Привет, Рита, вслух произнесла она. Но прежде она наскоро написала Оуэну поблагодарила за фотографию и за информацию о Скандинавии, передала свою признательность таинственному Декстеру.
Потом, в сереющих сумерках, сняла телефонную трубку. Она сама позвонит в «Араукарию». Слушая гудки, она поправила на столе стопку рекламных буклетов об университетских курсах. Кто-то подергал входную дверь, и Марта замерла, едва не выронив трубку.
Черт, закрыто, послышался женский голос.
Марта, с бегающими глазами, ждала, когда посетительница уйдет. Невнятное бормотание, новый штурм двери и наконец удаляющиеся шаги.
На том конце провода зашуршало и приветливый голос сказал:
Хэй-лоу! Книжный магазин «Араукария». Рита слушает.
Марта откашлялась. Открыла рот, но не смогла произнести ни слова.
Дыши глубже, мысленно велела она себе. Скажи хоть что-нибудь. Что угодно.
Закрыв глаза, она представила свой блокнот, а в нем это задание и напротив него огромную зеленую галочку.
Меня зовут Марта Сторм, начала она. Я звоню по поводу книги под названием «Синь небес и бурные моря». Мне сказали, она у вас есть.
Да, мне насчет нее сегодня написал Оуэн Чемберлен. Правда ведь, она очаровательна? Когда я о ней думаю, я прямо ощущаю на лице морские брызги и слышу пение птиц. Она чудесна.
Рита выпалила все это залпом. Похоже, восхитить ее способно было что угодно, даже рабочие, роющие яму среди дороги, и письмо, упавшее на коврик у двери. Марта представила ее себе крупной и в очках. Наверное, она еще активно размахивает руками и носит массивные, броские украшения.
Ее написала моя бабушка, но мой экземпляр распадается на части. Оуэн сказал, что у вас она в хорошем состоянии.
Так и есть. Такой бабушкой можно гордиться. Обязательно приезжайте, я покажу вам свой экземпляр. Мы находимся в Бентон-Бэй, на главной улице. Если вы живете там же, где Оуэн, то от вас это миль восемь. Он такой душка, да?
Она раскатисто рассмеялась.
Ммм, да, он Скажите, а как к вам попала эта книга?
Ха, она нашла меня в высшей степени необычным образом, ответила Рита.
От напряжения у Марты волосы на руках встали дыбом.
Она вас нашла?
Ага. Хотите, я вам расскажу? История в высшей степени удивительная.
Не дожидаясь ответа, Рита приступила к рассказу и звучал он, как самая настоящая сказка:
Однажды на деревенской площади, неподалеку от моего магазина, собралась небольшая толпа. Я как раз вышла на обед и вдруг услышала женский голос. Он раздавался громко и отчетливо, перекрывая людскую болтовню. Чудесно. В наших краях уличные артисты редкость, так что я протолкалась вперед и увидела двух женщин. Одна сидела в инвалидном кресле и читала вслух какую-то книгу. У нее был очень выразительный голос, и все слушали ее, открыв рот. Рассказ был, помнится, о русалке и рыбаке.
Марта заерзала на стуле.
Прошу вас, продолжайте.
После этого произошла в высшей степени странная вещь. Дама дочитала, закрыла книгу и положила ее на землю. Люди хлопали и кричали, но женщины не стали слушать аплодисменты или собирать деньги. Они быстро выбрались из толпы и исчезли.
Несколько человек рядом со мной постояли, посмотрели на книжку, которая так и лежала на земле, и бочком-бочком разошлись. А я-то любопытная, хлебом не корми, вот и захотела рассмотреть ее поближе.
У нее была бордовая обложка. Просто прелесть что такое! Я не удержалась и взяла книгу. Хотела вернуть ее тем дамам, но их нигде не было. А тут пошел дождь, ну я и спрятала ее под пальто. А в магазине достала и увидела, что сзади к обложке прикреплена записка.
Записка?
Ах, да. Я ее сохранила. Погодите, я ее найду, зачитаю вам дословно.
Марта ждала, прислушиваясь к шарканью на том конце провода. По позвоночнику пробежала дрожь предвкушения.
Вот она, сказала Рита, вновь беря трубку. В записке сказано: «Читай меня. Я твоя».
Марта нахмурилась, она не могла понять, кому понадобилось сначала читать книгу вслух, а потом ее бросить. Это было в высшей степени нелогично. Книги хранили, их читали, ими восхищались и дорожили. Если тем двум дамам эта книга была больше не нужна, почему они не отдали ее на благотворительность или не отнесли в лавку букинисту? Плюс выходит, что этот экземпляр «Сини небес и бурных морей» до Риты еще кому-то принадлежал. В цепочке появился новый владелец. Марта положила руку на горло, помолчала, затем промолвила:
Это в высшей степени необычно. Может, еще что-нибудь припомните о тех двух дамах?
Рита поцокала языком:
Хм, сейчас подумаю, сказала она. Та, что в кресле, была забавная такая старушка. С головы до ног в бирюзовом, да еще огромные очки от солнца, как раньше носили. Другая женщина, кажется, Джина, вроде как за ней ухаживает.
По шее сзади побежали мурашки, Марта почесала ее ногтями. Подняла голову и увидела, что библиотека погрузилась в абсолютную тьму. Виднелись только очертания полок, да от компьютерного экрана серебрились руки с тыльной стороны.
Вы их видели с тех пор? спросила она.
Один или два раза. Они живут в бывшем доме викария.
В вашей деревне?
Ага. В Бентон-Бэй.
Марта закрыла глаза и увидела бирюзовую ткань. И как солнечный свет отражается в очках «кошачий глаз».
А что, если та дама в кресле бабушка? Или глупости все это?
Да и сколько времени с тех пор прошло? Книге, судя по пятнышкам и пожелтевшим страницам, больше тридцати лет.
Она сглотнула и, стараясь, чтобы голос не дрожал, произнесла:
Вы мне очень помогли, Рита. Спасибо, что уделили время. У меня последний вопрос.
Слушаю.
Вы помните, когда это было?
Когда? фыркнула Рита. Вы так говорите, будто речь идет о стародавнем событии. Книга попала ко мне незадолго до Рождества. Три месяца назад, не более.
Глава одиннадцатая
Такси
Марта выглянула из окна гостиной и посмотрела на обрывки туч, которые, как паутина, затянули блекло-голубой небосвод. У садовых ворот взошли белые тюльпаны, и взгляду сразу стало свежее. И хотя металлическая садовая лейка еще была в ледяной изморози, в серой массе моря проглядывали кобальтовые прожилки. Марта шла по столовой, и ей казалось, что громоздящиеся коробки это надгробные плиты, обступающие ее со всех сторон.
Всю ночь она крутила в голове одну и ту же мысль, убеждая себя: та женщина из дома викария не может быть ее бабушкой. И все же проверить стоило. Можно будет хотя бы выяснить, как книга попала к той женщине, которая ее читала. И почему она ее оставила.
Она стерла пятнышко пыли на оконной раме, раздумывая, не позвонить ли Лилиан, но отмела эту мысль. Нет никакой охоты выслушивать сестринское «глупости какие» и «брось эту затею». Марта уронила руки и вздохнула.
Неужели мне хоть раз нельзя сделать что-нибудь по-своему?
Она пошла в кухню за ложкой для хлопьев на завтрак и выдвинула ящик со столовыми приборами. На самом виду, перетянутая зеленой резинкой, лежала мамина стопка визиток. И самой верхней была визитка службы такси. Она взяла ее с собой и, пока жевала мюсли, внимательно на нее смотрела. Затем перешла к кофе, перевернула визитку белой стороной вверх и задумалась. При мысли о том, чтобы постучать в дверь бывшего дома викария и поинтересоваться у двух незнакомок, что им известно об одной потрепанной книжке, сводило желудок.
В последние месяцы перед смертью родителей жизнь превратилась в рутину, заезженную пластинку, и она совершенно отвыкла от спонтанных поступков. Но после разговора с Ритой и недавних событий у Марты покалывало кожу, как будто ее подключили к электрической розетке. И она была готова сделать шаг, выйти из зоны комфорта.
Надо действовать.
Она взяла визитку со стола и, не давая себе опомниться, вызвала такси.
Марта ждала машину, а мандраж не отпускал. Чтобы отвлечься, она мыла посуду после завтрака и передвигала предметы на обеденном столе. И старалась не думать о предстоящей вылазке.
Когда с улицы просигналила машина, торопливо проверила заколку в волосах. Отозвалась: «Минуточку!» хотя знала, что водитель ее не услышит.
Заперев входную дверь, она прошмыгнула на заднее сиденье такси:
В Бентон-Бэй, пожалуйста, к бывшему дому викария, сказала она.
Полтора часа спустя Марта стояла возле симпатичного строения из красного кирпича, с остроконечной крышей. Лужайки были безупречны, к ярко-красной входной двери вела дорожка. На двери латунный молоток в форме лисы и большущий ящик для писем. Вокруг косяка вился плющ, а из кашпо густой шапкой выглядывали анютины глазки и первоцветы. Жилище выглядело по-домашнему уютным, чувствовалось, что хозяева его любят и холят.
Марта стояла, сцепив руки за спиной, и смотрела на дом. Ноги словно приросли к земле, а голос в голове твердил: «Поворачивайся и езжай домой».
Не могу, сказала она. Я должна это сделать.
Дверь медленно стала открываться, и у Марты от испуга зашлось сердце. На пороге появилась дама и стала выставлять пустые молочные бутылки. Марта поспешно отступила в сторону. Спрятавшись за высокой изгородью из бирючины, она подглядывала через прореху в листьях и гадала, как ей быть.
У женщины были сизо-белые волосы, завязанные в высокий узел; Марта так и не поняла: ее бежевые брюки без стрелок это форма сиделки или наряд в стиле сафари? Незнакомке было слегка за семьдесят, а Зельда старше. Стало быть, это Джина?
Женщина ушла в дом, и Марта перевела дух. Сердце так колотилось в груди, что Марте стало дурно, и она решила успокоиться и немного пройтись по проселочной дороге.
Ей хотелось потянуть время, как следует все обдумать. Она прокручивала в голове все возможные варианты, и постепенно дыхание ее выравнивалось.
Если моя бабушка здесь, то что я ей скажу?
Только, конечно, здесь ее быть не может, она же умерла.
Но так сказали родители. А надпись в книге доказывает обратное
Необходимо все выяснить.
Ветер со свистом продувал юбку, а в шее словно вдруг выросли узлы. Наверное, это и вправду глупо? Не может же быть, что тут живет Зельда, которой не стало больше тридцати лет назад? Марте самой было смешно от собственной наивности. Да и вообще возникал вопрос, способен ли был отец на такую чудовищную ложь о Зельдиной смерти, и в памяти всплыл случай из прошлого.
В тот год, когда Марта перешла в среднюю школу, она на уроке английского написала рассказ, и учитель, мистер Брейди, велел прочесть его вслух.
На свое место Марта вернулась, стиснув руки и дрожа от смущения и гордости одновременно. Чтение перед всем классом далось ей трудно, но она справилась.