Наутро вы снова грузите коробки с дисками в арендованный автомобиль, а Бекка спрашивает гостиничного служащего, как проехать к торговому центру. Синтия в это время сидит в своей машине и читает книжку. Что ж, тебе несложно поднять несколько тяжелых коробок, даже если это «не входит в твои обязанности». Ты слишком взбудоражена, ведь тебя ждет первое в жизни выступление в качестве профессиональной скрипачки, хоть ты и знаешь, что зрители не услышат ни единой сыгранной ноты.
Поскольку ты росла в сельской местности, то к американским торговым центрам не привыкла. Раз или два в год мама возила вас с братьями в молл в Северной Виргинии. В старших классах ты ждала этих поездок с радостью: в мегамоллах в Фэрфаксе и Тайсонс-Корнер продавалось много такого, что было недоступно большинству подростков в Аппалачии в доинтернетную эпоху: ботинки «Доктор Мартенс», майки с логотипами групп альтернативной музыки, модные аксессуары. Но в этих поездках вам всегда приходилось бегать из магазина в магазин и закупаться на год вперед; ты никогда не воспринимала торговый центр как место, где можно отдохнуть: спокойно посидеть у фонтана, перекусить фастфудом и просто пройтись, не сверяясь со списком покупок.
Устанавливая концертную аппаратуру так, чтобы скрипки не было слышно, ты замечаешь, что закрытое пространство молла гораздо более недружелюбно к исполнителям, чем открытые шатры на загородной ярмарке. Ярмарка мероприятие разовое, и в Нью-Гэмпшире ваше выступление могло сойти за уличное развлечение. Но в торговом центре в Натике из каждого магазина орет музыка, и вам приходится с ней соревноваться; уставшие продавцы угрюмо смотрят на вас из своих загончиков, в которые никогда не попадает солнечный свет.
Ты начинаешь играть, но все еще с трудом читаешь ноты; тебе далеко до исполнительской манеры Евгения и его томного, практически полубессознательного состояния, в которое он приходит во время выступления. Профессиональная флейтистка Синтия признается, что раньше никогда не играла на свирели и ей нужно время, чтобы научиться. Свирель хрипит и срывается на визг. Бекка врубает фонограмму на полную мощь. Через пару минут подходит охранник и велит сделать потише: жалуются продавцы из соседних магазинов. Бекка мило улыбается и уменьшает громкость, но стоит ему повернуться спиной, как она снова выкручивает регулятор на максимум. Вокруг столика с дисками собирается толпа; на балконе второго этажа уже не протолкнуться: все стоят и слушают. После каждого номера зрители аплодируют, глядя на вас с Синтией с трепетом и почтением. В промежутках между песнями люди подходят за автографами, и ты подписываешь только что купленные диски, не упоминая о том, что партия скрипки на них не твоя. Ты греешься в лучах восхищения, ты счастлива, что все эти незнакомые люди считают тебя невероятно талантливой. Тем временем Бекка одной рукой раздает диски, другой сгребает наличные. «Похоже на Титаник! твердят покупатели. Кто это написал?»
Проходит час. Вы с Синтией «сыграли» последовательность из шести мелодий четыре раза. К вам снова подходит охранник и смотрит на Бекку с извиняющейся улыбкой. Она подмигивает ему и смеется. Надо отдать ей должное: она отлично выполняет свою работу. Уменьшив громкость, она увеличивает ее, как только страж порядка удаляется на достаточное расстояние.
Шесть мелодий звучат по кругу. Свирель Синтии визжит. Ты не попадаешь в ноты. Никто ничего не замечает. Дисков становится все меньше. Пачки двадцатидолларовых купюр уже не умещаются в металлическую коробочку для денег, и Бекка перекладывает их в большой картонный короб от дисков. Иногда кто-то из покупателей выкрикивает: «А они в самом деле играют?» Бекка кивает. Она не врет: вы в самом деле играете, хотя за фонограммой не слышно ни одной ноты. Ты начинаешь расслабляться; кажется, тебе все это даже нравится, как нравились прежде многочасовые репетиции оркестра. Мелодии все время повторяются, а это хорошая возможность усовершенствовать навыки владения смычком, вибрато, динамику, тон, гибкость пальцев, технику, в которой правая рука будто парит над смычком, словно оба плывут под водой. Ты как раз решаешь попробовать другую аппликатуру[40], когда что-то ударяет тебя по голове.
Монетка. Компания тинейджеров-готов, видимо, приняла вас с Синтией за фонтан и кидается монетками с балкона. Ты открываешь рот, чтобы пожаловаться Бекке, но тут опять подходит охранник, а с ним начальник охраны, который начинает орать на Бекку так громко, что даже перекрывает расслабляющую мелодию из «Титаника»:
Немедленно уйдите! Вам уже три раза сказали, что вы слишком громко играете! Нам люди жалуются! Собирайтесь и проваливайте!
Лицо Бекки багровеет. Тебе кажется, что сейчас она разорвет охранника в клочья и тот зря с ней связался. И одновременно ты размышляешь: вам с Синтией продолжать играть, несмотря ни на что, как делали музыканты в фильме «Титаник»?
Бекка без предупреждения выдергивает вилку из розетки.
Вы с Синтией поспешно опускаете инструменты, инстинктивно поддерживая иллюзию живого выступления. А Бекка, в мгновение ока превратившись из разъяренного быка в милашку, поворачивается к толпе слушателей и кричит:
Нас выгоняют!
Ты ждешь, что публика начнет аплодировать (по крайней мере, продавцы и подростки с балкона), но зрители в негодовании.
Красиво же играли! Отличная музыка! выкрикивает один.
Пусть останутся! Пусть останутся! подключаются остальные.
Однако начальник охраны непреклонен: «Концерт окончен. И чтобы не вздумали возвращаться ни сегодня, ни завтра, никогда».
Вы пакуете вещички и уезжаете в Нью-Йорк. На обратном пути Бекка врубает Эминема и читает с ним хором:
«Сколько бы рыбки ни плавало в море, море не море без меня!»
Она замолкает, лишь когда продюсер Композитора звонит ей по мобильному. Бекка объясняет, что произошло в торговом центре, описав все так, будто вы с Синтией Шостакович с Прокофьевым, а начальник охраны диктатор Иосиф Сталин, которому хватило наглости подвергнуть вас цензуре. Звучит впечатляюще, но Джейка не волнует, что вас выгнали, главное выручка, а заработали вы о-го-го. Он велит Бекке выдать вам гонорар за два дня, хотя вы работали всего один, и ты получаешь четыреста пятьдесят долларов наличными. Позже, шагая по коридорам общаги, ты все время притрагиваешься к карману, словно проверяя, не испарилась ли толстая пачка двадцаток.
Лишь спустя много лет ты поймешь, что получала за эти концерты не только деньги. Зрители обожали тебя до слабости в коленках (иногда они в буквальном смысле спотыкались, пробираясь к сцене в трансе). Многие плакали, слушая твою «игру». Комплименты и благоговение лились сплошным потоком, неиссякаемым, как сама музыка.
Некоторые покупатели признавались, что творения Композитора для них как наркотик, и тебе это казалось абсурдом. Тогда ты не знала, что скоро сама попадешь в зависимость, но от другого. Поклонники с их восторгами: «Ах, какая вы талантливая скрипачка!», «Вы потрясающая артистка!» и «У вас настоящий дар» станут твоим наркотиком.
Картерсвилл, ДжорджияКонцерты в Орландо, Майами и Тампе отменили из-за ураганов «Чарли», «Иван» и «Фрэнсис». Следующий концерт через пять дней в Нэшвилле, а пока мы квартируемся в «Хэмптон Инн» на задворках Картерсвилла.
Здесь совсем нечего делать и почти нечего есть. Мы по максимуму наедаемся бесплатным завтраком в гостинице, а по вечерам заказываем пиццу в местечке под названием «У Пеперони». Когда я слышу это название, то представляю ожившую палку пеперони с ножками, которая живет в сельской глубинке в Джорджии и заведует франшизой по доставке пиццы. Я каждый день хожу в тренажерный зал при гостинице, сгоняю с себя семь потов на эллиптическом тренажере и слушаю на айподе Чарли Дэниелса[41]. Интересно, как чувствует себя Дэниелс в турне, когда его фанаты требуют раз за разом исполнять одни и те же песни? «Дьявол пришел в Джорджию», «Апельсиновый цвет» из года в год, снова и снова.
У Чарли Дэниелса есть сиквел песни «Дьявол пришел в Джорджию» «Дьявол вернулся в Джорджию», который поет Джонни Кэш. Потея на эллиптическом тренажере, я слушаю эту композицию по кругу стыдно признаться, сколько раз. В ней говорится о том, как десять лет назад дьявол предложил Джонни выяснить, кто из них лучше играет на скрипке, и Джонни тогда одержал верх. Теперь же дьявол вернулся, чтобы отыграться. Моя любимая часть когда Джонни говорит, что ему нужно пойти порепетировать, и мы слышим его игру после десятилетнего перерыва. Каждая нота дается ему с трудом, он играет в четыре раза медленнее обычного. За десять лет в его руках словно застыла кровь. Но он продолжает тренироваться. Руки согреваются, пальцы становятся ловчее. Он играет в два раза быстрее, потом в три и наконец возвращается к своему первоначальному темпу и снова превосходит дьявола. Дьявол мечтал отыграться, однако Джонни и спустя десять лет остается лучшим скрипачом!
Раньше мне казалось, что противостояние Джонни и дьявола это музыкальная вариация известной притчи о том, как дьявол пытается украсть у человека душу. Но слушая и слушая без конца эту песню здесь, на эллиптическом тренажере в глубинке Джорджии, я задумываюсь, не буквальный ли у нее смысл. Возможно, за годы, прошедшие с момента ее написания до появления сиквела, Чарли Дэниелс кое-что понял, и это «кое-что» крики фанатов, требующих играть одну и ту же песню из концерта в концерт, день за днем и год за годом. Дьявол возвращается снова и снова. Страх, что придется сразиться с ним, никогда не ослабевает.
Наш отель стоит в лесу. Окна выходят на пустую парковку. Из-за урагана дождь льет горизонтально. Мы могли бы переехать в Нэшвилл там есть чем заняться, и с едой получше, но Композитор хочет, чтобы мы оставались в Картерсвилле, потому что здесь тихо, а ему надо закончить христианский мюзикл. Мюзикл основан на Книге Руфи ветхозаветной истории, которая начинается с поисков еды.
Композитор предлагает сделку: если мы с Харриет запишем ноты скрипичных партий для мюзикла, он справится быстрее. Если он быстрее справится, мы сможем уехать из Картерсвилла в более интересное место.
Например, поедем в Грейт-Смокиз[42], говорит он.
А может, в Долливуд[43]? предлагаю я. До него всего пара часов.
Точно! восклицает он. Заканчиваем мюзикл и едем в Долливуд.