Ага! Давай!! Взмахнул руками Гарет. Раздавай! Кто следующий?! Алхимик с рецептом философского камня? Гадалка из Индии?! Дочь пресвитера Иоанна?!
Я сказал: Зло отчеканил Гэбриэл, если он поможет мне с Алисой, я его возьму. Мне нужен такой человек. Пусть он служит мне, а не отправится к герцогу Далвеганскому или к Драйверу!!!
В одном он не ошибся: сквозь зубы процедил Гарет, не пошёл ни к отцу, ни ко мне. Потому, что мы уж точно не стали бы его слушать, а взяли бы хорошенько в оборот И он нам рассказал бы, как миленький, зачем НА САМОМ ДЕЛЕ сюда явился!!!
Гарет! Спорить с братом оказалось тяжело: эмоции циркулировали между ними, усиливаясь. Всё равно, что бить себя самого. Гэбриэлу было не по себе, но обиделся он страшно. Значит, он дурачок, да?! Если бы ты так сделал, он не сказал бы про Алису!!! И что нам прилетело бы в день помолвки, при всех гостях?! Знаешь?!
Ты помешался на своей Алисе!!! Прошипел Гарет. По-моему, это весь Нордланд уже знает Раз этот шпион с неё и начал, чтобы тебя зацепить наверняка!!!
Я не хотел стать причиной раздора между братьями. Заметил Лодо, когда Гарет вышел, хлопнув дверью. Прошу прощения, я этого не планировал
Я должен давно уже был это сделать. Сказал Гэбриэл, отходя от окна. Я люблю его, и он меня любит, но начинает уже со мной обращаться, словно я собственность его. Так у нас с ним ничего хорошего не выйдет. Не думай об этом, это моя проблема, я с ним помирюсь. Повторяю: я возьму тебя на службу, если всё обойдётся с Алисой. Ты мне нужен, для одного дела Но об этом потом. Взглянул на Лодо. Я дурачок, да. Я знаю. Но я не лошок безобидненький. Я не пугаю, смысл мне пугать человека, который, как призрак, куда угодно залезет и что угодно, сделает?.. Но я чувствую опасность, а от тебя я её пока не ощущаю. Лодо молча поклонился. Ладно. Посмотрим. Этих людей, купца и слуг его, нужно схватить и сдать страже. И хорошо бы узнать, кто он на самом деле, откуда сюда приехал и кто его нанял. Не сама же Барр его нанимала!
Да, сеньор. Я это выясню.
Деньги нужны?
Пока хватит ста золотых дукатов, сеньор.
Возьмёшь у Райи, я расписку щас напишу. Гэбриэл сел к секретеру. Я пока того как попало карябаю, но он знает и разберёт, что к чему. Лодо отметил, до чего разительная перемена произошла с Гэбриэлом: он и держался, и разговаривал, и вёл себя уже совершенно не так, как тот юноша, которого он подобрал на Королевской Дороге. Такие перемены за такое короткое время! Сейчас Лодо готов был бы поклясться, что этот полукровка родился в замке и всю жизнь прожил здесь же, уверенный в себе, слегка высокомерный, свободный в движениях и разговоре, с той раскрепощенностью и налётом сословного шарма, какие не даются никакими упражнениями и никаким искусством: они только врождённые, только впитанные с молоком матери.
Держи. Гэбриэл отдал ему расписку, и Лодо подумал: почему, чем выше и крупнее мужчина, тем мельче у него почерк?.. Гэбриэл Хлоринг «накарябал» расписку на сто дукатов так мелко, что её было почти не видно на листке плотной бумаги. О том, что существуют заглавные буквы и знаки препинания, Гэбриэл или не знал, или забыл, или и то, и другое, но банкир в Гранствилле, видимо, к этому привык деньги Лодовико выдали без вопросов. Разменяв один дукат на талеры, геллеры и пенсы, Лодо зашёл в неприметную лачугу в нижнем городе, из которой вышел уже священник в скромной сутане, спрятавший светлые кудрявые волосы под головным убором. Лицо его, красивое, с правильными чертами, в то же время было неярким, неброским, и если хотел, Лодо умел становиться вообще никаким. Никто из тех, кто встречался с ним в такие моменты, потом не мог описать его внешность. «Серый какой-то, никакой» вот всё, что могли сказать немногочисленные очевидцы.
Священник дошёл до рынка в Кодрах, и постоял у ворот, пока к нему не подошёл нищий, такой же никакой: серый, грязный, угодливый.
Что скажешь? Спросил Лодо негромко, опуская в протянутую грязную ладонь несколько геллеров.
Остановился в «Свече и очаге». Один слуга с ним, трое других в харчевне попроще, на другом конце улицы.
Болтает много?
Да, сударь. Нищий усмехнулся. Прям-таки рот не закрывается.
Про женщину что слышно?
Она была здесь, и уехала через ворота Блумсберри, на вороном, в сопровождении собаки. Говорят, она останавливается у ювелира Гакста, но Хлоринги его прирезали на днях, и остановиться ей пока негде.
Хорошо. Держи меня в курсе. Лодо дал ему ещё пару геллеров и благословил:
Иди с миром. Отправился дальше, перебирая чётки.
«Свеча и очаг» была дорогим, уютным, добротным заведением, и публика здесь собиралась чистая, зажиточная. На столах стояли вазочки с цветами, у очага в кружок стояли кресла, где собирались местные завсегдатаи, чтобы погреться и поболтать, потягивая пивко или сидр. Такой прообраз будущих клубов. Сегодня здесь был аншлаг: гость из Ашфилда, порядочно приняв на грудь, вдохновенно сочинял про Алису Манфред срамные истории с пикантными подробностями. Лодо, присев за чистенький столик, поморщился: пьяный купец совсем распоясался, забыв всякую осторожность.
А знаешь ты к примеру, милый человек, заметил один из постояльцев, ещё относительно трезвый, что братья Хлоринги недавно пришли к ювелиру Гаксту, который, говорят, шпионил за ними для герцога Далвеганского, и глотку ему перерезали, как щенку, он и тявкнуть не успел? Среди бела дня и при всём честном народе? Ты бы поменьше языком-то балакал, особливо про младшего Хлоринга, и про содомию.
Это истинная правда, а слышал я это от святой женщины, матери Августы, паломницы, которая идёт в монастырь святой Анны аж из самого Иерусалима! Такая женщина врать не станет, она у самого гроба Господня побывала!
Тут посетителям крыть было нечем, и Лодо про себя усмехнулся глупости обывателей: и откуда бы паломнице хрен знает, откуда знать такие вещи про незнакомого ей парня?.. Но усмехался он рано:
А она ему что, свечку держала, когда он того с мужиком-то?! Хохотнул здоровенный детина, с перебитым носом и маленькими глазками, с виду идиот-идиотом, а вот гляди ты! В зале засмеялись, купец побагровел:
Стыдно должно бы тебе такое про святую-то женщину говорить!!!
Это тебе, дураку, прежде подумать бы, что, где, и про кого говорить!
А я и под присягою это повторю! На Библии поклянусь! Хлоринги того говорят, что закон почитают вот по закону я и скажу всё, что следовает, в суде скажу! Видит Бог
Тут посетителям крыть было нечем, и Лодо про себя усмехнулся глупости обывателей: и откуда бы паломнице хрен знает, откуда знать такие вещи про незнакомого ей парня?.. Но усмехался он рано:
А она ему что, свечку держала, когда он того с мужиком-то?! Хохотнул здоровенный детина, с перебитым носом и маленькими глазками, с виду идиот-идиотом, а вот гляди ты! В зале засмеялись, купец побагровел:
Стыдно должно бы тебе такое про святую-то женщину говорить!!!
Это тебе, дураку, прежде подумать бы, что, где, и про кого говорить!
А я и под присягою это повторю! На Библии поклянусь! Хлоринги того говорят, что закон почитают вот по закону я и скажу всё, что следовает, в суде скажу! Видит Бог
Что он видит, договорить купцу была не судьба: в зал вошли трое стражников, ещё двое показались со стороны чёрного хода. Привставший было купец присел обратно, заметно растеряв часть своего задора и удали. Верзила с перебитым носом кивнул вошедшему со стражниками итальянцу, как старому знакомому, и сказал:
Всё слышал, от первого и до последнего слова, и про клевету на графа Валенского слыхал, и на Библии поклянусь, если надо будет.
Кто ещё слышал, как этот человек, Марчелло говорил с легким акцентом, клеветал на графа Валенского и его невесту?
Говорил всякое. Подтвердил кто-то. Нёс что-то спьяну
Спьяну, отчеканил стражник, светлоусый великан со стальными глазами, ты будешь бабе своей рассказывать, как поп свинью трахал. А всё, что говорится про членов королевской семьи есть дело государственное.
Я суда требую! Изменившимся голосом проблеял купец. У меня свидетели есть! Требую суда! Люди! Не дайте загубить душу невинную
Будет тебе суд. Сказал Марчелло, скривившись. Завтра, в полдень, на площади перед ратушей.
Милорд! Из голоса Лодо каким-то чудом исчез итальянский акцент, он говорил негромко и певуче, как говорили местные священники, я знаю женщину, торговку из Элиота, она исповедовалась у меня сегодня утром. Она хорошо знает этого человека и готова кое-что рассказать о нем.
Кто эта женщина и где она? Поинтересовался Марчелло.
Её зовут Лаура ди Наполи, она итальянка. У неё обширная торговля в Элиоте, сюда она прибыла, чтобы закупить эльфийские товары, которым, говорят, нет равных. Я пришлю её к вам завтра с утра.
Пусть приходит в ратушу. Кивнул Марчелло. Гарет описал ему Лодо подробнейшим образом, и итальянец смотрел на того в упор, и всё-таки ему даже в голову не пришло, что этот священник и асассин, о котором говорил ему патрон, один человек.
Купца увели; его слуг так же забрали в тюрьму муниципалитета. Марчелло в сопровождении четырёх стражников помчался куда-то вон из города на ночь глядя. Лодо пошёл к Южным воротам, за которыми исчез в кустах, откуда вскоре вышла торговка Лаура и пошла, пристроив на бедро корзину с эльфийскими товарами, купленными загодя, к дому у моста через Ом. Этот дом стоял в стороне от деревни Омки, отделённый от неё обширной кленовой рощей и оврагом; недалеко проходила оживлённая Брыльская дорога. Дом прежде был или таверной, или лавкой какого-нибудь торговца или аптекаря, от вывески сохранилось железное копьё с двумя кольцами, на которых покачивалась часть сломанной доски с остатками букв, опознать которые не было никакой возможности. От дороги добротный двухэтажный дом был скрыт тополями и клёнами, старыми, с обширными кронами, надёжно укрывающими дом и двор своей тенью; за домом, окружённый каменной оградой, находился огород, или садик, где когда-то что-то росло, и больше было похоже именно на сад почему Лодо и считал, что это была лавка аптекаря. Здесь до сих пор можно было найти мелиссу, эстрагон, мяту и другие аптекарские травы. Лодо купил этот дом, как Лаура ди Наполи, торговка из Элиота, сюда и пришёл со своей корзиной. Забавно, но торговля у Лауры шла хорошо, и Лодо порой с усмешкой думал: не заняться ли этим всерьёз, бросив своё основное ремесло?..