
Аля окончательно смутилась.
Пошли домой, а? Что-то сегодня не клеится
Быстро расплатившись, вышли на улицу. Сели в сквере напротив. Обе молчали. Бронзовый Ильич с усмешкой смотрел на подруг.
Аля оправдывалась, Оля ее отчитывала:
Ну ты как пионерка, честное слово!
Аля разглядывала подругу какой же красавицей стала ее Оля! Ну просто не отвести глаз: стройная, грудастая, длинноногая. Огромные глаза, маленький носик, пухлые губы. А волосы? Светло-пепельные, густющие, немного волной. Она всегда была красоткой, а сейчас ну просто королева! Кавказцев можно понять.
Оля рассказывала о себе немного лениво, небрежно цедя слова, и у нее появилось еще больше сарказма, цинизма, словно она все уже знала про эту жизнь и видела ее только с неприглядной стороны. Але говорить было особенно нечего так, пару фраз об учебе и одногруппниках.
Потом Оля оживилась и принялась рассказывать забавные истории про клиентов, известных и не очень, про коллег. Про свои романы бросила коротко:
Да не о чем говорить, все фуфло! Если мужик нежадный считай, тебе уже повезло! А так все по схеме, Аль. Кабак, подарок, койка. Поверь, ничего интересного. Любовь? Да какая любовь! Всем друг от друга нужно одно бабам подарки и бабки, тряпки и кабаки, а мужикам секс. Все просто до некуда. Просто и примитивно.
Да не о чем говорить, все фуфло! Если мужик нежадный считай, тебе уже повезло! А так все по схеме, Аль. Кабак, подарок, койка. Поверь, ничего интересного. Любовь? Да какая любовь! Всем друг от друга нужно одно бабам подарки и бабки, тряпки и кабаки, а мужикам секс. Все просто до некуда. Просто и примитивно.
И еще, знаешь Вообще одно сплошное разочарование! Во всех, понимаешь? В смысле, в людях. Везде только зависть, сплетни и разговоры, кто с кем и кто почем. Противно
Ошарашенная, Аля долго молчала.
Ну, знаешь наконец проговорила она. Это там, у тебя в смысле, у вас. А у нас по-другому. Люди учатся, мечтают о любви, о будущей работе. Нет, у нас точно не так! решительно повторила она. Тебе просто надо оттуда уйти, перейти на другую работу. А еще лучше поступить в институт. Получить профессию. И забыть про этот жалкий мирок.
Идеалистка, усмехнулась Оля. У вас, говоришь, все по-другому? Нет, дорогая. У вас все то же, только в других масштабах, та же зависть, те же сплетни. Так же бросают одних и уходят к другим все то же самое, Алечка! У вас что, женатые преподы не крутят романов со студентками? И никто не фарцует в сортирах? Никто не стучит и никого не закладывает? Но у вас просто все дешевле и проще, вот и вся разница. Менее изощренно и более примитивно. Это жизнь, Аль. И ты привыкай с этим смиряться.
А дружба? вспыхнула Аля. Ее тоже нет? Как и любви?
А я не сказала, что нет любви. Не перекручивай. Есть, безусловно. Но знаешь, что я поняла Со временем она принимает какие-то уродливые формы, что ли? Пусть даже вначале светла и прекрасна, потом все равно начинаются вранье и измены, дележ имущества, ругань, скандалы, грязные разборки. И ненависть вот что самое страшное! Вспомни хотя бы моих. А что до дружбы Она, конечно же, есть, то есть встречается. Вот бабка твоя со своей рыжей Мусей. Мы с тобой. Ну и, наверное, кто-то еще.