Арес поднялся и, подойдя к ней, вынул ее из кресла, заключив в объятия.
Ты всю жизнь заботилась о матери и сестре, Руби. Теперь я позабочусь о тебе и о нашем ребенке. Вы оба в безопасности. Расслабься и отдыхай.
От этих слов на глаза Руби навернулись слезы. Она всю жизнь мечтала услышать подобные слова.
Арес приехал за ней, обещает ей помощь, уже этим он отличается от ее отца, отца Айви и от Брэндона.
Однако Руби не обманывалась на тот счет, что Арес однолюб. Он и сам сказал, что любовь и брак не для него. У него нет желания попытаться стать настоящим отцом. Деньги это все, что он может предложить.
Ладно, она позволит ему сделать это.
Но как только малыш появится на свет, а может, и раньше, она уедет обратно в Стар-Вэлли.
Руби так настрадалась от одиночества, что сейчас ей, как никогда, хотелось человеческого участия и сочувствия. Она не спешила выскользнуть из крепких объятий Ареса.
Ш-ш, все хорошо, шептал Арес, а Руби вдруг почувствовала, что плачет. Я позабочусь о тебе и нашем ребенке.
От Ареса исходило такое спокойствие, пока он гладил ее по спине, что Руби немедленно успокоилась.
Наконец она подняла на него взгляд и увидела в нем не сочувствие, а вожделение. Он смотрел на ее губы, и их обоих словно пронзило электрическим током.
Мистер Куракис, мы готовы к взлету, раздался голос пилота. Займите, пожалуйста, свои места в креслах.
С пылающими щеками Руби оторвалась от него и бросилась к своему креслу. Вцепившись в подлокотники, она молила Бога, чтобы он не сел рядом.
Арес сел в кресло в другом конце просторного салона.
Взревели двигатели, и самолет покатил по взлетной полосе. Набрав скорость, лайнер взмыл в синее небо Айдахо, взяв курс на Нью-Йорк и оставив позади все горести и печали Руби.
Глава 6
С пылающими щеками Руби оторвалась от него и бросилась к своему креслу. Вцепившись в подлокотники, она молила Бога, чтобы он не сел рядом.
Арес сел в кресло в другом конце просторного салона.
Взревели двигатели, и самолет покатил по взлетной полосе. Набрав скорость, лайнер взмыл в синее небо Айдахо, взяв курс на Нью-Йорк и оставив позади все горести и печали Руби.
Глава 6
Не могу поверить, что я в Нью-Йорке, выдохнула Руби, вертя во все стороны головой, пока «роллс-ройс» катил по мосту Джорджа Вашингтона, направляясь на Манхэттен. Руби бурно восхищалась панорамой взмывающих ввысь стройных небоскребов, освещенных лучами восходящего солнца, а Арес не отрывал взгляда от ее восторженного лица. Искренняя радость Руби доставляла ему удовольствие.
Он был намерен удивлять ее и дальше.
Господи, какая красота, продолжала восторгаться Руби.
Согласен, скупо улыбнулся Арес. Нью-Йорк был с ним заодно в попытке соблазнить Руби.
Она повернулась к Аресу и спросила:
Как давно ты здесь живешь?
Я впервые посетил город, когда мне было двенадцать лет. В то время я учился в интернате в Коннектикуте. Потом я часто приезжал на экскурсии со школой. Нью-Йорк поразил меня кипучей энергией и амбициозностью. Я переселился сюда после смерти отца, когда мне исполнилось двадцать два. Я тогда унаследовал компанию и перевел штаб-квартиру в Нью-Йорк.
Ты перевел сюда всю компанию? спросила она.
Мне хотелось перемен, пояснил он, уловив ее недоверчивый взгляд. Я объявил начало новой эры для «Куракис энтерпрайзез».
Но Афины тоже достаточно крупный город, возразила Руби.
Мне нужны были перемены, резко повторил Арес.
При виде перевернутого лица Руби он отвернулся, но не извинился.
Он не мог ей ничего объяснить. После первого неудачного романа в восемнадцать лет с француженкой, которая бросила его, получив круглую сумму от отца Ареса, он перестал верить в любовь. И так продолжалось до последнего курса в Принстоне, когда он снова влюбился, в гречанку Диану, дочь мясника. Она была молода, красива и непорочна. Арес намеревался сделать ей предложение, как только закончит учебу. Но тут скоропостижно умер его отец, и Арес вернулся в Афины. Когда он неожиданно пришел навестить Диану, то обнаружил ее в объятиях помощника мясника.
А ты хотел, чтобы я хранила себя для тебя вечно? запальчиво спросила Диана. Я не видела тебя несколько месяцев. Я устала ждать твоего предложения, хотя ты и богат, но любовь для меня важнее.
Тогда Арес и понял, что отец был прав. Дело и амбиции для мужчины превыше романтики чувств. Нельзя быть уязвимым. Нельзя никому доверять. Нельзя проявлять эмоции и чувства, а лучше их просто не иметь.
Арес тряхнул головой, возвращаясь в настоящее.
Руби снова с любопытством смотрела в окно.
Она показала на величественное здание из серого камня, утопающее в зелени.
Что это?
Американский музей естественной истории.
Это там, где выставлены скелеты динозавров? Там происходит действие картины «Ночь в музее»?
Да.
В детстве я так любила это кино. А сколько деревьев вокруг! искренне удивилась она. Никогда не думала, что в Нью-Йорке растут деревья.
Ее неподдельная радость умиляла.
То ли еще будет, пообещал он.
С их первой встречи в «Атлас клаб» он понял, что Руби особенная. Честная и искренняя, иногда чересчур. Хотя добрая и наивная.
Но он однажды уже так думал и ошибся. Надо быть предельно осторожным.
Руби каким-то непостижимым образом и его делала другим. В ее присутствии его защитный рефлекс ослабевал, и ему хотелось ей верить.
Однако всякий раз, когда он пытался довериться кому-то, его неизменно предавали.
Он не позволит себе проникнуться чувством к Руби. Это невозможно. Он окажет финансовую помощь ей и ребенку. И на этом все. Еще он, конечно же, хочет соблазнить ее и снова заполучить в постель.
В этот момент их подрезало желтое такси, и водитель Горацио едва успел увернуться. Подавшись вперед, Руби ахнула.
Как вы можете вести лимузин при таком сумасшедшем трафике? Вы просто ас! восхитилась она.
Смущенный водитель, увидев выражение лица Ареса, поспешил оправдаться:
Я привык, мисс Прескот. Да что я, вы бы видели, как виртуозно водит автомобиль мистер Куракис. Он вполне мог бы участвовать в гонках «Гранд-при».
Правда? Руби повернулась к Аресу: Тогда почему ты не водишь сам?
Правда? Руби повернулась к Аресу: Тогда почему ты не водишь сам?
У меня слишком много работы.
Ах да. Твоя суперважная работа требует полной отдачи.
Арес не мог не уловить в сказанном сарказма.
Между прочим, в моей компании сто тысяч служащих, спокойно сказал он. Кроме того, «Куракис энтерпрайзез» одна из самых прибыльных и динамично развивающихся компаний в мире.
А-а вяло протянула Руби, не зная, что сказать.
Ты должна быть счастлива за нашего ребенка. Думаешь, кто ее унаследует после моей смерти?
Руби ахнула:
Но
Ты думала, что в Нью-Йорке нет деревьев, намеренно сменил тему Арес, не дав ей договорить.
Лимузин проезжал мимо Центрального парка.
Взгляни на это.
Руби восхищенно смотрела по сторонам.
Да это же целый лес, выдохнула она.
Отсюда не видно, но в Центральном парке есть озера, огромные лужайки и двадцать шесть площадок для игры в бейсбол.
Двадцать шесть? изумилась Руби.
А еще есть театр под открытым небом, где по вечерам играют Шекспира, ухмыльнулся Арес. И замок в парке есть.
Шутишь, недоверчиво сказала Руби.
Стар-Вэлли не единственный красивый город на планете, самодовольно сказал он.
Обогнув Центральный парк, они оказались в Верхнем Ист-Сайде. Лимузин остановился у импозантного шестиэтажного особняка прошлого века. Георгиос выскочил из лимузина и открыл перед Руби дверцу.
Благодарю, улыбнулась охраннику девушка, когда тот подал ей руку, помогая выйти из машины.
Арес скрипнул зубами. Он полностью доверял охраннику, но ему не нравилось, что другой мужчина касается Руби. Арес давно не испытывал подобного собственнического чувства.
Спасибо, Георгиос, холодно сказал Арес. Дальше я сам.
Руби растерянно смотрела на элегантное здание.
Это твой дом?
Да.
Целиком? сдавленно прошептала она.
Конечно. У меня все самое лучшее, гордо ответил он, подводя Руби к ступенькам, на которых стояла встречающая их экономка.
Добро пожаловать домой, сэр, приветствовала его высокая, худощавая, седоволосая женщина с царственной осанкой и безупречной укладкой. Ей могло быть от пятидесяти до семидесяти лет. Во время первого интервью миссис Форд дала понять Аресу, что если он примет ее на работу, то она сделает ему большое одолжение, приняв назначение. Подобная самооценка не оставила его равнодушным, и вот уже восемь лет она управляет домом.
Доброе утро, миссис Форд. Руби, это моя домоправительница Маргарет Форд.
Приятно познакомиться, мисс Прескот. Добро пожаловать, вежливо произнесла экономка, хотя ее тон явно подразумевал обратное.
Рада познакомиться, нервно ответила Руби.
Полагаю, что все готово? спросил Арес.
Конечно, сэр.
Все еще держа Руби за руку, Арес провел ее внутрь. Руби ахнула.
Задрав голову, она уставилась на огромную хрустальную люстру, переливающуюся на солнце всеми цветами радуги.
А я-то думала, что нет ничего прекраснее, чем шале в Стар-Вэлли.
Шале просто дача для лыжных прогулок, фыркнул он.
Пожалуй, мне нужно записать инструкцию в телефон, шутливо заметила Руби. Иначе я заблужусь.
Я покажу тебе дом лично.
Он знал, что дом произведет на Руби впечатление. Так было со всеми женщинами. Экскурсия, как правило, заканчивалась в его спальне. Он подозревал, что случай с Руби потребует дополнительных усилий. Но был к этому готов. Арес любил вызовы. Он повел ее в бальную залу.
Особняк был построен стальным магнатом в начале прошлого века. Он показал на люстры, висящие на высоте семи метров. Их изготовили в Вене в 1902 году. Это единственное помещение в доме, которое осталось в первозданном виде и не подвергалось переделке. Считается шедевром эпохи изящных искусств.
Руби с озадаченным видом рассматривала фрески на потолке.
А для чего она вообще?
Что? не понял Арес.
Бальная зала. Руби вопросительно смотрела на него. Отопление зимой и кондиционеры летом, вероятно, обходятся в целое состояние. Как ты используешь помещение?
Организую вечеринки, с невозмутимым видом ответил он.
Часто?
Время от времени. Благотворительные вечера, деловые ужины.
Понятно. Такие вот веселые развлечения.
Точно, солгал он, раздосадованный, что зала не произвела на Руби должного впечатления. Обычно его гости бывали поражены. Это еще не все, сказал Арес и повел ее в официальную столовую с камином из белого мрамора и полами в черно-белую, тоже мраморную, клетку. В центре столовой стоял продолговатый дубовый стол как минимум на восемнадцать персон, украшенный изысканной цветочной композицией в огромной антикварной вазе.