Ага пробурчал я в подушку. Уже взлетаю
Меньше всего на свете мне хотелось подниматься с постели и куда-то идти. Я надеялся, что если изображу умирающего человека, то Мириам сжалится надо мной и оставит в покое. Я совсем забыл, что для моей подруги не существовало понятия жалости.
Вставай, Полянский! крикнула Мэри так громко, что я испытал жгучее желание кинуть в неё подушкой. Вставай немедленно!
Я открыл глаза и несколько раз моргнул, чтобы вернуть зрению фокус.
Мириам стояла передо мной, одетая в короткое пурпурное платье. Завитые чёрные пряди лились по открытым плечам, ниспадая до глубокого выреза на груди. Исчезли её любимые туфли на высоком каблуке девушка была боса и от этого казалась беззащитной и хрупкой. Мэри прикусывала нижнюю губу и смотрела на меня с лукавым прищуром.
О, Мириам. Выглядишь, как богиня.
Девушка довольно кивнула и улыбнулась. Она поставила ногу на кровать, после чего нескромно погладила меня стопой между бёдер.
Я же решил, что комплимента будет достаточно, и с чувством выполненного долга перевернулся на другой бок, укутавшись в одеяло.
Полянский! Свинья!
Девушка вновь ткнула меня в плечо. Той самой ногой, которую я посмел так нахально проигнорировать.
Мириам, имей совесть! возмутился я, отодвигаясь к спинке дивана. Я хочу спать!
Ты и так спишь, бестолочь затраханная!
Я обернулся и недоверчиво посмотрел на подругу. Затем зажал пальцами нос и вдохнул.
Чёрт Действительно я немного подумал, и затем вновь отвернулся. Это очень дурной знак, Мэри. Я хочу спать даже во сне. Мне срочно необходим отдых.
Отдых? голос Мириам стал опасно нежным. Что ж, хорошо Отдыхай, мой дорогой
Я не успел среагировать на угрозу. Над головой из ниоткуда материализовалась чёрная блестящая верёвка и с шипением упала в постель.
Что за
Я замер на полуслове. Увидев перед глазами раскрытую пасть и два огромных клыка, понял, что это была никакая не верёвка.
А-А-А!!! Твою мать!! я взлетел с дивана, как на реактивной тяге. Мириам!!! Ты охерела?! Это кобра! Это, блядь, настоящая кобра!!!
Девушка громко расхохоталась, глядя, как я прыгаю по квартире в одних трусах.
Тем временем рептилия, ловко извернувшись, сползла на пол и заскользила по лакированному паркету. С громким шипением она бросилась мне в ноги. Одним лишь чудом успел отскочить в сторону, и чёрная стрела пролетела в сантиметре от щиколотки.
Мириам сделала неуловимый жест. В следующую секунду змея оказалась рядом с девушкой. Кобра медленно поднялась по обнаженной ноге Мэри, обернувшись в несколько чёрных блестящих колец.
Ну как? Мне идёт?
Сделай из неё новые туфли, буркнул я недовольно.
Я был слегка раздражен, и ещё не успел полностью осознать, что никакой опасности мне не грозило. Слишком стремительно и агрессивно начался этот сон. Однако стоило признать, картина была действительно сексуальной.
Мириам прочитала мои мысли и по-змеиному облизнула губы. В следующую секунду кобра скользнула вверх по бедру и скрылась под подолом пурпурного платья. Меня передёрнуло от сладостной смеси страха и возбуждения.
Всегда знал, что в тебе есть что-то ядовитое.
Мириам подошла ближе и приложила палец к моим губам.
Хватит болтать, Полянский, сказала она низким грудным голосом. Полетели!
Девушка раскрутилась на месте и выпорхнула в открытое окно. Вслед за ней взмыл к небесам и я.
Андрея разбудило рычание собаки.
Джесси? пробормотал Воронцов хрипло. Что случилось? Овчарка сидела около кровати, оскалившись и прижав уши.
Шерсть у неё стояла дыбом. То ли со злобой, то ли со страхом собака неотрывно следила за тем местом, где на диване, укутавшись в одеяло, мирно спал гость.
Что, Джесси? Кто тебя напугал?
Андрей осмотрелся по сторонам. Он не заметил в комнате ничего необычного и лишь растерянно пожал плечами.
«Наверное, опять коты по крышам лазят»
Однако прежде, чем Воронцов успел окончательно успокоиться, произошло нечто, что заставило его сердце сжаться от страха. Джесси чуть повернула голову, и, проследив за её взглядом, Андрей заметил, как в открытое окно вылетели две белые тени. Они были призрачными и едва уловимыми, но Андрей был готов поклясться, что различил в них две человеческие фигуры.
Это были худощавый парень и девушка в коротком платье.
Они пролетели сквозь переплетение электрических проводов. Раскачиваясь на воздушных потоках, пронеслись над красно-коричневыми крышами, из которых торчали кресты телевизионных антенн и прямоугольники печных труб. Затем взмыли к небесам, решив прикоснуться к перистым облакам. Они сделали это всего за минуту. И когда город остался уже далеко позади, парень и девушка вдруг развернулись и полетели вертикально вниз.
Быстрее. Я знаю, ты можешь быстрее.
Могу но зачем?
Ты должен лететь быстрее. Иначе так и не догонишь меня.
Гранитная набережная стремительно приближалась. Казалось, черноволосая разобьётся, столкнувшись с холодным отшлифованным камнем. Но в последний момент она вышла из пике, и, разрезав воздух, заскользила в сантиметре над мостовой. Парень слегка промахнулся. Упал парой метров правее. С громким всплеском он обрушился в течение Невы, подобно метеориту. Несколько секунд было слышно, как журчат рожденные падением волны, а затем поверхность реки вспенилась, и светловолосый вылетел, громко ругаясь и по-собачьи отряхиваясь.
Издалека донёсся смех Мириам.
Как водичка, Полянский?
Попробуй сама
Нева вдруг вскипела и затряслась. Подчинившись воле сновидца, река встала на дыбы, и взметнувшаяся волна, размером с девятиэтажный дом, накрыла черноволосую. Раздалось короткое взвизгивание, но его тут же заглушил грохот низвергнувшейся стихии. Вода растеклась по улицам десятками новых рек. Через какое-то время вдалеке послышались ругательства. Сновидец полетел на звук, и нашёл девушку на одном из старинных домов. Она сидела на рельефном карнизе, и рукой расчёсывала мокрые волосы, пытаясь избавиться от впутавшихся водорослей.
Это за кобру, улыбнулся парень, присаживаясь рядом.
Должна признаться, было красиво.
Спасибо.
Не за что, мой дорогой. Держи ответ.
Карниз неожиданно лопнул в том месте, где сидел светловолосый. Кусок камня оторвался, и юноша вместе с ним свалился в поток грязной воды. Но прежде, чем это произошло, сновидец успел вскинуть руку и отдал мысленный приказ.
Карниз рухнул целиком.
Чёрт бы тебя разодрал, Полянский!
Око за око, Мириам. Зуб за зуб.
Вообще-то у нормальных людей они растут в ряд.
Вообще-то нормальные люди не летают над Петербургом.
Согласна. А ещё они не пытаются утопить друг друга.
Парочка выпорхнула из воды и зависла над крышами домов.
Вообще-то нормальные люди не летают над Петербургом.
Согласна. А ещё они не пытаются утопить друг друга.
Парочка выпорхнула из воды и зависла над крышами домов.
Ну что, полетели?
Полетели.
В ушах вновь засвистел ветер. Мимо проносились дворцы и фонтаны; архитектурные памятники сменяли друг друга, как кадры на ускоренной киноплёнке. И среди этого великолепия летели они счастливые и свободные. Они летели без конечной цели. Летели лишь для того, чтобы чувствовать сопротивление воздуха; чувствовать, как он обтекает конечности, становясь упругим и плотным; как с набором скорости тело теряет свой вес и остаётся далеко позади. Они летели, постоянно меняя высоту то над проспектом, едва не касаясь асфальта, то над самыми облаками, оставляя смелейших из птиц далеко внизу.
Быстрее, Полянский. Ты можешь лететь быстрее.
Мы куда-то опаздываем?
Не болтай, Полянский. Лети.
Свист нарастал с каждой секундой. Они скользили по переулкам, кружась и петляя меж зданий. Фасады домов уже невозможно было разглядеть глаз не успевал сфокусироваться. Контуры растекались. Воздух становился плотнее.
Они летели. Они набирали скорость.
Их силуэты превратились в две полосы серебристого света. Закручиваясь в спираль, они прошивали предрассветную дымку. Пронзали серый воздух, пропитанный выхлопными газами. Летели, сверкая бледно-голубыми искрами, и разрезали само пространство и время.
Они были богами. Они одни были настоящими в этом танце; всё остальное сновидение и игра их богатого воображения. Иллюзия, призванная забавлять их век от века.
Они летели и набирали скорость. Две души. Два сознания.
Две серебряные нити в лунном сиянии.
Одной из нитей был я. Другой Мириам.
Быстрее, Полянский, лети быстрее!
Свист, ветер и вязкий воздух. Дворцы, проспекты, переулки, каналы.
За пару секунд мы обогнули город, и, снизившись над Невой, пролетели сквозь арки разведённых мостов. Лавируя между за стывшими кораблями, пронеслись над водой и вылетели из каменного капкана города.
Впереди раскинулся Финский залив. В его зеркальной глади было что-то неправдоподобное. Что-то неестественное. Вода застыла подобно металлу и, отражая сияние неба, стирала линию горизонта. Мне вдруг стало беспокойно, и я испытал чувство, будто и в самом деле куда-то опаздываю.
Мы отдались от берега. Все ориентиры исчезли, и теперь мы летели в бледно-голубой пустоте.
Посмотри наверх, Полянский.
Я не знаю, где верх.
Следи за мной.
Мэри, а точнее серебряная нить, в которую превратилась её фигура, вдруг резко изменила направление. Я поднял глаза и увидел тонкий растущий месяц.
Видишь?
Да.
А теперь взгляни вниз, девушка вновь развернулась. Внизу оказалась точная копия месяца, неподвижно застывшего на поверхности залива.
Мириам
Да?
С месяцем что-то не так
Девушка помолчала какое-то время. Она словно хотела, чтобы я как следует всё обдумал. Затем произнесла:
Нам пора возвращаться.
Так быстро? Сон ещё не закончился.
До восхода осталось чуть меньше часа. Времени мало
Мириам пролетела рядом, оставив после себя шлейф бледно-голубого света. А через секунду я почувствовал её запах.
Удивительный феномен осознанное сновидение. Оно дарит человеку всё, о чём можно только мечтать: полёты, путешествия, бесконечную силу и мгновенное перемещение во времени и пространстве. Ни один голливудский супергерой не обладает тем арсеналом возможностей, что доступен опытному сновидцу. Единственные пределы, существующие во сне это пределы фантазии спящего. И, пожалуй, это главная проблема осознанных сновидений. Проблема ограниченности нашего воображения.
Мне казалось, что за два года, проведённых с Мириам, я узнал её со всех сторон. Я смотрел на неё, и видел изгибы совершенного тела. Видел непослушные тёмные локоны, что бурной рекой лились по белой обнажённой спине. Я слушал её, и слышал низкий вкрадчивый голос, от которого перехватывало дыхание, слышал, как тихо и ритмично бьётся её ожившее сердце. Благодаря сновидениям, я мог даже ощутить тепло её нежных ладоней. А во время любви её дыхание становилось горячим и сбивчивым, и я чувствовал, как оно обжигает мне шею. После того, как мы падали счастливые и изнеможенные, я любил целовать её лицо, и на моих губах оставался солёный привкус испарины, что выступала на её зарозовевших щеках.