Медведева ждала их на крыльце:
Добро пожаловать! Как дорога?
Пожалуй, сейчас она выглядела лучше, чем утром, во время разговора. Может, ничего страшного и не случилось? Елена поспешила ухватиться за эту надежду.
Жарко и долго. Жалею, что не полетели самолетом.
Проходите в дом, отдохнете.
В холле было прохладно. Коцюба сняла темные очки и панаму, упала в мягкое глубокое кресло рядом с аквариумом. Одежда противно липла к потному телу, хотелось стащить с себя блузку и шорты и бежать в душ. Но душ подождет, душ очень даже подождет. С немым вопросом она уставилась на хозяйку.
Медведева взгляд поняла. Повернулась к Лесовскому:
Андрей, извини, пожалуйста, нам с Леной поговорить нужно. Ты можешь пока в душевую сходить. Это прямо по коридору, в самом конце, помнишь? И чувствуй себя как дома. Здесь вот телевизор. Не знаю, что по программам, но наверняка можно найти что-нибудь интересное.
Не беспокойся, я найду себе развлечение. Андрей неуверенно посмотрел на подругу: Так я пошел?
Елена кивнула нетерпеливо. Может, Лесовской и рассчитывал услышать что-то вроде: «у меня от мужа тайн нет, обсудим все вместе», но для мелодрамы обстоятельства были неподходящими.
Медведева молчала, пока где-то в глубине дома не хлопнула дверь душевой. И когда вновь взглянула на гостью, даже подобия улыбки на ее лице не осталось.
Пошли, подруга, пройдемся.
Елена только вздохнула, когда поняла, что из приятной прохлады комнат ее опять ведут в летний зной. Но раз надо, то надо, не до удобств. Они обогнули дом, прошли к беседке в дальней части маслиновой рощицы. Беседка висела над самым обрывом, и ветер с моря делал жару не такой нестерпимой.
Медведева кивнула на скамейку, села сама, пристально посмотрела на подругу.
Ты ведь неспроста позвонила Веронике. Ты вспомнила?
О чем?
О том, что на самом деле случилось на Горгоне.
Елена ощутила, как пружина, начавшая закручиваться где-то внутри, едва она переступила порожек калитки, тихо хрустнула и порвалась.
Почему ты так решила? прошептала вмиг пересохшими губами.
Так ты ведь не одна там была.
Ника? Она тебе рассказала? Что она вспомнила?
Медведева качнула головой, не поймешь, то ли соглашаясь, то ли нет.
Веронике не до воспоминаний было.
С ней что-то случилось? Что-то плохое?
Думаю, хуже, чем мы можем представить.
Елена вскочила.
Где она?!
Спит. Медведева повелительным жестом остановила рванувшуюся было из беседки гостью. Не надо, пусть поспит.
Взглянув на наручные часы, добавила непонятное:
У нее еще минут сорок есть. Потом поздороваешься.
Ты можешь по-человечески сказать, что с Никой?!
Не кричи. Не нужно кричать, Лена. Конечно, я тебе все расскажу. Передам слово в слово то, что она мне сама рассказала.
Рассказ получился коротким. И жутким.
Собственно, это и все, если отбросить эмоции, закончила его Медведева. Объяснять родителям она ничего не стала, чтобы не пугать раньше времени. Дождалась утра, собралась и прилетела сюда.
Почему же она мне не позвонила?
Жары Елена больше не ощущала. Ей было холодно. До дрожи.
Ярослава только плечами пожала. Елена и сама понимала: на Медведеву Ника надеялась больше, чем на нее. На мгновение кольнула обида. Но лишь на мгновенье все происходящее было слишком страшным для этого мелкого чувства.
Рассказ получился коротким. И жутким.
Собственно, это и все, если отбросить эмоции, закончила его Медведева. Объяснять родителям она ничего не стала, чтобы не пугать раньше времени. Дождалась утра, собралась и прилетела сюда.
Почему же она мне не позвонила?
Жары Елена больше не ощущала. Ей было холодно. До дрожи.
Ярослава только плечами пожала. Елена и сама понимала: на Медведеву Ника надеялась больше, чем на нее. На мгновение кольнула обида. Но лишь на мгновенье все происходящее было слишком страшным для этого мелкого чувства.
Она облизнула губы:
И что было дальше? Что выяснилось?
А все так и есть, как увидела девочка. Примерно через два часа после того, как Вероника засыпает, на ее коже проступают алые пятна, будто кровь сочится сквозь поры. Но это не кровь, а фосфоресцирующий свет. Вскоре все ее тело начинает светиться тускло-алым. Температура при этом опускается, я так понимаю, до температуры окружающей среды, пульс исчезает
Но это невозможно! У тебя получается описание трупа!
Я не закончила с симптомами. Вероника не ест с самого приезда, при этом голода не испытывает. В «нормальном» состоянии температура у нее тридцать два градуса и продолжает понижаться. Пульс тридцать шесть ударов в минуту. Временами останавливается дыхание
Что значит «останавливается дыхание»?
Она иногда перестает дышать во время разговора, как будто забывает это делать, а надобности в кислороде не испытывает. Создается впечатление, что обмен веществ у нее в организме остановился. Я бужу ее до того, как она впадает в «летаргию». Но я не уверена, что от этого будет хоть какая-то польза.
Медведева помолчала, внимательно посмотрела на собеседницу:
А у тебя как дела?
Елена нервно сглотнула.
Слава богу, ничего такого за собой не замечала. Никаких симптомов.
Сегодня ночью проверим, если не возражаешь.
Внизу плескалось море, волны с тихим шорохом накатывали на берег и отступали, оставляя после себя клочья пены. Тихий ветерок шевелил листья маслин за беседкой. Да, все было мирно, привычно, по-земному. И никак не вязалось с кошмаром, который затягивал, словно гигантская воронка.
Ярослава, что же это такое? Ведь это не может быть связано с нашей экспедицией? Нас же проверяли в карантине!
Карантин, называется. Медведева презрительно скривила губы. Несомненно, это связано с Горгоной, других объяснений нет.
И что нам делать?
Что делать каждый решает за себя. Я решила, Ника решила. А ты?
Андрей Лесовской. Земля, Крым, 30 июля
Контрастный душ смыл не только пот и усталость, но и тревога отступила. Что бы там ни вспомнила Белка, это наверняка относилось к ее работе. Скорее всего, забыла что-то в отчет об экспедиции вставить, потому и примчалась к командиру. Правильно, Круминь мужик умный и знающий, он придумает, что делать. В конце концов, главная ответственность на нем лежит, а не на разведчике-планетологе. Андрея же это вообще не касалось никаким боком.
С такими мыслями он вышел из душевой, вернулся в холл, уселся перед экраном и лениво гонял программы каналов, похожие друг на друга, словно близнецы. И когда пришла Белка, спросил вполне благодушно:
Что, поговорили? Все нормально?
Спросил и осекся: во взгляде Лены было столько злости
Слушай, мне нужно здесь на несколько дней остаться.
Хорошо, Андрей растерянно пожал плечами, давай останемся.
Ты не понял мне нужно остаться. А тебе не нужно.
Он все еще не понимал, о чем она говорит. Благодушное настроение пока не улетучилось окончательно. Он пытался услышать в ее словах подвох, розыгрыш.
И что мне теперь делать?
Ну можешь в поселке пожить пока. Ярослава говорит, там гостиница есть. Спасибо, что проводил, но мне одной побыть нужно.
Одной? Здесь? И как долго?
Да почем я знаю?! Лена сорвалась на крик, но тут же спохватилась. Извини. Давай, завтра созвонимся и все обсудим. Сегодня мне не до этого, честное слово.
Вызывать такси Андрей не стал поселок находился прямо над домом Медведевой, выше по склону. Если подниматься по тропинке, то минут за сорок управишься. К тому же солнце опустилось за горы, жара начала спадать даже внизу, на открытом месте. А когда тропинка нырнула под кроны дубов, запетляла между зарослями желтой акации, между замшелыми валунами, и вовсе стало прохладно.
Андрей не понимал, что случилось между ним и Белкой. Ладно, предположим, что у нее неприятности на работе. Но почему она ничего не захотела объяснять? Пусть он не мог помочь, но морально поддержал бы однозначно! Белка совершила что-то неправильное, неэтичное? Должностной проступок какой-то? Устав нарушила? Что-то такое, чего нужно стыдиться? Но кто, если не он, постарался бы понять? Кому, как не любимому человеку, нужно рассказать об этом в первую очередь?
Вот и ответ на вопрос Любимому рассказала бы. А с чего он решил, что любим? Что он на самом деле знает об ее чувствах? Кто он для нее? Они проводили вместе два месяца отпуска, и потом Елена отправлялась в свои экспедиции. Именно там, в космосе, была ее жизнь, ее планы, ее цели. Экипаж корабля вот ее друзья, можно сказать, семья. Потому и примчалась она сюда за советом и помощью. А он Ей удобно иметь постоянного любовника на Земле, человека для приятного времяпрепровождения. Какая уж тут, к черту, любовь?
Тропинка, по которой он шел, неожиданно уперлась в тротуарную плитку. Андрей поднял голову, огляделся по сторонам. Вокруг были домики поселка, а он и не заметил, как поднялся сюда. Медведева сказала, что надо идти прямо и прямо, улица ведет к центру, где на площади и стоит гостиница. «Что ж, пойдем прямо. Куда глаза глядят». Он достал из кармана носовой платок, вытер мокрые от непрошеных слез глаза, высморкался.
Гостиница стояла в дальней части площади, а ближе расположился местный автовокзал. В единственный бело-голубой бус садились люди. Бус был большой, а людей мало. «Наверное, свободных мест полно», мелькнула мысль. Андрей обошел бус и прочел табличку над лобовым стеклом: «Симферополь». Это было словно намек. Не нужен он здесь никому. Он давно надоел, и Елена нашла повод, чтобы избавиться от ставшего обузой любовника.
«Ну и пусть». Андрей криво усмехнулся и направился к кассе.
Елена Коцюба. Земля, Крым, 30 июля
Вероника спала, по-детски свернувшись калачиком. Кулачок под подушкой, маленький рот слегка приоткрыт, острые худые плечи выпирают под ночной сорочкой. Это выглядело так безмятежно, что не хотелось верить услышанному несколько минут назад.
Медведева шагнула к кровати, мягко, но настойчиво потормошила спящую. Губы той тихо причмокнули, ресницы задрожали. Вероника вздохнула, открыла глаза, и сразу же лицо ее сделалось испуганным.
Что?
Все хорошо. Смотри, кто приехал.
Медведева отступила, пропуская Елену. Глаза Ники широко распахнулись.
Ленка! взвизгнула она радостно, попыталась вскочить навстречу, пошатнулась и села.
Елена быстро обняла ее, прижала к себе, поцеловала в висок. Висок был до жути холодным.
Вы поговорите, а я ужин приготовлю, предложила Медведева и вышла, плотно затворив за собой дверь.
Теперь можно было поговорить обо всем. Елена присела на край кровати.
Ну как ты тут?
Она старалась, чтобы голос звучал весело и бодро. Но Вероника эту ее попытку не заметила.
Видишь, никак. Ярослава тебе рассказала, что со мной творится?