Я уже чувствую себя виноватой, что не проверила сообщения после вчерашней дискуссии. Но серьезно? В субботу? Уверена, это Стив, зам по хозяйству. Отдохни, Стив! Займись чем-нибудь более интересным
Третий вызов приходит с неизвестного номера.
Я боюсь, что это он. Не Стив, а он. Мистер Зубы.
Я ведь не дала ему свой номер, правда? Мне что, шестнадцать лет? Хотя когда мне было шестнадцать, мобильные только-только изобрели, поэтому на звонок ответили бы Мелисса или отец. Я морщусь при воспоминании как о прошлой ночи, так и о том периоде социальной неловкости, когда я «должна была» увлекаться мальчиками. Неудивительно, что я хранила поразительное целомудрие до тех пор, пока не уехала из дома.
Спустя несколько секунд звонящий сдается, а я разрешаю себе выдохнуть.
Это же был Стив, правда? Звонил с телефона своей жены. Или с «запасного телефона», о котором никому из нас знать необязательно, потому что он Совсем Не Пользуется Tinder. Однако Беверли из регистратуры по меньшей мере дважды на прошлой неделе заставала его за «свайпанием».
Но тут снова высвечивается тот же номер. Я нажимаю «Отклонить звонок» в холодной панике мое безрассудство не только испортило мне прошлый вечер, но и до сих пор преследует меня. А вдруг оно будет преследовать меня и дома.
Спустя несколько секунд звонящий сдается, а я разрешаю себе выдохнуть.
Это же был Стив, правда? Звонил с телефона своей жены. Или с «запасного телефона», о котором никому из нас знать необязательно, потому что он Совсем Не Пользуется Tinder. Однако Беверли из регистратуры по меньшей мере дважды на прошлой неделе заставала его за «свайпанием».
Но тут снова высвечивается тот же номер. Я нажимаю «Отклонить звонок» в холодной панике мое безрассудство не только испортило мне прошлый вечер, но и до сих пор преследует меня. А вдруг оно будет преследовать меня и дома.
«Лишь бы он ничего не печатал, лишь бы он ничего не печатал», умоляю я кого-то, в кого перестала верить ну, где-то с середины 1990-х.
Я проверяю сообщения на телефоне и еще больше впадаю в панику, замечая знакомые точки, говорящие о том, что кто-то набирает текстовое сообщение.
Он что-то печатает
«Все нормально?»
Больше ничего. Я вглядываюсь в горизонт, чтобы подавить всплывшую тошноту, а затем снова перевожу взгляд на телефон и изучаю загадочный номер.
«Кто это?» набираю я ответ.
Ничего.
Затем снова появляются пляшущие, угрожающе пульсирующие точки. Мне снова приходится вглядываться в горизонт, чтобы не дать желчи вырваться наружу, прежде чем проверить сообщения.
«До сих пор печатает? Это не к добру», думаю я. Но тут он останавливается.
И больше не появляется. И я успокаиваюсь. Насколько может успокоиться мать двоих детей, только что совершившая нечто ужасно глупое и теперь жалеющая об этом.
На следующем светофоре Мелисса, видя что я наконец-то отложила телефон, пребольно тычет мне кулаком в плечо в знак поддержки и предлагает угоститься кексом с глазурью из бардачка. Для нее это проявление любви.
Нет, спасибо.
Там есть еще яйцо по-шотландски.
Спасибо, я не хочу.
Тебе же хуже, бормочет она. Кстати, у тебя на шее осталось немного рвоты.
Замечательно
А у тебя на щеке немного фарша из пирога, отвечаю я.
Но это сомнительная победа. Мелиссу, похоже, вовсе не заботит какое-то мясо на лице. Может, она даже думает, что так выглядит еще более безбашенной чудилой в своем пикапе. А я стоматолог. С блевотиной на Я провожу рукой по ключице, стараясь избавиться от неприятных ощущений.
Что-то не так?
Ничего, выдавливаю я из себя. Просто немного грудь сжало.
Не на тот крючок лифчик застегнула? Могу поправить.
Нет, лифчик в порядке.
Мне не хочется рассказывать ей о четырех сердечных приступах за последние два года. Очевидно, что это ненормально для женщины, которой еще нет сорока. Так сказал консультант мужчина лет пятидесяти с лишним. Посмотрела бы я на него, как он старается обуть и вовремя вывести из дома двух детей после пятичасового сна, а затем вкалывает шестнадцать часов на смене, прежде чем рухнуть в постель рядом с человеком, которого гораздо больше возбуждает Стоунхендж. Посмотрим, чье сердце тогда будет напрягаться сильнее
Я снова чихаю и прихожу к мысли, что мои внутренности действительно готовы взорваться. Опять. Либо это очередной приступ паники, когда мне кажется, что я одновременно тону и падаю с высоты.
Только этого мне сейчас не хватало
В моем графике нет места в этой таблице с разноцветными ячейками, описывающими все, что должно случиться в скором будущем, после пункта «разрушить самооценку, напившись, а потом сдаться на милость младшей сестры». Там много что запланировано. Плавание для детей. О чем, вероятно, Грег забыл Потом фортепьяно. И, возможно, совместные игры с другими детьми. Не помню, сегодня или завтра зараза Я гляжу на телефон, на котором вновь высвечивается незнакомый номер, и нажимаю «Отклонить звонок». Снова. Но потом на экране высвечивается звонок с надписью «Хирургия».
«Наверное, это просто недоумок Стив, уверяю я себя. И те звонки, вероятно, тоже были от него».
Я по-прежнему не отвечаю. Затем звонит Эсме, большой босс.
«А вот на этот нужно ответить, говорю я себе. Это же твоя начальница, твоя начальница, твоя начальница» И все же
Меня не могут уволить. Я единственная знаю, как пользоваться новой шлифовальной машиной. И где мы храним запасные рентгеновские пластинки. И кофе То есть, по идее, они не могут меня уволить. Правда?
Я снова нажимаю «Отклонить звонок». И снова. И снова. Пока не стучу по кнопкам так отчаянно, будто играю в «Ударь крота». Просто. Не. Могу. Сегодня. Говорить.
«А вот на этот нужно ответить, говорю я себе. Это же твоя начальница, твоя начальница, твоя начальница» И все же
Меня не могут уволить. Я единственная знаю, как пользоваться новой шлифовальной машиной. И где мы храним запасные рентгеновские пластинки. И кофе То есть, по идее, они не могут меня уволить. Правда?
Я снова нажимаю «Отклонить звонок». И снова. И снова. Пока не стучу по кнопкам так отчаянно, будто играю в «Ударь крота». Просто. Не. Могу. Сегодня. Говорить.
Не можешь отложить телефон минут на пять? жалуется Мелисса. Чтобы мы поговорили как нормальные люди. Как раньше.
Мелисса, если не врет, хочет, чтобы все было «как раньше». Я подозреваю, что она невысокого мнения даже об электричестве. Она постоянно пытается вовлечь меня в разговоры о чем-то, что происходило в нашем детстве. Как и сейчас
Помнишь, как мы нашли лягушек в саду перед домом и сделали для них прудики из ведерок? начинает она. Или как играли в прятки на велосипедах в лесу
Я пожимаю плечами. Ненавижу лес. Слишком много спор. И теней. И насекомых.
и ты потерялась, и разнервничалась, потому что я вовремя не «нашла» тебя, и поэтому стала ухать как сова и подавать разные сигналы?
Я продолжаю равнодушно смотреть вперед. Я этого не помню, но, наверное, вся затея была ужасной
Да ты помнишь! Это было тем же летом, когда соседский мальчишка предложил показать нам свой пенис, а мы отказались, потому что по телевизору начинался сериал «Аренда привидений».
Нет. Ничего не помню. Похоже, что я как следует постаралась стереть дочиста фрагменты нашего коллективного прошлого. Из периода между совсем уж детскими шутками и тем временем, когда была вынуждена повзрослеть раньше срока, я не могу вспомнить ничего, даже если бы очень захотела. А я не хочу по большей части. Не уверена, что детство было таким уж подходящим для меня состоянием. К тому же какой смысл цепляться за то, чего все равно не вернешь? Я предпочитаю смотреть в будущее. Как сейчас
Мое сердце бешено колотится, и я хватаюсь за руль.
Берегись!
Что?
Смотри, куда едешь!
Машина виляет в сторону, огибает бетонный столбик и наезжает на бордюр, стукнув по нему колесным колпаком, прежде чем я выравниваю ее.
Ладно, остынь. Все в порядке. В порядке!
Просто бормочу я, как мимо ветрового стекла с резким криком пролетает голубь.
После этого мы едем молча. Ну только если не считать «развлекающих» нас Селин, Али Кэмпбелла и Ронана Китинга. Так лучше для всех.
Мы с Мелиссой разные, насколько это возможно. Я заполнила всю свою жизнь людьми, которым очень нужна, причем постоянно, а она постаралась сделать так, чтобы от нее совсем никто не зависел (из людей), всегда поступает так, как ей взбредет в голову. Ведет себя подобно персонажам из книг Энид Блайтон или какому-то егерю из Д. Г. Лоуренса (представьте Шона Бина, только с большими грудями). То есть придерживается простого некоторые сказали бы упрощенного образа жизни. Когда я гостила у нее в последний раз, мне пришлось восемь минут ждать, пока вскипит чайник на крючке над камином, и даже после этого она настаивала на заваривании листового чая. Никаких пакетиков! Я спросила у нее пароль к Wi-Fi, потому что сотовый сигнал был слабым, а она сказала, что «не верит в Wi-Fi». Однажды она читала про какого-то мужчину из Лестера, у которого была на Wi-Fi аллергия и который носил костюм из фольги, чтобы «отражать волны». На позапрошлое Рождество я подарила ей микроволновку, но она использовала ее только для хранения («Я не хочу радиоактивную картошку в мундире, уж спасибо!»). Она чурается всего «нового», любит все «старое» («И рахит тоже? А виселицы?» спросила я однажды в досаде) и иногда решает «пропасть из поля зрения толстосумов и заправил». Выражается это в том, что она закрывает свою учетную запись в строительной сберегательной кассе, чтобы «Большая шишка» не смог проследить за ней. И все это под предлогом борьбы за «свободу».
Но понятие свободы мне казалось слишком преувеличенным. Я предпочитаю порядок. И находиться в помещении. «И чистые, продезинфицированные поверхности», мысленно добавляю я, нащупывая под ногами нечто подозрительное, похожее, как я надеюсь, на банановую кожуру (а не на что-то более зловещее).
По сути, единственное, что у нас с сестрой общее это некоторые гены. «Не такие уж многочисленные», думаю я, поглядывая на свою спутницу.
Честно признаюсь я бы не выбрала Мелиссу своей сестрой даже после ядерной катастрофы. Как и она меня, если уж на то пошло. Но поскольку никакой «подмены в роддоме» или «тайного удочерения», по всей видимости, не было (она постаралась выяснить это в возрасте двенадцати лет), мы с Мелиссой вынуждены держаться вместе. Обычно это не порождает особых проблем. Обычно я живу своей жизнью, устраиваю свои дела и дела «подопечных», и просто добавляю Мелиссу в список тех, «с кем нужно встретиться дважды в год или кому раза четыре в год позвонить». Все аккуратно, упорядоченно, запланировано. Как я и люблю. Но я еще не догадываюсь, что вскоре все изменится.