Вы хотели против меня сражаться? спросит чуть позже Екатерина.
И Железный Дровосек бесстрашно ответит:
Точно так. Я хотел жизнью своей пожертвовать за государя, возвратившего мне свободу.
Екатерина, женщина умнейшая, оставила эту дерзость без малейших последствий. На всякий случай (от такого всего можно ждать) к военной службе так и не допустила но при ней Миних еще пять лет заведовал Ладожским каналом, Ревельским, Нарвским и Кронштадтским портами, строил Рогервикскую гавань. Так за работой и умер потомок двужильных германских мужиков, русский генерал, инженер, государственный деятель, реформатор, вояка, смельчак. Суть эпохи отражает еще и оружие. Характеру Миниха наиболее полно соответствует офицерская шпага аннинского времени (я держал такую в руках): широкая и тяжелая, больше похожая на палаш, с литым бронзовым эфесом в толстой железной проволоке, с глубокой гравировкой на лезвии: ВИВАТЪ АННА ВЕЛИКАЯ. Боевые шпаги более поздних царствований красивее и изящнее, но ими можно только колоть, зато аннинская способна была раскроить пополам любую вражескую голову. Именно такую шпагу приличествует поднять в положении «подвысь», эфесом к лицу, отдавая почести человеку, взломавшему Крым.
Миних взломал Крым, словно открывал консервную банку топором. Первый Крымский поход при Анне Иоанновне относится к 1735 году. В причерноморские степи был отправлен с 28-тысячным корпусом генерал-поручик Леонтьев, получивший приказ наказать союзных Крыму ногайцев за участие в татарских набегах, а потом «предать огню и мечу» весь полуостров. Леонтьев, безусловно, не был военной бездарностью, что доказал делом и до этого похода, и позже но поход оказался неудачным. Первую часть приказа Леонтьев выполнил исправно: покрошил более четырех тысяч ногайцев и взял немало скота, но потом грянули холода, в первую очередь из-за них, а не в боях Леонтьев потерял более 9 тысяч человек. Подчиненные ему генералы оказали открытое неповиновение командующему: самовольно собрав военный совет, постановили Леонтьеву более не подчиняться и отступать. Корпус вернулся на Украину. Особая комиссия, разбиравшая результаты неудачного похода, Леонтьева оправдала полностью.
А в следующем, 1736 году на Крым двинулся Миних. Вопреки сложившемуся мнению он двигался не одним сплошным каре с окруженным пехотой обозом, а шел пятью колоннами. И 28 мая одним решительным ударом захватил Перекоп. Некоторые из его генералов советовали тут и остановиться, подождать обозы но Миних был потверже Леонтьева (находившегося, кстати, здесь же под началом фельдмаршала) и по его приказу войска не мешкая ворвались в Крым. Теперь Железного Дровосека уже никто и ничто не могло остановить. Перекоп был взят 28 мая, а 5 июня Миних уже взял Евпаторию. Леонтьев тем временем занял Кинбурн, где освободил 250 русских пленников, захватил 49 орудий и множество скота.
Железный Дровосек неудержимо двигался вперед, в возникавших там и сям боях рассеивая татарскую конницу. 16 июня он взял ханскую столицу Бахчисарай с его знаменитым одноименным дворцом на стене которого кто-то из предыдущих ханов, должно быть, большой оптимист, велел написать давненько тому: «Крымский трон озарил своим сиянием весь мир». Самоуверенность, прямо скажем, излишняя
И дворец, и город солдаты разграбили дочиста опять-таки в этом нет никакого «русского варварства», в те времена так поступали со взятыми городами все европейские армии, это считалось прямо-таки хорошим тоном. После чего по приказу Миниха и дворец, и столицу спалили дотла.
(Позже, в пушкинские времена, русские путешественники в Крыму (кажется, и сам Пушкин) оставили немало писаных воспоминаний о жестоко их разочаровавшем своим видом Бахчисарайском дворце все ожидали увидеть нечто пышное и величественное, а перед ними предстало довольно неказистое здание. Что ж, к тому времени как-то забыли, что по-настоящему пышный и величественный ханский дворец дотла спалил Миних, а последующая постройка, когда было утрачено прежнее мастерство и у хана уже не было столько денег и наемных искусных мастеров, и в самом деле вышла неказистой)
По логике войны теперь следовало занять Кафу, сильнейшую в Крыму крепость (куда к тому времени отступили все воевавшие в Крыму, естественно, на стороне хана, турки). Трудно сказать, что получилось бы у Миниха, вполне возможно, дело закончилось бы и удачей. Но тут вступили в игру те обстоятельства, что здорово навредили как и предыдущим походам, так и последующим. Жара, нехватка воды и провианта, болезни Татары применили тактику «выжженной земли», дочиста опустошив те районы, по которым русская армия должна были идти к Кафе. Обозы, шедшие к Миниху от Перекопа, не имели серьезного воинского прикрытия, и степная конница их легко перехватывала. Болезни достигли такого размаха, что слегла треть армии Миниха, а оставшиеся две трети чувствовали себя не лучшим образом, были измотаны и голодны. Военный совет принял решение отступать к Перекопу и Миних, как человек трезвомыслящий, его принял.
Вот теперь армия и в самом деле построилась в одно общее каре и десять дней шла к Перекопу, разоряя и сжигая попадавшиеся на пути деревни, отбивая постоянные атаки татар. Упрямый Миних не собирался уходить так просто: он предполагал остановиться у Перекопа, не уходя из Крыма, пополнить запасы и с частью армии отправиться к Кинбурну, чтобы помешать собиравшейся там турецкой армии перейти Днепр, а другую часть войск отправить назад в Крым.
Не получилось. Запасы не удалось пополнить из-за того, что татары по-прежнему перехватывали обозы и фуражирные команды, болезни ширились, провизии и воды не хватало. Вновь собравшийся военный совет постановил уходить из Крыма. И Миних ушел, увел войска на зимние квартиры. Завоевания Крыма не получилось, но значительную часть полуострова разорили начисто.
В следующем, 1737 году поход в Крым повторился, но уже без Миниха. Решено было нанести два удара по двум разным направлениям: по турецкой крепости Очаков и по Крыму. К Очакову пошел Миних с 90-тысячной армией и крепость взял. В Крым вошел фельдмаршал Ласси с 40 тысячами регулярной армии и 15 тысячами казаков. Он предпринял оригинальный, хотя и рискованный, ход. Крымский хан не ожидал вторжения русских иначе как через Перекоп где и встал с 60-тысячной армией, но Ласси пошел обходным путем. По Арабатской косе (или Арабатской стрелке) полосе суши длиной в 103 версты и шириной до 5 верст, тянувшейся вдоль восточного побережья Крыма. Потом, наведя мосты, вошел в Крым, дал несколько успешных для русских сражений и произвел, как деликатно выражается Военная энциклопедия, «большие опустошения».
Ласси, чувствительно потрепав татар в боях и изрядно разорив все, что смог, счел свою задачу выполненной и отступил тем же путем.
В следующем, 1738 году он туда вернулся прошлогодним путем. В обход. Правда, уже по другому маршруту воспользовавшись западным ветром, «угнавшим» воду из Сивашского пролива, перешел по нему, как впоследствии поступила и Красная Армия под командованием Фрунзе. Снова успешные для русских сражения, снова горит все, что можно поджечь. И снова объявляются прежние беды: нехватка продовольствия и воды, болезни
(Миних тем временем отвлекал турок ударом по Молдавии, где изрядно расколошматил янычаров в чистом поле под Ставучанами.)
(Миних тем временем отвлекал турок ударом по Молдавии, где изрядно расколошматил янычаров в чистом поле под Ставучанами.)
В этот раз вместе с сухопутной армией действовал и русский военный флот под командованием вице-адмирала Бредаля. Флот, нужно сразу уточнить, состоял не из боевых кораблей, а из 217 больших лодок на манер запорожских или донских, вооруженных малокалиберными фальконетами. К тому же после внезапно налетевшего шторма лодок осталось только 47 а с моря подходил турецкий флот из двух линейных кораблей, фрегата и 85 боевых галер. Однако в столь неравных условиях Бредаль ухитрился выиграть. Оставшиеся лодки он расположил в две линии, в шахматном порядке, на глубине менее чем в два метра так что турецкие «настоящие» корабли, грозные на «большой воде», со своей глубокой осадкой попросту не могли подойти к лодкам достаточно близко. На суше Бредаль разместил еще и береговые батареи.
Это кажется сейчас невероятным, но Бредаль одержал самую настоящую, звонкую победу. Артиллерийская дуэль продолжалась около часа, после чего турки покинули поле боя. Их потери остались неизвестными, но у Бредаля не было ни одного убитого или раненого!
В конце концов, Ласси отступил через Перекоп, взорвав и начисто уничтожив тамошние укрепления. Бредаль сжег свои лодки, чтобы не оставлять туркам, и отступил другой дорогой. Его бой с турецкой эскадрой остался первым и единственным русско-турецким морским сражением на Азовском море.
Как ни удачны были для русских все три крымских похода времен Анны Иоанновны, они все же так и остались набегами пусть весьма масштабными. Опять стало ясно: брать Крым не пришло время. Однако все произведенные опустошения свою роль сыграли крымские татары и ногайцы резко сократили количество набегов на русские южные рубежи. Самый последний, правда, состоялся уже при Екатерине, в 1769 году, но как бледная тень прежних.
Проекты полного покорения Крыма были отложены на тридцать три года. А вот потом
Глава седьмая
И снова Таврида!
Всему свое время, и время всякой вещи под небом Несколько лет после воцарения Екатерины Россия, пользуясь цветистым оборотом, широко распространенным среди персидских книжников, «свернув ковер своей страсти, положила его в сундук ожидания». Однако ожидание слишком долго не тянулось
В 1768 году Турция объявила России очередную войну, и хан Кирим-Гирей, согласно вассальному долгу, двинулся со стотысячным войском в Бессарабию. Где и умер неожиданно. Что не вызвало у татар ни малейшего замешательства процедура на сей счет была давно отработана. Всякий раз, выбирая нового хана, согласно традициям причудливой и своеобразной тамошней «демократии», знатные мурзы выбирали и официального наследника, именовавшегося «калга-хан». Далеко не всегда калгой становился родной сын хана род Гиреев был многочисленным, и «кадровый резерв» имелся солидный. Так что, собственно говоря, в случае чего происходили даже и не выборы, а просто утверждение калги в качестве хана (разве что приходилось выбирать нового калгу).
В полном соответствии с традицией мурзы быстренько утвердили новым ханом Девлет-Гирея, неплохого военачальника. На той войне Девлет и погиб, ханом стал Селим-Гирей, личность совершенно бесцветная и бесталанная во всех отношениях. В столь сложные времена, когда Турция слабела, а Россия крепла, ханству необходима была на престоле сильная личность но что поделать, если, соблюдая крымскую демократию, мурзы выбрали именно Селима