С этими словами он отрывает кусок сырого теста и начинает жевать его для демонстрации.
Потому что углеводы помогают от большинства проблем, поясняет он, а Мелисса усердно кивает в знак согласия.
«Так я и знала! думаю я. Углеводы = отупение. Придется вдвое дольше очищаться, когда вернусь к цивилизации».
Но на время я соглашаюсь.
Сидя вокруг костра на чурбанах, мы медленно вращаем палочки, пока тесто не покрывается идеально золотистой корочкой (Марго) или не превращается в плотный комок, почерневший снаружи и вязкий, возможно сырой, внутри (остальные). Но это неважно. Потому что мы помираем от голода, потому что приготовили еду сами и потому что это почти самое вкусное, что я ела в своей жизни. Благодаря горячим кускам божественной выпечки из моего рта в прохладный вечерний воздух вылетают облачка пара, и теперь, когда с наступлением сырой и темной ночи мы сгрудились вокруг огня, у меня создается впечатление, что все не так уж и плохо. Потом Магнус снова заводит речь о том, что нам предстоит, о тренировках и о превращении в берсерка. И настроение у меня меняется.
Магнус показывает, как нужно намотать на палочки полоски из теста, чтобы получился snobrød, как он это называет, или традиционная закуска «накрученный хлеб».
У нас есть поговорка, говорит он. Когда нужно кого-то успокоить, мы говорим, что он должен «spis lige brød til», то есть «поесть хлеба».
С этими словами он отрывает кусок сырого теста и начинает жевать его для демонстрации.
Потому что углеводы помогают от большинства проблем, поясняет он, а Мелисса усердно кивает в знак согласия.
«Так я и знала! думаю я. Углеводы = отупение. Придется вдвое дольше очищаться, когда вернусь к цивилизации».
Но на время я соглашаюсь.
Сидя вокруг костра на чурбанах, мы медленно вращаем палочки, пока тесто не покрывается идеально золотистой корочкой (Марго) или не превращается в плотный комок, почерневший снаружи и вязкий, возможно сырой, внутри (остальные). Но это неважно. Потому что мы помираем от голода, потому что приготовили еду сами и потому что это почти самое вкусное, что я ела в своей жизни. Благодаря горячим кускам божественной выпечки из моего рта в прохладный вечерний воздух вылетают облачка пара, и теперь, когда с наступлением сырой и темной ночи мы сгрудились вокруг огня, у меня создается впечатление, что все не так уж и плохо. Потом Магнус снова заводит речь о том, что нам предстоит, о тренировках и о превращении в берсерка. И настроение у меня меняется.
Берсерками называли свирепых воинов-викингов, которые облачались в волчьи шкуры и выли в бою, словно дикие животные, объясняет он как бы между прочим, будто говорит, в каком виде ему больше нравится селедка (в маринованном, я полагаю).
Хорошо, кивает Мелисса, пытаясь усвоить услышанное. А мы здесь при чем?
Все мы задерживаем дыхание во время кажущейся бесконечной паузы, пока Магнус обдумывает ответ.
Ну начинает он, растягивая слово вовсе не внушающим доверие образом.
«Ну»?
Магнус объясняет, что не хочет вдаваться в детали «превращения в берсерка», чтобы не смущать и не пугать заранее людей.
Тут у меня в голове запевает тревожный хор Вальгаллы, а Мелисса предусмотрительно заявляет, что «Элис уже испугалась того, что сказала Инге»!
Спасибо, Мелисса
Магнус, похоже, немного расстроен тем, что его драматическое нагнетание испортили, и соглашается поделиться с нами некоторой дополнительной информацией. Оказывается, его версия превращения в берсерка подразумевает «многочасовые забеги», «единство с Яростью», «обнажение», «плавание в море» и «свободные танцы». Каждого отдельного пункта было бы достаточно, чтобы породить глубокий страх в душе типично трезвомыслящей англичанки; вместе же они производят нечто вроде эффекта паралича.
Когда Магнус уходит домой вероятно, чтобы выслушать упреки от жены по поводу ребенка и игнорирования семьи, мы остаемся наедине со своими мыслями. Что, согласно моему опыту, никогда добром не заканчивается. Размышления в основном вращаются вокруг подробностей того, что нас ожидает в седьмой день подготовки.
Я слышала, что берсерки исполняли шаманские ритуалы, говорит Триша, утверждая, что встречалась с человеком, который занимался шаманством в вигваме в Аризоне. Во время них принимают наркотики, испытывают галлюцинации и все такое, поясняет она, оставляя недосказанным расплывчатое «и все такое».
А это разве не похоже на экстремальный триатлон? спрашивает Марго. А заканчивается все обнаженной дискотекой.
Не уверена, что звучит хуже, это предположение или галлюцинации.
Интересно, а медведи будут? встревает Мелисса, заставляя меня побледнеть. Не придется ли сражаться с медведем? Или хоть с каким-нибудь диким животным? Может, с одной из этих облезлых енотовидных собак?
Вот теперь меня действительно охватывает ужас.
Медведь? Гребаный, его мать, медведь? Или в лучшем случае зараженная лишаем енотовидная собака, которая может попытаться испражниться мне в лицо, чтобы уж прикончить наверняка? Мне уже пришлось столкнуться с овцой. Разве этого не достаточно? Наверняка бои с животными запрещены, даже в Скандинавии. Разве не существует каких-то правил и постановлений министерства здравоохранения по поводу таких вещей? Потом я вспоминаю слова Магнуса: «Викинги не беспокоятся по поводу здоровья и безопасности».
Когда мы возвращаемся в свое «логово» и готовимся к очередной промозглой ночи, в голове у меня все еще роятся мысли.
Когда мы возвращаемся в свое «логово» и готовимся к очередной промозглой ночи, в голове у меня все еще роятся мысли.
Вдруг будет как в «Повелителе мух»? И если да, то кто я из персонажей? Наверное, стоит заранее задуматься. Я же Ральф? Я была бы Ральфом, верно? Уверена, современный Ральф держал бы в багажнике четыре «вечные» хозяйственные сумки. Но что, если я скрытый Хрюша? Или одна из настоящих свиней? И что, если корабль никогда не придет? Если я никогда не увижу детей? Если Грег узнает, куда я пропала, только из «Новостей-24»?
Я лежу не двигаясь, агонизируя от этих вопросов и стараясь согреться, но понимаю, что не могу унять дрожь мышцы мои не способны расслабиться. Я чувствую, как напряжение скапливается за глазами.
«Кто-нибудь еще хочет поплакать? Кто-нибудь?» хочется мне спросить. Но я такого никогда не скажу. Или не смогу.
А потом откуда-то из полутьмы возникает чья-то рука и утешающее гладит меня.
Все будет хорошо, шепчет Мелисса.
Я проглатываю комок в горле, и по щеке у меня стекает слеза, попадая в ухо.
Спасибо, наконец удается мне выдавить из себя.
Напоследок она сжимает мне руку в типичном для себя жесте и отпускает, а я погружаюсь в сон про свиней, которые разносят хлеб на выструганных из веток удочках, гоняясь за мной по всему лесу.
Глава 5
При нашем приближении во все стороны разбегаются кудахтающие куры, и мне кажется, что уголком глаза я замечаю мышь. Магнус распахивает двери ветхого сарая и торжественно заявляет:
Добро пожаловать в мастерскую!
Собравшись в очередное серо-фланелевое утро в лагере, мы брели, казалось, целую вечность и вышли наконец к кучке хижин у берега, чтобы приступить к очередной стадии нашей викингской подготовки. Хижины эти весьма примитивны, потрепаны всеми ветрами и испускают клубы канцерогенного дыма, так что я не лелею никаких особо оптимистичных ожиданий от предстоящего дня.
Во времена викингов они тоже так выглядели? спрашивает Марго, как всегда, безжалостно оптимистичная.
Конечно, пожимает плечами Магнус. Только мух было больше. Мы бросали кости и объедки за околицей, как викинги, но это стало известно санэпидемстанции, и пришлось отказаться от этого.
Воспоминание его заметно удручает, хотя, на мой взгляд, сцена выглядит как-то уж слишком по-деревенски. Того и гляди из-за угла выйдет кто-нибудь с лютней в руках.
Сегодня меня позабавило, что наш предводитель заплел бороду в две косички, похожие на две косички Пеппи Длинныйчулок, болтающиеся у него на подбородке.
«Может, он так компенсирует то, что скрывается у него в шароварах? предполагаю я, рассматривая причудливое бородатое создание перед собой. Наверное, да».
Он зажигает лампу, которая с трудом рассеивает полумрак, и я почти догадываюсь о том, что перед нами примитивная деревянная рама с прикрепленными к ней нитками. Кроме нее, в этом помещении находятся каменная печь, корзины с тканями и то, что я назвала бы мусором, но Мелисса, возможно, описала бы как «полезную всякую всячину». И все в той же цветовой палитре, которую мы уже привыкли ожидать в здешних местах.
Не стесняйтесь! широко разводит руками Магнус.
Мы стоим неподвижно, кроме Марго, которая подходит к так называемому «ткацкому станку». Потрогав его разок, она усаживается на маленькую деревянную табуретку и разминает плечи с руками, словно пианист перед выступлением. Затем кладет руки на инструмент и начинает яростно нажимать ногами педали. Правой рукой она перекидывает катушку с нитью через паутину веревок и обратно; устройство стучит, камни-грузики с дырками болтаются и позвякивают друг о друга.
Что, начинает Мелисса, но заканчивает за ней Триша: она делает?
Ах! Ночной Волк прирожденный ткач, как я погляжу! Магнус выглядит довольным. Интересно, отличит ли кто-то из вас основу от утка.
Зашибись! Кто вообще может одновременно обладать идеальными предплечьями, демонстрировать навыки диснеевской белочки по сбору орехов и хвастаться своим ткацким мастерством? Как это возможно? Разве у двадцатилетних-плюс есть время на что-то, кроме селфи? Или обучения программированию? Они еще и ТКАЧЕСТВОМ занимаются? Что НЕ ТАК с ней? Нет, надо определенно выяснить, в чем тут дело.
Марго поднимает голову, но не прерывает свою работу.
А, это? Я освоила станок во время подготовки к конкурсу герцога Эдинбургского. Получила золотой приз, кстати, добавляет она как бы между прочим. Для серебряного я ухаживала за альпакой и собиралась заняться балетом или аэродинамикой для золотого, но переключилась на ткачество и прядение.
Марго поднимает голову, но не прерывает свою работу.
А, это? Я освоила станок во время подготовки к конкурсу герцога Эдинбургского. Получила золотой приз, кстати, добавляет она как бы между прочим. Для серебряного я ухаживала за альпакой и собиралась заняться балетом или аэродинамикой для золотого, но переключилась на ткачество и прядение.
Она еще и прядет? Кто прядет в наши дни?
Ты сказала, герцога Эдинбургского? Это супруга королевы? пробуждаются монархические интересы Мелиссы. А ты его, это лично знаешь? она широко открывает глаза.