Меткие комментарии относительно дезинформации немецкой пропаганды и случаи преступлений РОНА были приведены на допросе бывшим офицером РОНА, Александром Перхуровым: «Однако, совершив позорный факт расправы с населением Варшавы, ставший достоянием всей мировой общественности, немцы, очевидно, захотели умыть руки и свалить вину за проявленную жестокость к мирному гражданскому населению на добровольческие части, в том числе на сводный полк бригады Каминского. Очевидно, под давлением немецкого командования Фролов разбирался в офицерском кругу. Я по делам зашел в комнату, где собрались офицеры во главе с подполковником Белай, заместителем Каминского (сам Каминский был в то время уже убит) и слышал, как выступавшие офицеры осуждали зверские, садистские действия Фролова по отношению к мирному гражданскому населению Варшавы. Фролов пытался голословно оправдываться. Дело Фролова подполковником [ваффен-оберштурмбаннфюрерoм] Белай было замято и после Варшавской операции он вновь занимал должность командира 1-го полка бригады Каминского вплоть до момента включения бригады в состав частей РОА и прекращения ее существования как самостоятельной штурмовой бригады РОНА, т. е. до октября 1944 года»[340].
Меткие комментарии относительно дезинформации немецкой пропаганды и случаи преступлений РОНА были приведены на допросе бывшим офицером РОНА, Александром Перхуровым: «Однако, совершив позорный факт расправы с населением Варшавы, ставший достоянием всей мировой общественности, немцы, очевидно, захотели умыть руки и свалить вину за проявленную жестокость к мирному гражданскому населению на добровольческие части, в том числе на сводный полк бригады Каминского. Очевидно, под давлением немецкого командования Фролов разбирался в офицерском кругу. Я по делам зашел в комнату, где собрались офицеры во главе с подполковником Белай, заместителем Каминского (сам Каминский был в то время уже убит) и слышал, как выступавшие офицеры осуждали зверские, садистские действия Фролова по отношению к мирному гражданскому населению Варшавы. Фролов пытался голословно оправдываться. Дело Фролова подполковником [ваффен-оберштурмбаннфюрерoм] Белай было замято и после Варшавской операции он вновь занимал должность командира 1-го полка бригады Каминского вплоть до момента включения бригады в состав частей РОА и прекращения ее существования как самостоятельной штурмовой бригады РОНА, т. е. до октября 1944 года»[340].
После вывода из района Варшавы полка РОНА, через пять дней, 10 сентября, часть Фролова отправилась из Блони в город Шаммерау (польск. Самбровицы), в 10 км от Ратибоpa (польск. Рацибуж). Оттуда немецкая комиссия направила полк на вюртембергский полигон в Мюнзингене, где под командованием бригадефюрера СС и генерал-майора войск СС и полиции Кристофа Дима формировалась 29-я ваффер-гренадерская дивизия СС (русская 1). Вследствие нападения группы «Кампинос» польских партизан на русский полк CC немцы (с участием казаков и украинцев) провели две типичные в рамках «борьбы с бандами» операции, известные как «Звездопад I» и «Звездопад II» («Sternschuppe I» и «Sternschuppe II»)[341].
Оцепление, отделявшее партизан Кампиноской пущи от восставших Жолибожа, с 19 августа 1944 г. осуществлял 580-й кавалерийский дивизион восточных войск, разгрузившийся на железнодорожной станции Варшава-Влохи. Командовал дивизионом капитан Эрнст Каламорц, 1 сентября 1944 г. награжденный Немецким крестом в Золоте за боевые действия в Варшаве. Об одном из кавалерийских подразделений на немецкой стороне вспоминал житель улицы Сенаторской: «Возле поворота в город нашу группу окружил отряд донских казаков, который отвел нас в транзитный лагерь в Прушкове». Совсем другие воспоминания сохранились у варшавянина с улицы Инфлацкой, который запомнил, что «пришли казаки (у них были круглые шапки из овчины) и опять начали хватать женщин из группы, а затем насиловать». После подавления восстания 580-й кавалерийский дивизион 16 октября был направлен маршем в Вышогруд, а его транспортные средства были отправлены по железной дороге в Шрёттерсбург (польск. Плоцк). Для замещения казачьего дивизиона в середине октября железнодорожным транспортом из группы армий «Север» прибыл 675-й русский охранный батальон, насчитывавший 250 человек, который был подчинен тыловому району 9-й полевой армии 532-й тыловой район. А еще раньше, 7 сентября 1944 г., для усиления немецких войск по охране тыла 9-й армии через Модлин в Лешноволю прибыл 308-й русский батальон. Батальон держал оцепление, которое препятствовало сообщениям с повстанческой Варшавой[342].
Варшавяне нередко отождествляли солдат РОНА и казаков с «власовцами» или украинцами. Первые часто носили на левом рукаве униформы шеврон с прямым равноконечным крестом и аббревиатурой РОНА, написанной кириллицей, а вторые с голубым крестом святого Андрея на белом фоне и аббревиатурой «РОА», также на кириллице. Однако «РОА» была пропагандистским термином, поскольку фактически немцы создавали эти батальоны для вермахта. Первые части Вооруженных сил Комитета освобождения народов России (ВС КОНР), связанные с Третьим рейхом, стали формироваться лишь в начале ноября 1944 г. В последующем они были включены в состав вооруженных сил Германии в качестве 600-й пехотной дивизии (1-я пехотная дивизия ВС КОНР) генерал-майора Сергея Буняченко, 650-й пехотной дивизии (2-й пехотной дивизии ВС КОНР) генерал-майора Григория Зверева, 1-й противотанковой бригады «Россия» майорa Вторoгo. Проходила обучение, но не была до конца сформирована 700-я пехотная дивизия (3-я пехотная дивизия ВС КОНР) генерал-майора Михаила Шаповалова. Следует также сказать о не связанной с ВС КОНР 599-й русской гренадерской бригаде под командованием генерал-майора фон Хеннинга, подчиненной командующему вермахта в Дании. Все эти соединения стали появляться со второй половины осени 1944 г., следовательно, они не могли принимать участия в подавлении восстания в столице Польши.
Не только уголовники и штрафники
Еще более зловещую славу снискал себе в польской столице особый полк СС под командованием штандартенфюрера СС Дирлевангера, под началом которого служило некоторое число добровольцев из СССР. В конце июля 1944 г. в полку числилось 865 человек (по другим данным 881)[343]. Оба батальона полка прибыли в Варшаву с промежутком в один день: первый батальон (командир гауптштурмфюрер СС и капитан полиции Герберт Майер) достиг восставшей столицы уже 5 августа. Дирлевангер отправился в Варшаву из Лыцкa (польск. Элк) через Требург (польск. Олецко), Лётцен (польск. Лучаны), Ортельсбург (польск. Щитно), Цихенау (польск. Цеханув) и Вышогруд. Второй батальон (командир штурмбаннфюрер СС Йозеф Штайнгауэр) включал в себя пулеметное и минометное подразделения, противотанковую батарею и подразделения азербайджанцев. Батальон прибыл в Варшаву на следующий день, совершив марш на грузовых машинах через Арыс (польск. Ожиш), Йоханнисбург (польск. Пиш), Остроленку и Модлин.
Солдаты особого полка СС Дирлевангера вели боевые действия в Варшавe к югу от yл. Вольскaя (нем. Litzmannstädter Straße), подчиняясь более крупному оперативному соединению боевой группе Райнефарта. Обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах во время первой проверки позиций в районе Воля отметил, что «есть путаница и замешательство. Каждое подразделение стреляло в другом направлении, никто не знал, в кого стрелять, и вся ситуация выглядела сложной»[344]. Беспорядок, на который обратил внимание генерал СС, происходил в районе варшавской церкви святого Иоанна Лествичника по пути к штаб-квартире Райнефарта, находившейся на пересечении улицы Вольской с улицей Соколовской. Здесь действовали подчиненные Дирлевангера, которые могли вести бои рядом с церковью, расположенной в 300400 метрах к западу от железнодорожной насыпи[345].
Боевые действия особого полка СС Дирлевангера до 15 августа поддерживала 1-я рота из состава 743-го противотанкового дивизиона, располагавшего 14 истребителями танкoв «Хетцер». Наступление двух батальонов особого полка СС шло по улицам Дворской (сегодня улица Марцина Каспшака), Корольковой, Огродовой, Хлодной (нем. Eisgruber Straße), Электоральной, Крохмальной через павильоны Мировского, площадь Мировского, площадь Железных врат, Саксонский Сад, площадь Пилсудкого (нем. Adolf-Hitler Platz), Театральную площадь и до здания суда Лешно (сегодня аллея Солидарности).
Дирлевангер, часто сам находясь (c 8 августа) на передовой, с оружием в руках показывал своим подчиненным пример безжалостности. Разумеется, он не имел ничего против того, чтобы использовать в уличных боях необстрелянных солдат, недавно выпущенных из тюрем нарушителей воинской дисциплины, которые гибли в большом количестве во время наступления из района Воли до Средместья. «С нами находились узники концлагерей, которые еще восемь недель назад были в заключении. Среди них были особенно тяжелые потери Пули пролетели мимо меня. Двери были закрыты, но, по крайней мере, арка над дверями давала мне немного прикрытия. Я осмотрелся вокруг. Другие солдаты отошли от дверей. Часть залегла на улице. Шансов для дальнейшего наступления не было. Нам приходилось входить в дома и уничтожать стрелков. Поскольку входные двери в большинстве случаев были заперты, мы разбивали их прикладами винтовок или же взрывами ручных гранат. Когда мы входили в дома, дальше все шло довольно быстро. Мы не хотели давать повстанцам время на какую-либо ответную реакцию»[346], вспоминал подчиненный Дирлевангера.
Постепенно Дирлевангеру были подчинены (по состоянию на 21 августа 1944 г.): одна легкая батарея 80-го зенитного полка (12 зенитных орудий 20 мм), рота из состава 302-го танкового батальона (штурмовыe орудия Штурмгешютц III и тяжелые носители взрывчатых веществ Бopгвapд Б IV), 218-я штурмовaя танковaя рота особого назначения капитана Кельмана (7 самоходных гаубиц калибром 150 мм), часть 4-й роты I батальона 111-го азербайджанского полка, 1-й взвод 654-го саперного батальона, 1-я команда из состава огнеметного батальона «Кроне» (восемь огнеметов). Действия Дирлевангера после 15 августа также были поддержаны совершенно чудовищным оружием 600-мм самоходной мортирой «Карл» (имевшей название «Циу») из состава 638-й артиллерийской батареи. После 19 августа к ним присоединилась рота штурмовых минометов 1000 (вооруженная двумя экспериментальными самоходными ракетными минометами «Штурмтигeр» на базе танкa «Tигр») и 380-мм железнодорожное орудие «Зигфрид», направленное в тот же день из Пясечно к югу от Варшавы[347].
Постепенно Дирлевангеру были подчинены (по состоянию на 21 августа 1944 г.): одна легкая батарея 80-го зенитного полка (12 зенитных орудий 20 мм), рота из состава 302-го танкового батальона (штурмовыe орудия Штурмгешютц III и тяжелые носители взрывчатых веществ Бopгвapд Б IV), 218-я штурмовaя танковaя рота особого назначения капитана Кельмана (7 самоходных гаубиц калибром 150 мм), часть 4-й роты I батальона 111-го азербайджанского полка, 1-й взвод 654-го саперного батальона, 1-я команда из состава огнеметного батальона «Кроне» (восемь огнеметов). Действия Дирлевангера после 15 августа также были поддержаны совершенно чудовищным оружием 600-мм самоходной мортирой «Карл» (имевшей название «Циу») из состава 638-й артиллерийской батареи. После 19 августа к ним присоединилась рота штурмовых минометов 1000 (вооруженная двумя экспериментальными самоходными ракетными минометами «Штурмтигeр» на базе танкa «Tигр») и 380-мм железнодорожное орудие «Зигфрид», направленное в тот же день из Пясечно к югу от Варшавы[347].