Скоро последний срок, напомнил Клайв.
Эта пачка корма без крышки. Подойдите, взгляните, проворчал Горацио.
В следующий раз давайте возьмем скандинавский детектив, Марта. Брэнда побарабанила ногтями по столу. Это намного интереснее.
Я обычно стираю с кондиционером, задумчиво произнесла Нора. Будьте душкой, плесните немного тоже. А то в прошлый раз полотенца были жестковаты.
Внутри Марты, как в вулкане, зародился глухой ропот. Грудь пронзила боль, и она прижала руки, пытаясь ее утихомирить. С телом происходило что-то странное, неконтролируемое. В глазах Марты мелькнул страх: да что с ней такое?
Я всегда стираю на сорока градусах, сообщила Нора. А у вас, Марта, дорогая, машинка, видимо, стоит на тридцати.
Как по мне, скандинавы пишут детективы лучше всех, сказала Брэнда. Скажете нет?
Шум в комнате нарастал, достигая крещендо в голове Марты. Она зажала уши, но гомон не стихал, болезненно отдаваясь в черепной коробке. А потом она услышала то, что повергло ее в полное изумление. Ошеломило, испугало.
Это был ее собственный голос, очень громкий и очень отчетливый.
Нет, сказала она. Нет. Нет. НЕТ.
Глава седьмая
Крабы
Следующие несколько минут после своего срыва Марта помнила смутно. Все в зале вытаращили глаза, но ей было не до их реакций. В голове набатом билось нет, нет, нет.
Она торопливо прошептала «простите» и сдернула пальто со спинки стула. Сунула в карман блокнот.
Под ноги подвернулся один из Нориных мешков с бельем; в колене что-то щелкнуло. Марта покачнулась, но устояла и, держась за стену, устремилась по коридору к выходу. Рывком распахнув двери, она выскочила наружу и ослепла от яркого солнечного света.
Марта замерла, прикрыв рукой глаза и не имея ни малейшего представления, что делать и куда идти. Прохладный февральский ветерок ласково остужал ее пылающие щеки. Она неуклюже натянула пальто, сунув руку в рукав с такой силой, что треснула подкладка.
Марта, пророкотал сзади мужской голос.
Она испуганно обернулась и увидела Сигфрида в длинном пальто, он, сгорбившись, стоял рядом. Сигфрид протянул руку и едва ощутимо прикоснулся к ее запястью. Марта осторожно отстранилась.
Он чуть придвинулся, она попятилась; постепенно шаги ее становились шире. Перед глазами стояли хохочущие, насмехающиеся лица.
Она сорвалась с места и мерным шагом, не быстро, но упрямо зашагала по улице, мимо кладбища. Сумочка осталась внутри, с волос соскользнула заколка. Марта видела, как та, сверкнув, упала на тротуар, но она не остановилась.
Голова гудела, мешая мыслить отчетливо. Когда Марта переходила улицу, ей засигналил грузовик. Окружающие звуки оглушали, колеса автобуса визжали по асфальту, а крик чайки над головой заставил ее содрогнуться. Откуда-то вынырнула машина, Марта отскочила, водитель ослепил ее фарами и погрозил кулаком.
Глупая ты, глупая, с укором думала она. И что только люди про тебя подумают?
Норино белье не взяла. Как же я теперь его постираю?
Клайв Фолдс теперь ни за что не возьмет меня на работу.
Я так и не объяснила, как пользоваться читательской таблицей.
Возвращаться было стыдно. Нахохлившись, она прибавила шаг, без сумочки на плече идти было непривычно легко.
Брызнул мелкий, колючий дождик, капли становились все крупнее, и она вытирала их ладонями. Сбоку подкатил автобус, водитель открыл двери. Марта не знала, куда он идет, и колебалась. Сунула руку в карман, нащупала мелочь.
Садиться будете, дорогуша? окликнул ее водитель.
Марта неподвижно наблюдала за людьми на тротуаре. Женщина в полупрозрачном целлофановом макинтоше вприпрыжку неслась за спаниелем породы кинг-чарльз; возвращающиеся домой школьники смеялись и пихали друг друга локтями. Марте пришло в голову, что среди них могут быть Уилл и Роуз, и, чтобы не встретиться с ними в таком состоянии, поспешно запрыгнула в салон.
Вам куда, дорогуша? спросил водитель.
В Малтсборо, пожалуйста.
В один конец?
Ммм, да.
Двери с шипением закрылись, автобус тронулся.
Опустив голову, она пробралась в заднюю часть салона и плюхнулась на то самое сиденье, на котором они с Уиллом и Роуз ехали накануне. На запотевшем стекле кто-то нарисовал сердечко.
По щеке заструилась горячая слеза, и она досадливо ее смахнула. За те годы, что ей пришлось ухаживать за родителями, она прекрасно натренировала выдержку.
Отец к концу жизни уменьшился в размерах, но все равно был метр восемьдесят с лишним. Чтобы помочь ему подняться по лестнице и лечь в постель, Марте приходилось напрягать все силы. От монотонности существования: завтрак, утренние новости по телевизору, одни и те же изо дня в день радиошоу, приготовление кофе и свежей выпечки она пряталась за толстой скорлупой. В обед они вместе смотрели новости, подкрепляясь бутербродами с ветчиной (их тоже, конечно, делала она). Затем после просмотра нескольких викторин Томас и Бетти предавались долгому дневному сну, а Марта сметала пыль и драила дом. Потом наставала пора готовить ужин, как правило, что-нибудь традиционное говядину с картошкой, стейк, пирог с почками. Потом они недолго читали энциклопедию и снова смотрели новости и телевикторины. Она набирала им ванну, помогала каждому помыться, потом почистить зубы и лечь. Свет в доме гас, и уже не было смысла заниматься чем-то своим, так что она тоже отходила ко сну.
Она и не заметила, когда родительские потребности задавили на корню ее собственные интересы так заполоняет сад рейнутрия японская. Она просто добросовестно исполняла свой дочерний долг.
Теперь она поняла: ради того, чтобы им было хорошо, она отказалась от собственного шанса на счастье.
Она раскрыла блокнот и уставилась на зеленые галочки, желтые звезды и красные точки вечные напоминания о том, что ее удел помогать другим.
Автобус прибыл на станцию в Малтсборо, и все, кроме Марты, сошли. Она продолжала сидеть хотелось уехать подальше от Сэндшифта. Водитель высунулся в проход и окликнул ее:
Дорогуша, это конечная! Выходите.
Она с неохотой сошла и очутилась на променаде.
Дело шло к вечеру, и все постепенно закрывалось, но вокруг было шумно и оживленно. Некоторые владельцы уже запирали магазины и опускали на окнах металлические жалюзи. По главной улице вилась цепочка машин, их фары подсвечивали падающие капли дождя. Через час открытыми останутся только бары, рестораны и залы с игровыми автоматами.
Дождь молотил по тротуарам, и люди с визгами, прыжками улепетывали кто куда, держа пальто над головами.
Марта ссутулилась и быстро зашагала по набережной, мимо сбившихся в кучку подростков, которые с пластиковыми вилками в руках ели ломтики жареной картошки.
Дождь припустил сильнее, пробирался за шиворот и затекал в носки туфель. Она наугад нырнула под сверкающий желтый навес и оказалась в зале с игровыми автоматами.
В детстве их с Лилиан не пускали на аттракционы. Томас приравнивал их к азартным играм и считал, что «если кому от них и хорошо, то только их владельцам». И уводил их прочь, а Марта с жадностью оглядывалась на яркие мигающие огни и пластиковых лошадок, резво скачущих по кругу. Иногда Зельда украдкой совала им с Лилиан пенни-другой, но строго-настрого наказывала не говорить отцу.
Когда Зельда в очередной раз ухитрялась пойти Томасу наперекор, над чайным столом повисала вязкая тишина. Слышен был каждый звук столовых приборов, каждое движение челюстей. Бетти старалась загладить проступок матери, усиленно хлопоча вокруг Томаса. В такие моменты девочки старались вести себя паиньками. Быть милыми и хорошими, пока папино грозовое настроение не рассеется.
Постояв и посмотрев, как барабанят по асфальту дождевые капли, Марта направилась в глубь павильона. Взгляд ее упал на электронный игровой автомат среди зубчатых красных валунов резвились пластиковые ракообразные. «Мы ребята-плохиши», скандировали они. За пятьдесят пенсов можно было взять большой резиновый молоток и превратить их в лепешку.
Мы ребята-плохиши, доносилось снова и снова, и у Марты дрогнули пальцы.
Внутри у нее что-то шевельнулось захотелось хоть раз в жизни сделать что-нибудь для себя. Эдакий бунтарский порыв. Она уже опозорилась перед хорошо знакомыми людьми.
Подумаешь, теперь опозорюсь перед незнакомыми.
Стиснув зубы, она нашарила в кошельке пятьдесят пенсов, примерилась. Пронзительный электронный голос произнес: «Мы готовы! Начинай» и она с вызовом опустила монету в щель.
Взяла в руки резиновый молоток на цепочке, встала поустойчивее, приготовилась. Несмотря на усталость, махать молотком было легко и приятно. По первому крабу она промахнулась и вздрогнула от испуга, когда молоток шарахнул по пластиковой скале. Но вспомнив сегодняшний книжный клуб, она смачно приложила по голове второго, за ним третьего краба. Сбила четвертого, пятого и продолжала орудовать молотком под их жалобные попискивания ай! уйя!
По жилам струился адреналин, и с каждым ударом все сильнее хотелось смеяться. Яркий пластик, мигающие огоньки это было так захватывающе, что от стыда и смущения за бегство из библиотеки не осталось и следа.
Когда игра закончилась, она решительно потянулась к кошельку хотелось уничтожать и крушить все, что подвернется под руку. Давно уже она не ощущала в себе такой прилив энергии. Она скормила аппарату новую монетку и колошматила молотком до тех пор, пока плечо не заболело.
Горящими глазами следила она за красными циферками они бежали, счет рос, приближался к максимальному значению, а потом хоп! и превысил его на пятьдесят очков. Это было великолепно. Странное, пока еще непонятное ощущение охватило все ее существо.
Она посмотрела на монетку в руке. Один, последний разик. Опуская ее в аппарат, она заметила на другой стороне зала мужчину, который держал за руку годовалую девочку. Та смотрела на нее широко раскрытыми глазами, крепко прижимая к себе плюшевого Миньона. Мужчина указывал в сторону Марты, а рядом с ним стоял полицейский. Страж закона направился тут у Марты отпали все сомнения к ней.
Мадам, сказал он, приблизившись.
У него были волосатые, как у оборотня, руки, а брови почти срослись на переносице. По его скучающей походке было ясно, что ему до смерти надоело с утра до вечера разбираться с мелкими курортными правонарушениями.
Боюсь, я вынужден попросить вас покинуть помещение. Вы напугали маленькую девочку, от ее отца поступила жалоба.
С пылающими щеками Марта покинула павильон. Посмотрела расписание на остановке следующий автобус только через сорок семь минут. А билет, она вспомнила, у нее был в одну сторону, и все наличные деньги она только что потратила. Она застряла в Малтсборо непонятно, как теперь добираться домой.