«У нас недавно проезжал Пушкин. Я, зная, кто он, обласкал его, но должно признаться, никак не верю, чтобы он разъезжал за документами об Пугачевском бунте; должно быть, ему дано тайное поручение собирать сведения о неисправностях. Вы знаете мое к Вам расположение; я почел долгом вам посоветовать, чтобы вы были осторожнее»[18].
Потом Пушкин рассказал об этом Николаю Васильевичу Гоголю, в результате чего родилась столь любимая мною комедия «Ревизор», которую по моему распоряжению давали, и не раз, в Оренбургском театре.
После посещения госпиталя и места, где год назад началось строительство каменных казарм для гарнизона, я заскочил к себе в резиденцию, где мне сообщили:
Ваше превосходительство, как хорошо, что вы еще здесь! К вам фельдъегерь из Петербурга со срочным пакетом от его императорского величества!
Удачно, что я не уехал с утра, как первоначально намеревался. В письме государь попросил меня как можно скорее прибыть в Санкт-Петербург. Насчет же нового генерал-губернатора он написал, что хотел бы поручить эту должность генералу от инфантерии Александру Андреевичу Катенину, но желал бы услышать мое мнение о его кандидатуре.
«Ну что ж, подумал я, генерала Катенина я знаю и полагаю, что он будет неплохим генерал-губернатором».
Далее император сообщил о нашей «большой виктории на Балтике», что меня несказанно обрадовало. Ведь воевать с двумя сильнейшими державами Европы, да еще при враждебной позиции Австрии и не самой дружественной Пруссии, было совсем непросто.
Посмотрев еще раз на фельдъегеря, я спросил:
Скажи, голубчик, а не тебя ли я награждал «Георгием» в прошлом году? И зовут тебя Василий Вересаев, не так ли?
Да, ваше превосходительство, именно так. После боя в Ак-Мечети я получил из ваших рук знак отличия военного ордена Святого Георгия Победоносца. А теперь я фельдъегерь.
Благодарю за службу! Надеюсь, что награда, врученная тебе, будет не последней.
Господин поручик, обратился я к адъютанту, сегодня же отправляйтесь в Оренбург и объявите там о моем переводе в Петербург и о прибытии в ближайшее время нового генерал-губернатора генерала Катенина. А моим подчиненным готовиться к передаче ему текущих дел. Хотя я надеюсь застать его еще в Петербурге.
Так точно, ваше превосходительство! браво ответил Вересаев.
Через полтора часа мы уже находились на пароходе, следовавшем в Тверь, а оттуда добрались в относительном комфорте до Петербурга по железной дороге, которая каждый раз напоминала мне о величии инженерной мысли нашего времени и о труде русских людей, построивших эту дорогу.
В пути я несколько раз беседовал с Василием Вересаевым. Мы вспомнили лихое дело под Ак-Мечетью, когда он, не обращая внимания на свистящие вокруг него пули, одним из первых ворвался в город и сумел захватить одного из их кокандских военачальников. Для меня храбрые солдаты дороже именитых «друзей», которые появляются, как только фортуна обласкает тебя, и исчезают, «яко воск от лица огня», лишь стоит попасть в немилость.
Оказалось, что инженерная мысль расцвела не только в этих железных дорогах. Вражеский флот и целый экспедиционный корпус уничтожила появившаяся незнамо откуда эскадра железных кораблей, захватив больше половины кораблей противника и потопив остальные.
А еще у них якобы есть летательные аппараты. Сам Вересаев их не видел, но говорил, что многие говорили про них. Они, мол, похожи на огромных сказочных птиц с вертящимися над ними крыльями, и что они плюются огнем по неприятелю. Эти россказни я отнес к разделу досужих небылиц, которыми часто обрастают самые заурядные события.
Но такая решительная победа над неприятелем показывает, что какое-то страшное оружие у этой эскадры есть. И некоторые их корабли фельдъегерь видел своими глазами в Свеаборге, когда направлялся туда с донесением. Они, может, не столь велики, но построены из металла и ходят без парусов быстрее любого нашего и неприятельского корабля. А насчет их моряков он сказал следующее:
Ваше превосходительство, люди как люди. По-русски говорят прямо как мы, ну, может быть, чуть-чуть по-другому. Но высокие все, одеты чудно, оружие у них необычное, да и сами они Даже не знаю, как сказать, но дорого бы я дал, чтобы они были с нами, а не против нас. Видел я и их главного, капитана 1-го ранга Кольцова вы знаете, ваше превосходительство, за таким можно в огонь и в воду идти. Ну, прямо как за вашим превосходительством.
Не льсти мне, любезный. Ты честно заслужил Георгия, показав отменную храбрость
Вот я и говорю, ваше превосходительство, с таким генералом, как вы, иначе и нельзя.
«Что поделаешь, сокрушенно подумал я. Похоже, они сами во все это верят. Главное, конечно, не показывать страх перед подчиненными, даже когда самому боязно. Это я усвоил еще давно, при Бородине, семнадцатилетним безусым юнкером Хотя страшно было поджилки тряслись».
И вот сегодня утром мы прибыли в Петербург. В Зимнем, узнав о моем прибытии, меня сразу же провели к императору в приватный кабинет, где уже сидел какой-то незнакомый мне военный в ранее невиданном мною мундире. Государь обнял меня и сказал:
Спасибо тебе, Василий Алексеевич, что ты так быстро прибыл в наши края. Познакомься это контр-адмирал Дмитрий Николаевич Кольцов.
12 (24) сентября 1854 года. Зимний дворец
Контр-адмирал Гвардейского флотского экипажа
Дмитрий Николаевич Кольцов
Вчера вечером мне принесли приглашение от императора прибыть к нему в восемь утра. Ну что ж, не впервой мы люди военные Тем более мой штаб теперь на Елагином острове, и катер домчал меня до Дворцового причала за какие-то полчаса.
12 (24) сентября 1854 года. Зимний дворец
Контр-адмирал Гвардейского флотского экипажа
Дмитрий Николаевич Кольцов
Вчера вечером мне принесли приглашение от императора прибыть к нему в восемь утра. Ну что ж, не впервой мы люди военные Тем более мой штаб теперь на Елагином острове, и катер домчал меня до Дворцового причала за какие-то полчаса.
Николай встретил меня радушно. Он пригласил меня разделить с ним трапезу выпить чая со сдобными булочками и кренделями. Прихлебывая ароматный черный чай, он неожиданно сказал:
Дмитрий Николаевич, мне не раз приходилось наблюдать, как некоторые в основном штабные адмиралы и генералы смотрели на вас с некоторым пренебрежением. И это при том, что никто из них не может сравниться с вами своими заслугами. А еще мне подполковник Березин рассказал, что по возвращении из вашего похода там, в будущем вас ожидали эполеты адмирала.
Ваше императорское величество, улыбнулся я. Нет у нас в будущем эполет. У контр-адмирала погоны с одной большой звездой и без просветов. Да я как-нибудь без них проживу. Все-таки я здесь не ради чинов и наград, а ради России. И смею надеяться, что мои подчиненные сделали и сделают все, чтобы наша Родина с честью вышла из всех испытаний.
«Эх, подумал я, надо было что-нибудь ввернуть еще про августейшую семью». Тем более что я на самом деле считал, что Николай Павлович весьма способный и достойный правитель, и я желал ему подольше быть во главе государства.
Николай с хитринкой посмотрел на меня и произнес:
Дмитрий Николаевич, я поздравляю вас чином контр-адмирала флота Российского. Кроме того, я хочу попросить вас составить список тех, кто, по вашему мнению, заслуживает повышения в чине после Балтийской кампании. А также тех, кто заслуживает производства в офицерский чин. Это не вместо тех наград, которые они уже получили или получат, а вдобавок к ним. В частности, я хотел бы немедленно поздравить чином полковника подполковника Березина и подполковника майора Ильина. Ведь для той работы, которую они проводят, чем выше звание, тем лучше. К тому же, если вы помните, получив новое звание, майор Ильин получит и право на потомственное дворянство. Но я бы хотел заручиться вашим согласием.
Ваше императорское величество, я благодарю вас за своих подчиненных и за себя лично.
Очень хорошо, господин контр-адмирал, император улыбнулся. Эполеты вам вручит лично его императорское высочество великий князь Константин Николаевич.
Служу Отечеству! сказал я; именно такое обращение мы на офицерском совещании решили ввести у себя. Похоже, что в это время в Русской армии и флоте в ходу были другие уставные формы благодарности. Николай, однако, одобрительно кивнул головой.
А насчет погон для ваших подчиненных, продолжил император, пусть они пока носят те погоны, которые у них имеются, лишь добавив к ним звездочки, или те, кто стал полковником, убрав таковые. Ведь у нас этот вопрос еще не решен. Я, правда, ввел в апреле этого года погоны для господ офицеров, но они только для шинелей солдатского образца. Думаю, что надо будет ввести погоны повсеместно. Только сейчас пока недосуг заниматься этими вещами война все-таки.
Дмитрий Николаевич, у меня есть еще одна новость. Вчера из Твери я получил телеграмму о том, что новый министр иностранных дел, Василий Алексеевич Перовский, прибыл в Тверь и сегодня должен быть в столице. Я считаю, что следовало бы приоткрыть перед Василием Алексеевичем тайну вашего происхождения, тем более что я надеюсь, что он сможет в дальнейшем опереться как на полковника Березина, так и на его знания о мировой политике.
Это правильно, ваше императорское величество. Единственное условие следует обязать Василия Алексеевича не разглашать полученную от нас информацию даже самым близким ему людям, в том числе и членам его семьи.
Нет у него семьи, Дмитрий Николаевич, вздохнул император. Был он в молодости влюблен в племянницу господина Жуковского, в Александру Воейкову, но та умерла от чахотки в двадцать девятом году. С тех пор он так и остался холостяком.
Как и я, подумалось вдруг мне. А годы идут, и порой хочется простого семейного счастья Жену, которая ждет твоего возвращения из дальнего похода, детей, которым ты будешь рассказывать разные забавные истории. Внуков, которых можно баловать, и при этом самому становиться моложе. Но мне как-то не получилось найти именно ту, единственную. Да и боязно было немного ты далеко, в море, а человек, которого ты любишь, потихоньку становится тебе чужим видел я подобное у своих сослуживцев. Конечно, у многих хорошие семьи, и они счастливы в браке, но некоторые опасения все равно имеются.