Красавец махараджа, которого я редко видела в Куч-Бихаре в силу его занятости государственными делами, проводил больше времени со своей семьей. Почти каждый день мы устраивали пикники в саду. В Дарджилинге я наблюдала жизнь, которой мне хотелось бы для себя в будущем. Я видела, как Айеша с мужем обмениваются тайными улыбками за обедом, как его рука незаметно проскальзывает ей на талию. Это напоминало мне моих родителей.
Управляя вдвоем целым королевством и будучи чрезвычайно занятыми людьми, они черпали силы во взаимном восхищении, любви и доверии.
В то лето мы с Индирой вставали чуть свет и скакали по крутым тропам к Тигриному холму, чтобы увидеть восход солнца над Эверестом. А то отправлялись на рынок в центре города, где продавали всякую всячину торговцы из Тибета и Бутана в огромных меховых шапках. Я чувствовала себя невероятно счастливой: семья Индиры приняла меня, как родную.
Мое детство трудно назвать беззаботным, и все-таки тогда я еще не понимала, как быстро может все измениться. Безоблачное счастье на каком-то этапе жизненного пути не обязательно гарантирует, что так будет всегда.
Менее удачливым жителям Индии, оставшимся в стороне от нашего горного рая, в том сезоне не повезло. Внизу бушевали песчаные бури; даже через незаметную трещину в стекле за ночь могло нанести полный дом пыли. Разбухшие от непрерывных дождей реки выходили из берегов, смывая все на своем пути.
Менее удачливым жителям Индии, оставшимся в стороне от нашего горного рая, в том сезоне не повезло. Внизу бушевали песчаные бури; даже через незаметную трещину в стекле за ночь могло нанести полный дом пыли. Разбухшие от непрерывных дождей реки выходили из берегов, смывая все на своем пути.
Кроме того, наступил сезон чумы время, когда каждая мать боится за своих детей. Бродя как-то по кладбищу Дарджилинга, я с удивлением обнаружила много детских могил не только индийцев, но и англичан. Множество людей каждый год умирало от тифа, малярии и желтой лихорадки. То лето выдалось особенно тяжелым: в разных частях страны то и дело возникали вспышки чумы.
Однажды августовской ночью мне приснилась целая серия страшных снов, и я проснулась в холодном поту, с ощущением невыразимого ужаса. Через неделю меня попросили явиться в гостиную махарани. Пока я шла, сердце выскакивало у меня из груди. Когда мама сказала, что я унаследовала ее дар, я не поверила, но в тот день меня охватило страшное предчувствие. Я уже знала, что скажет Айеша.
Махарани держала в руках письмо. Она указала на кушетку, чтобы я села рядом с ней.
Милая Анни, даже не знаю, как сообщить тебе страшную новость.
Как умерла моя мама?
Я впервые в жизни увидела, что Айеша растерялась.
Я кто тебе сказал? Я получила письмо только сегодня утром.
Я просто знала, ответила я, едва сдерживая слезы.
Говорят, некоторые люди чувствуют, когда уходят близкие, сказала она, овладевая собой, а ты, Анни, невероятно восприимчива к таким вещам. Как ни печально, ты права. Твои мама, тетя и дядя спасались от жары в горах. К несчастью, однажды ночью произошел оползень, который погубил всю деревню. Никто не выжил. Мне очень жаль, милая Анни. Ты потеряла не только маму, но и тетю с дядей, и пятерых кузин и кузенов.
Я сидела ни жива ни мертва, чувствуя тепло ее руки, вспоминала свою маму, тетю, дядю и их детей самому младшему не исполнилось и двух лет и никак не могла примириться с тем, что их больше нет.
Если мы можем чем-то помочь, только скажи, Анни.
Я покачала головой, слишком убитая горем, чтобы произнести хоть слово.
Это случилось неделю назад, продолжала махарани. Поиски тел продолжаются. Если их найдут, тебе, разумеется, придется поехать в Джайпур на похороны.
Да, сказала я, хотя мы обе знали, что их не найдут. Моя мама навсегда останется лежать в иссушенной солнцем, спекшейся красной земле.
Наверное, ты захочешь пойти в храм помолиться. И вот, возьми, махарани протянула мне белую тунику из тончайшего шелка. Я всегда находила утешение в том, что мы, индийцы, носим белое, а не черное, оплакивая своих близких. В мире и без того хватает печали. И еще милая Анни, не бойся за свое будущее. Я оторвала тебя от семьи и теперь за тебя отвечаю, понимаешь?
Я тогда мало что понимала. И все же кивнула.
Помни: те, кого мы любим, всегда с нами, даже если мы их не видим, добавила она.
Я молча встала, не в силах найти утешение в ее словах.
Я надела белую тунику, и за мной прислали адъютанта, который отвез меня на рикше в небольшой индуистский храм. Я в одиночестве принесла подношения богам и прочла молитвы, чтобы облегчить путь умершим. Затем села перед богами, опустив голову на колени. Мне страстно хотелось верить, чувствовать, что мама по-прежнему со мной, однако осознание чудовищной реальности заставляло думать о том, как жить дальше. Я осталась сиротой; у меня нет ни денег, ни собственности: полная зависимость от милостей королевской семьи. Я даже замуж не смогу выйти ни один приличный мужчина не позарится на сироту без приданого.
В тот день в храме я плакала не только о своей потерянной семье, но и о недоступности жизни, какой желал для меня папа. Он так мечтал, что я смогу применить свой пытливый, смелый ум, который он старательно питал и взращивал. У меня безжалостно отобрали это будущее.
Чья-то рука вцепилась мне в плечо; я не шелохнулась.
Анни, мне мама сказала, какой ужас, мне так жаль, так жаль донесся голос Индиры. Не плачь, Анни, я не дам тебя в обиду, никогда, обещаю. Я люблю тебя. Она протянула мне руку, и я вцепилась в нее, как в спасательный круг.
Она обняла меня, словно пытаясь защитить своим худеньким телом от всех бед. Мы долго так сидели, а затем я встала, навсегда попрощалась со своей семьей и ушла из храма рука об руку с единственным человеком в мире, которому была небезразлична.
Поздно вечером я не могла уснуть и, осторожно убрав с плеча теплую руку Инди, вышла на веранду. Меня охватила приятная ночная прохлада, над головой ярко сияли звезды.
Мамочка, я должна быть с тобой там, наверху, а не здесь, совсем одна, прошептала я. Горюя по маме, я понимала, что если бы уехала с ней в Джайпур, то покинула бы этот мир вместе с родными.
Внезапно раздался странный высокий звук, похожий на пение. Оглянувшись, я убедилась, что вокруг никого нет. Пение, напомнившее мне материнские колыбельные, продолжалось, утешая и успокаивая.
Я вдруг вспомнила мамины слова и поняла, что услышала его впервые, а значит, мне передался мамин дар. Мой черед еще не настал, я нужна кому-то в этом мире.
Спустя месяц, когда дожди почти прекратились и стало прохладнее, мы вернулись в Куч-Бихар, и меня разыскала пожилая женщина, которую я мельком видела во дворце раньше.
Анахита, пойдем со мной.
Она провела меня в тихий уголок, чтобы спокойно поговорить.
Ты знаешь, кто я?
Нет.
Меня зовут Зена, я вайдья и делаю здесь то же, что твоя мать в Джайпуре.
Она внимательно посмотрела на меня бездонными черными глазами.
Вы целительница?
Да. Когда Тира навещала тебя, она, очевидно, предчувствовала, что скоро умрет, и просила передать тебе это, если с ней что-то случится.
Зена протянула мне небольшой полотняный мешочек, перевязанный бечевкой.
Я не знаю, что там. Пойди в укромное местечко и посмотри сама.
Хорошо. Спасибо, что передали, что бы там ни было. Я благодарно поклонилась и встала.
Твоя мама сказала, что ты обладаешь даром целительства, и просила тебе помочь, продолжала женщина. Я вижу, что она была права. Если хочешь, научу тебя всему, что знаю.
Когда я была маленькой, мама говорила, что мне это передастся, взволнованно ответила я, и я знала, что она умерла, еще до того, как мне сообщили.
Зена улыбнулась и поцеловала меня в лоб.
Найди меня, когда будешь готова начать.
Спасибо.
Я поспешила в свою любимую беседку, посвященную Дурге богине женской силы, спрятанную в тени деревьев, где любила в уединении читать книги и размышлять. Села, скрестив ноги, и нетерпеливо развязала бечевку. Я понимала, что в этом мешке последние подарки от мамы, хотя не представляла, что это может быть.
Я осторожно достала из мешка конверт, адресованный мне, толстую тетрадь в кожаной обложке и мешочек поменьше, тоже крепко завязанный. Я решила сначала открыть письмо.
Милая Анни!
Дорогая моя дочь, надеюсь, что я ошибаюсь, но в ночь перед отъездом из Куч-Бихара я услышала пение духов и поняла, что должна быть готова. Я не знаю, когда это произойдет. И хорошо, потому что люди не должны жить в страхе. Милая Анахита, моя любимая, единственная дочь, если ты читаешь эти слова, то я уже далеко от Земли. Когда-нибудь ты поймешь: те, кого мы по-настоящему любим, всегда с нами. Анахита, ты особенная. Все родители думают так о своих детях, но ты пришла в этот мир не просто так. Твой путь будет нелегким, и помни, что жизнь может поставить тебя в сложные ситуации. Если ты не будешь знать, как поступить, прошу тебя, используй свой дар. Он никогда не подведет.
Возможно, ты слышала пение духов, когда я уходила: со мной было так, когда ушла моя мать. Я знаю, сейчас ты чувствуешь себя одинокой. Не надо, милая Анни, я не бросила тебя. Нашей жизнью управляют высшие силы, и так должно было случиться. Возможно, я сейчас с ними и начинаю понимать.
Дар, который ты унаследовала, одновременно благословение и проклятие. Он может погрузить тебя в пучину горя, когда ты узнаешь о смерти того, кого любишь, а может поднять к звездам, когда твои необычные способности помогут исцелять людей.
Ты узнаешь на своем жизненном пути, дочь моя, что любая сила применима как во благо, так и во зло. Я верю, что ты мудро распорядишься своим даром.
Тебе передаст это письмо Зена, которой я полностью доверяю. Доверься ей и ты. Пусть она научит тебя всему, что знает: ей известно, кто ты. Она же передаст тебе мою книгу аюрведических формул и рецептов. Это древняя книга, которая передается в нашей семье из поколения в поколение. Надеюсь, она поможет тебе в жизни. Береги ее, в ней заключены знания и мудрость твоих предков, женщин с удивительными способностями.
Передаю тебе также то, что твой папа называл нашей «страховкой». Надеюсь, содержимое мешочка придаст тебе уверенности. Должна добавить, что твой отец показал мне эти камни только перед своей смертью. Я не знаю, сколько они стоят и где он их взял. Возможно, он рассчитывал на них как на твое приданое. Распорядись ими, как считаешь нужным.
Милая моя дочь, не позволяй горю и отчаянию помешать тебе, постарайся прожить такую жизнь, какой желали для тебя мы с твоим отцом. Не думай, что мы подвели тебя, в минуту, когда ты читаешь это письмо, мы вместе смотрим с любовью на тебя с небес.