Вторая моя подруженция, Муся, которую ты знала. Моя дорогая, глупенькая, веселая и беспечная Муся, которую все презирали: как же, жена мусорщика! И, наконец, третья в нашей компании Александра Викентьевна, Шурочка.
Шурочкин муж был большим человеком в военном ведомстве. Генерал. После войны барахло тащил вагонами от чайной ложки до мебели, от гардин до картин. Ах, какая у них была квартира на Смоленке! Музей. Шурка была деревенской, но страшно, просто до нервного срыва, боялась, что это узнают. И тщательно свою тайну скрывала об этом знала только я. Шурка придумала себе родословную: дворянская семья, дом в Петербурге, дом в Риге, поместье под Тулой. Словом, дворянка. Знать.
Надо сказать, манер она нахваталась, этикет знала на пять, да и книгами не пренебрегала.
Шурка была высокой, статной, прямая спина, красивые ноги. Лицо тоже было вполне. А вот руки ее выдавали крестьянские руки, с короткими пальцами, широкой ладонью.
И она всю жизнь носила перчатки брехала, что страдает кожным заболеванием.
Так вот, моя дорогая. С Мариной все было просто и понятно. Воровка. В тяжелые времена я отдала ей несколько вещей на продажу. Уже тогда почти ушел твой дед, и я с твоим отцом фактически осталась одна. Добрынин тогда денег еще не давал говорил, мол, хватит с тебя! Все оставил, ничего не забрал, словом, верх благородства. Наверное, это так, я не спорю.
Так вот, отдала я Марине две вещи. Браслет с бриллиантами, девятнадцатый век, камни приличные, но главное работа.
И кулон. Браслет было не жалко куда его носить? Мероприятия для меня закончились Добрынин таскал туда новую жену. А вот кулон жалко Я его очень любила. С виду он был простеньким: эмалевая основа и крест, выложенный мелкими сапфирами. Как говорили, Дом Грачевых, середина девятнадцатого века. Серия крошечная, штук десять, не больше.
Так вот, отдала я Марине две вещи. Браслет с бриллиантами, девятнадцатый век, камни приличные, но главное работа.
И кулон. Браслет было не жалко куда его носить? Мероприятия для меня закончились Добрынин таскал туда новую жену. А вот кулон жалко Я его очень любила. С виду он был простеньким: эмалевая основа и крест, выложенный мелкими сапфирами. Как говорили, Дом Грачевых, середина девятнадцатого века. Серия крошечная, штук десять, не больше.
Ты понимаешь, как мне были нужны деньги! Врачи для Саши, моя операция, подарки, продукты и прочее.
Через неделю звоню Марине узнать, что да как. Она твердо клялась, что проблем с продажей не будет, вещи эксклюзивные, редкие, таких наперечет.
И вдруг слышу вой. Ну просто волчий вой, Аля.
Марина захлебывается в рыданиях.
Ничего не понимаю, ору в трубку, переспрашиваю, что случилось? А там снова вой и сопли:
Соня! Прости! Прости бога ради! Хорошо, что мы успели поговорить! Я завтра хотела повеситься!
Завтра, слышишь? Вот это меня даже развеселило. Я взяла такси и поехала к ней.
Дверь открывает опухшая и зареванная Марина, глаза заплыли от слез. И на пороге бухается на колени и снова воет:
Соня, прости!
И знаешь, настоящая истерика: трясется, бьется как в падучей не могу поднять ее с пола. Чуть ли не пена изо рта.
Испугалась я не на шутку, пытаюсь вызвать карету «Скорой», она орет: «Не надо, я прыгну с балкона!» Ну, словом, актриса больших и малых театров.
Кое-как подняла ее, засунула под холодный душ, растерла, одела в теплое, напоила горячим чаем а зубы все щелкают, руки трясутся. Господи, думаю, что же произошло? Какое горе, какая беда? Бросил очередной любовник? Вряд ли. Из-за мужиков она убиваться не будет. Что-то с ее дочерью или матерью? Те жили в провинции, Марина их не забирала зачем? Будут только мешать. С дочкой Марина виделась в жизни раз пять как родила, сразу к мамаше и сплавила. Деньгами снабжала исправно, но к девочке она была равнодушна. К матери, похоже, тоже. Боже, в чем дело, что же случилось? Заболела? Услышала страшный диагноз? Я, после своей операции, все понимала. И чувствовала, что жизнь моя кончилась.
Потом Марина попросила отвести ее в спальню. Отвела. И она тут же уснула знаешь, прямо упала в кровать. Даже прихрапывала.
Ну что ж, я стала ждать. Сама устала, как черт. Прилегла на диване в гостиной и задремала в надежде, что та поспит и придет в себя, все объяснит.
Так и случилось Марина проснулась через четыре часа, вышла из спальни, позевывая. Увидев меня, удивилась и испугалась:
Ты еще здесь? И снова в глазах дикий страх.
Села напротив, уронив лицо в ладони, зарыдала и начала свой рассказ. Мои драгоценности взялся продать ее бывший любовник. Имени сейчас не помню, что-то кавказское. Кажется, это был богатый абхазец, владелец цитрусовых плантаций под Сухуми. Ну и дальше все понятно взял и пропал. Ни ответа, ни привета. Она собиралась ехать в Сухуми и искать «эту сволочь». Завтра.
Завтра ты собиралась повеситься, напомнила я.
Я сразу почувствовала вранье, не знаю почему. Все вроде сходилось, рассказано было складно и довольно убедительно и ее истерика, и ее рассказ. В Абхазии много богатых людей, это правда. И там продать легче. А главное здесь, в Москве, легко засветиться.
Ну хорошо, взял и пропал. Бывает. Но при чем тут я? Ты брала под свою ответственность, я тебе доверяла, мы столько лет вместе. Ты прекрасно знаешь мою ситуацию. Так выйди из этого достойно. Ты человек небедный, продай что-то свое, заложи, в конце концов. Попроси денег у своих друзей!
Марина! решительно сказала я. У меня нет возможности делать такие подарки! Ты понимаешь? И деньги мне нужны срочно. Даю тебе три дня на решение этого вопроса. Встала и вышла из квартиры.
На лестничной клетке опустилась на ступеньки и заревела.
Я ей не верила. Совсем. Почему? Не знаю. Но точно не верила. Марина не была отпетой аферисткой, нет. Так, продать подороже это да. Она называла это «крутиться». «Все крутятся, говорила она. Только вы с Шуркой как у Христа за пазухой. А у меня мужа нет, я женщина одинокая».
И чем дело кончилось? спросила Аля, исподтишка поглядывая на часы.
А ничем. ответила бабушка, закалывая шпильками волосы. конечно, я оказалась права.
Но сначала Марина исчезла. Пошли слухи, что она лежит в неврологической клинике, у нее нервный срыв.
А во время ее лечения ее якобы ограбили вскрыли квартиру и вынесли все самое ценное. Словом, наша бедная Марина осталась больной и нищей. Вот так.
А во время ее лечения ее якобы ограбили вскрыли квартиру и вынесли все самое ценное. Словом, наша бедная Марина осталась больной и нищей. Вот так.
Шурка настаивала на расследовании у нее были такие возможности, муж-генерал точно помог бы.
Оказалось, что квартиру действительно вскрыли и что-то оттуда вынесли. Но Маринину опись мы, разумеется, не видели. И Шура в это не поверила сказала, все сказки и все подстроено.
Я несколько раз Марине позвонила, но та разговаривала вяло и все твердила, что она страшно передо мной виновата, а отвечать ей теперь нечем сама осталась нищенкой. А потом она перестала брать трубку. Я убеждала себя, что все, что она говорит, правда. Ну не могла так поступить подруга, зная мою ситуацию! Не могла! Ну не зверь же она!
Я думала: ну неудобно человеку, стыдно, это все понятно. Не хочет общаться не надо. И еще долго за нее переживала.
Нельзя иметь с друзьями денежных отношений золотое правило. Как только вмешиваются деньги считай, потерял друга.
Аля уже открыто смотрела на часы.
Торопишься? заметила ее нетерпение бабушка. Не беспокойся, никуда твоя Оля не денется. Понимает ведь, что никто, кроме тебя, за ней не приедет.
Аля недовольно спросила:
Все, ба? Я пошла?
Подожди, я еще не договорила. Прошло около года, и вдруг звонит Шурка и орет: «Сволочь твоя Марина! Законченная мерзавка! Гадина просто!» Кричит, остановиться не может. Шурка вообще была хамоватой. Могла так отчихвостить человек в обморок падал. Не дай бог ей попасть на язык! Я всегда смеялась: «Вот так твои деревенские корни и проявляются! Вот здесь ты и проколешься, графиня липовая!»
Наконец Шурка чуть успокоилась, и вот что я услышала.
Шурка оказалась в одной компании, а там девица какая-то малознакомая, чья-то любовница. А на этой девице Ну ты поняла мои браслет и кулон. И все сразу, как специально.
Шурка баба хитрая. Подкатила к ней и начала разговор: ах, какие на вас драгоценности! Ах, какая старина, красота, просто полный восторг! И где, дорогая, вы, извиняюсь, это приобрели?
Та от счастья зарделась, от гордости чуть не распухла и говорит:
Это жених мне подарил. И кивает на своего любовника.
Жених, как же! Шурка еле сдержалась знала она женишка этого! Жена и трое детей. И жена эта так крепко его держит за яйца прости, Аля, что тот и не рыпается. Баб-то меняет, а разводиться не думает.
А хитрая Шурка копает дальше:
Ах, какой замечательный, щедрый мужчина ваш кавалер! И где же это он отыскал такую красоту? Как ему удалось?
А у тетки одной, просто так отвечает та. Мы вместе там были накануне моего дня рождения. Подарок, понимаете?
У тетки? насторожилась Шурка. А ее случайно не Мариной зовут?
Да что я, помню? удивилась девица. Маленькая такая, жопастенькая. Кудрявая. Где-то в районе Таганки живет. Но точно не помню, мы же на автомобиле ехали, добавила она.
А Шурка все не отставала привязалась к девке, как банный лист. Уточнений хотела, уверенности. А вдруг совпадение?
А картина там в прихожей была? Ну, большая такая картина, огромная! В широкой золоченной раме?
Кажется, была, нахмурила узкий лобик девица. Да, вроде была. Прямо дверь открывается и картина. А на картине эта тетка, жопастая. В смысле, хозяйка. Типа лежит на кушетке.
На канапе, растерянно поправила Шурка.
Что? не поняла девица.
Шурка махнула рукой и отошла.
Потом позвонила Марине.
А та от всего отказывается: ты психопатка, все врешь, ничего не докажешь и, вообще, пошла к черту.
Вот так, Аля. Поняла? А я Марину считала подругой. Много раз ей помогала, делилась с ней сокровенным. Жалела ее как же, без мужа, жизнь все никак устроить не может, ребенок растет в другом городе.
А за что жалела, дура? За то, что та жила на полную катушку? А замуж она наверняка сама не хотела хотя ныла на этот счет.
Но знаешь, что самое страшное? Бабушка внимательно посмотрела на Алю. Зачем она это сделала? Вот этот вопрос меня мучает всю жизнь, понимаешь? Уже давно нет Марины, нет и Шуры, обе ушли. Нет и моей дорогой Муси