Таким Вождя соратники видели впервые. Он на глазах постарел. Рябое лицо осунулось, кожа приобрела землистый оттенок, губы кривила болезненная гримаса. В эти, одни из самых трагических минут в своей жизни, Сталину нечего было сказать товарищам по партии.
В кабинете воцарилась невыносимо тягостная тишина. Прошла бесконечно долгая минута, и все заговорили одновременно. Одни проклинали Гитлера, другие обвиняли его в вероломстве и грозили самыми страшными карами. Сталин молчал и ушел в себя. Наконец эмоции утихли. Лицо-маска вождя ожило, пошло трещинами и чужим голосом, в котором отчетливо звучал акцент, произнес:
Не провокация ли это немецких генералов?
Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая это провокация? ответил Тимошенко.
Если нужно организовать провокацию, то немецкие генералы бомбят и свои города, сказал Сталин и, подумав немного, продолжал: Гитлер наверняка не знает об этом. Надо срочно позвонить в германское посольство.
Если нужно организовать провокацию, то немецкие генералы бомбят и свои города, сказал Сталин и, подумав немного, продолжал: Гитлер наверняка не знает об этом. Надо срочно позвонить в германское посольство.
Так отложился в памяти Г. Жукова тот короткий разговор.
Звонить в немецкое посольство не пришлось. Шуленбург сам прибыл в Кремль. Молотов принял его в своем кабинете. Германский посол объявил, что ему поручено передать Советскому правительству ноту следующего содержания:
«Ввиду нетерпимой далее угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной Армии, Германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры»
Ноту подписал министр иностранных дел Германии Риббентроп.
Молотов вернулся в кабинет Сталина и сообщил присутствующим:
«Германское правительство объявило нам войну».
Иллюзии Вождя, что Провидение отпустило ему полгода на подготовку к решающей схватке с фашизмом, окончательно развеялись. Жестокая реальность заставила участников совещания собрать волю в кулак и заняться решением конкретных вопросов. Выслушав предложения Тимошенко, Жукова и Мехлиса, Сталин распорядился подготовить и направить в войска новую директиву. Она предоставляла командирам право вести ответный огонь, но не переходить советско-германскую границу. В Вожде еще теплилась наивная надежда на то, что Гитлеру удастся обуздать своих зарвавшихся генералов.
В те роковые для страны минуты Сталин все еще заблуждался как политик, но и военные руководители наркомата обороны также оказались не на высоте. Тимошенко и Жуков, подготовив директиву 2, в 7:15 отправили ее в войска. Они требовали от командующих западными военными округами, Черноморским и Балтийским флотами совершить то, что совершить было уже не в их силах.
«Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск».
В то время как Тимошенко и Жуков командовали несуществующими авиадивизиями и корпусами; при первом налете люфтваффе уничтожили на земле свыше тысячи самолетов и значительную часть бронетехники, стоявшую без маскировки под открытым небом, политики: Сталин, Молотов и присоединившиеся к ним Микоян, Каганович, Вышинский, Ворошилов, Кузнецов и глава Коминтерна Димитров занялись организационными вопросами. Гнев и шок, вызванные вероломством германских правителей, прошли. Одним из первых их решений стало создание Ставки Главного командования во главе с Тимошенко. В ее состав вошли: Жуков, Ворошилов, Кузнецов, Буденный, Молотов и сам Сталин. По предложению Сталина Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о проведении мобилизации в стране. Западные округа были преобразованы во фронт.
Оставался еще один важный вопрос гражданам страны требовалось объяснить, что происходит на западной границе и кто виноват в том, что агрессия фашистской Германии стала для руководства СССР полной неожиданностью. Молотов предложил Сталину выступить с обращением и снова не получил ответа. В эти мгновения величайшей личной трагедии и трагедии страны у Вождя не нашлось нужных слов. Предложение Молотова поддержали остальные. Сталин отказался и глухо обронил:
« Пусть Молотов выступит. Мы все возражали против этого: народ не поймет, почему в такой ответственный исторический момент услышат обращение к народу не Сталина Первого секретаря ЦК партии, Председателя правительства, а его заместителя
Однако наши уговоры ни к чему не привели. Сталин говорил, что не может выступить сейчас, это сделает в другой раз» вспоминал Микоян.
В то время как в Кремле разбирались с тем, что происходит на западной границе и лихорадочно пытались организовать отпор агрессору, в Берлине подводили первые итоги блицкрига. Его результаты превзошли все ожидания. На северо-западном направлении германские войска продвинулись на 1525 километров вглубь советской территории. На юго-западе, на отдельных участках они вклинились в боевые порядки Красной армии до 40 километров. Наибольший успех был достигнут на минском направлении, танковые и моторизованные части генерала Гота оторвались от границы на 5060 километров и развивали наступление на столицу Белоруссии.
Оборона советских войск была сокрушена, сплошная линия фронта отсутствовала, в плен попали десятки тысяч солдат и офицеров Красной армии. Трофеи пока не подсчитали, они представлялись огромными.
В рейхсканцелярии царила эйфория. Гитлер не стал ждать окончательных итогов первого дня войны и выступил по радио.
« После тяжелых размышлений, когда, я был вынужден молчать в течение долгих месяцев, наконец, наступил момент, когда я могу говорить с полной откровенностью. Москва предательски нарушила условия, которые составляли предмет нашего договора о дружбе
Ночью 18 июня русские патрули снова проникли на германскую территорию и были оттеснены лишь после продолжительной перестрелки.
Теперь наступил час, когда нам необходимо выступить против иудейско-англосаксонских поджигателей войны и их помощников, а также евреев из московского большевистского центра.
Принимая на себя тяжелые обстоятельства, я служу делу мира в этом районе, обеспечивая безопасность Европы и защиту всех стран Европейского континента. Сегодня я решил передать судьбу государства и нашего народа в руки наших солдат. Да поможет нам Бог в этой важнейшей борьбе!»
Ответное слово советских руководителей прозвучало в 12:15 22 июня с Центрального телеграфа. С обращением выступил Молотов:
«В 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну
Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключён договор о ненападении
Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы Советской авиации с честью выполнят долг перед родиной, перед советским народом, и нанесут сокрушительный удар агрессору
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»
До победы советского народа над фашистской Германией оставалось бесконечно долгих и полных невосполнимых потерь 1418 дней и ночей. В июне 1941 года на Западе и для многих в СССР это казалось полной утопией. Полностью мобилизованная и вооруженная до зубов гитлеровская армада в считанные часы смяла оборону дезорганизованных бригад, дивизий и целых корпусов Красной армии. Удар фашистских войск оказался настолько силен, а наступление столь стремительно, что уже на шестые сутки после начала войны танки вермахта грохотали гусеницами по центральной площади столицы советской Белоруссии Минску.
Бей своих, чтобы чужие боялись
Надо прямо признать: на тот период вермахт, его офицеры и солдаты в организационном, тактическом и профессиональном плане оказались на голову выше Красной армии, ее командиров и бойцов. Не вызывает сомнения тот факт, что Советский Союз столкнулся с самым сильным, самым организованным и самым отмобилизованным противником на то время. В распоряжении Германии находились ресурсы почти всей Европы. Свою роль сыграли внезапность нападения и эффективные действия спецподразделений абвера и диверсионных групп националистов, сумевших дезорганизовать систему боевого управления Красной армии. Кроме того, за плечами офицеров и солдат вермахта был почти трехлетний опыт успешной войны. И что еще немаловажно для военного человека, ими владел дух победителя.
Чего, к сожалению, нельзя было сказать о личном составе Красной армии. У нее имелся опыт, но весьма горький. Война с Финляндией длилась всего три с половиной месяца. Но она обернулась для Красной армии колоссальными потерями: 136 476 погибших и без вести пропавших, 325 000 раненых и обмороженных, 5576 попавших в плен. Финская сторона потеряла всего 48 243 человека убитыми, 45 000 ранеными и 806 пленными.
17 апреля 1940 года на заседании Военного Совета НКО если и говорили о просчетах в войне с Финляндией, то сквозь зубы. Сталин ограничился заявлением:
«Культ традиций и опыт гражданской войны помешали перестроиться на новый лад и перейти на рельсы современной войны»[64].
Будущие маршалы Великой Победы К. Рокоссовский, С. Бирюзов, К. Мерецков, осмелившиеся говорить о необходимости создания механизированных корпусов, качественном улучшении средств боевого управления и обучения комсостава самостоятельным действиям при ведении боя, были обвинены «в проведении вредительской деятельности против Красной армии, подрыве ее боеготовности и сотрудничестве с немецко-фашистской кликой» и арестованы.
Для тех, кто служил и служит не требуется объяснять, насколько важна фигура командира. Его профессиональная подготовка, практический опыт и волевые качества определяют успех боя, успех военной операции. К началу войны Красная армия и флот в этом плане находились в катастрофическом положении, репрессии обескровили их.
«В 19371938 годах были осуждены Военной коллегией Верховного Суда СССР 408 человек из числа руководителей и начальствующего состава РККА и ВМФ. К высшей мере приговорены 403 человека, 5 к разным срокам наказания. Всего за этот период в РККА, ВМФ и НКВД было арестовано 28 тыс. 62 военнослужащего»[65].