Исследователи, большинство из которых ту или иную часть жизни провели в кибуцах, связывают[124] кризис 1980-х с правым поворотом в государственной политике. Выживание кибуцев во многом зависело от субсидий и протекционизма. Кроме того, если первые кибуцники соглашались на такой тип жизни добровольно, то те, кто в этих условиях родился, нередко испытывали скепсис по простым причинам: естественно, одни работали больше, но получали столько же, сколько работавшие мало. Система оказалась жизнеспособной, но только частично.
И все-таки кибуцы не совсем тот проект, который предлагают новые семейные аболиционисты.
Хотя напрямую никто из них не ссылается на этот израильский опыт, вот принципиальное отличие: Льюис, О'Брайан и другие левые утописты сегодня хотят разорвать саму связь между трудом и выживанием.
«Для многих недееспособных пролетариев, включая младенцев, маленьких детей, людей с инвалидностью, пожилых, единственный источник средств к существованию это личные, семейные отношения зависимости с наемными работниками», в эссе О'Брайан не только моделирует лучшее будущее, но и объясняет, почему пока мы очень далеки от него.
Софи Льюис тоже раз за разом подчеркивает, что «полная суррогатность» возможна в единственном случае если мы в целом пересмотрим статус работы в обществе. Как и большинство радикальных левых теоретиков сегодня, Льюис и О'Брайан принадлежат к движению за постработу. Главные требования: сократить рабочую неделю при сохранении зарплаты и ввести безусловный базовый доход[125], таким образом уничтожив зависимость выживания от труда.
И поскольку в ситуации вынужденного производственного карантина постворк-идеи перестают казаться утопическими за них в той или иной форме выступают теперь даже сторонники свободного экономического рынка[126], а не сильного социального государства, то, может, и замена семьи на всеобщую заботу дело обозримого будущего.
Елена Лактюхина
Мама следит за тобой: как цифровой контроль меняет отношения детей и родителей
Проблема увлеченности детей гаджетами с выходом в интернет превратилась в общее место: о вреде интернета твердят психологи, педагоги, социологи и медики. При этом многие не придают значения еще одному новшеству в детской повседневности техническим устройствам, которые позволяют родителям следить за своими детьми. Однако именно эти устройства могут полностью изменить детско-родительские отношения.
Недавно основным способом контроля был звонок на домашний телефон и позже на мобильный с вопросом «ты где?». Теперь есть устройство, позволяющее узнать ответ на неизменный вопрос, не обращаясь к ребенку напрямую. Детские умные часы, снабженные геолокатором, дадут полную информацию о месте пребывания ребенка без его согласия.
Стандартный набор функций этих часов, помимо GPS-трекера, это телефонный звонок, кнопка SOS (передача координат местонахождения пользователя и голосового сообщения на телефонные номера родителей), прослушка (возможность установить одноканальное аудиосоединение с часами и услышать все, что происходит вокруг пользователя часов без его ведома и согласия). Одни модели снабжены дополнительными функциями фото- и видеосъемки, калькулятором, шагомером и играми, на других отсутствует функция прослушки.
Все началось с радионяни
В первой половине ХХ века в разные годы незнакомыми друг с другом американцами было изобретено устройство, которое позволяет услышать плач ребенка на расстоянии. Некоторые из этих устройств основывались на простом громкоговорителе, большая часть использовала радиосигнал.
Все началось с радионяни
В первой половине ХХ века в разные годы незнакомыми друг с другом американцами было изобретено устройство, которое позволяет услышать плач ребенка на расстоянии. Некоторые из этих устройств основывались на простом громкоговорителе, большая часть использовала радиосигнал.
Самой известной моделью стало устройство Zenith Electronics, поступившее в продажу в 1937 году и названное радионяней. Это изобретение обозначило поворот в развитии детскородительских отношений в сторону использования технических средств в наблюдении за ребенком.
Устройство стало заметным на рынке только через несколько лет с развитием радиотелефонии, а популярность пришла с появлением в нем функции передачи видеоизображения младенца в реальном времени. Но настоящий взрыв произошел в 2010-х, когда устройства наблюдения за ребенком перешли на передачу данных через интернет.
Тогда же произошел всплеск изобретений умных вещей для детей и младенцев: «умные» носочки, комбинезоны, матрасы и столики или просто клипсы на одежду, снабженные датчиками, анализирующими состояние своего пользователя, позу сна (не перевернулся ли на живот), а также собирающими данные о частоте сердцебиения, дыхания, температуре тела (а заодно и окружающей среды).
Некоторые из «умных» вещей, например подгузник, проводят полный медицинский анализ своего содержимого, выдавая развернутую информацию, так что родители, получая массу различных биометрических данных, нуждаются в медицинской энциклопедии для ее интерпретации.
Все эти устройства выполняют две главные функции: собирают физиологические данные и/или отслеживают перемещения пользователя. Соответственно, детские мониторы и трекеры занимают сегмент рынка где-то между медицинскими устройствами и модными гаджетами.
Производятся они и лидерами цифрового рынка, и малоизвестными стартапами, и разработчиками медицинской техники. При этом объем продаж носимой электроники растет. По данным аналитической компании Gartner, в конце 2018 года продажи носимых устройств составили 178,91 млн единиц, а в следующем планировался рост до 225,12 млн[127].
В России за 2018 год объем продаж носимой электроники вырос на 200 %, что составило 2,5 млн устройств, а 19 % от их общего объема занимают устройства, определяющие местонахождение пользователя[128].
Производители заявляют о планах по наращиванию объемов носимой электроники, в том числе детской, продавцы цифровой техники фиксируют рост спроса на эти устройства перед началом учебного года.
Контроль часть «особого ухода» и тюремного заключения
Множество моделей носимой электроники разработаны родителями детей, нуждающихся в особом уходе.
Курт Воркман, студент Университета Бригама Янга (США), опасаясь за жизнь своего будущего ребенка из-за наследственного заболевания сердца, стал разрабатывать детский монитор, который смог бы постоянно передавать ему информацию о состоянии здоровья младенца. Так появился «умный» носок носимый монитор, позволяющий сократить время личного наблюдения за особым ребенком.
Дорон Сомер, генеральный директор AngelSense и отец сына с синдромом Дауна, хотел поддерживать контакт с сыном, пока тот в школе, потому что ребенок с особенностями развития может стать объектом издевательств или дезориентироваться даже в знакомом месте. Разработка Сомером устройства, которое отслеживало перемещения и устанавливало телефонную связь с ребенком, позволила ему меньше беспокоиться и оперативно реагировать на особые потребности сына: «Теперь, посадив сына на школьный автобус, я захожу домой, сажусь за свой кухонный стол с утренним кофе и открываю приложение AngelSense на телефоне. Я точно вижу, где Итамар находится в реальном времени по пути в школу.
С кофе в руке я звоню ему на устройство AngelSense. Оно автоматически подхватывает звонок, Итамару не нужно ничего делать, чтобы ответить. Независимо от того, насколько спешным и напряженным было наше утро, у меня есть несколько благословенно спокойных моментов, чтобы провести их с моим сыном. Я говорю ему, что люблю его. Я моделирую его будущее поведение, подсказываю ему
Я получаю уведомление о том, что Итамар прибыл в школу, и снова звоню ему, чтобы подготовить его к выходу из автобуса и переходу в большой холл, ведущий в специальный учебный класс»[129].
В трекерах и упрощенной телефонной связи нуждаются дети и взрослые, имеющие ментальные расстройства, в силу которых они могут потеряться в городе, забыть дорогу домой, или заболевания, при которых им может понадобиться экстренная помощь, о которой они не могут попросить самостоятельно.
В трекерах и упрощенной телефонной связи нуждаются дети и взрослые, имеющие ментальные расстройства, в силу которых они могут потеряться в городе, забыть дорогу домой, или заболевания, при которых им может понадобиться экстренная помощь, о которой они не могут попросить самостоятельно.
Но и совершенно здоровым детям приходилось носить GPS-трекер, принц Гарри носил трекер на ноге до 17 лет. В пенитенциарных системах многих стран такие браслеты с GPS-трекером давно используются для мониторинга передвижений преступников, осужденных по «легким» статьям, бывших заключенных или находящихся под домашним арестом. С 2010 года эта система введена и в России.
Средства смарт-наблюдения, проникшие в сферу ухода за детьми, воплощают расцвет идеи уязвимости детей. Если на заре развития средств технического контроля по-особому относились исключительно к особым детям, то с распространением следящих гаджетов особым становится каждый ребенок.
Способствует этому и медикализация темы детства: проникновение медицинского дискурса и медицинских понятий в область ухода за ребенком, а также доместикация медицинских приборов.
Детские мониторы фиксации изменения температуры тела, сердечного ритма, дыхания, обслуживающие недоношенных младенцев и малышей с патологиями рождений, адаптировались под совершенно здоровых детей и стали домашними устройствами.
Технологии смарт-контроля перемещений и детские мониторы укрепляют идею необходимости особого отношения к детям прежде всего с помощью постоянного наблюдения за ними.
Постоянный контроль изменяет детскую психику
До появления умных часов родители не знали, каким маршрутом идет их ребенок из школы домой, теперь школьная система СМС-оповещения сообщает, что ребенок покинул детское учреждение, умные часы рисуют маршрут ребенка в смартфоне родителей, и они узнают, что он идет два часа там, где можно пройти 15 минут. Два часа ему нужно, чтобы рассмотреть витрины магазинов, городские афиши, помечтать, поговорить с приятелем.
Отзывы родителей пользователей смарт-часов полны историями о том, что, выявив такие «отклонения от маршрута», они указали ребенку на обнаруженное «преступление», и тот стал приходить на полтора часа раньше.
Осознав все тонкости своего нового положения, дети (часто получающие такие часы по собственному большому желанию) начинают вести себя как «подконтрольные»[130]. Это роднит их с узниками бентамовского паноптикона, в котором заключенный никогда не знает точно, в какой момент времени за ним наблюдают его «надзиратель» скрыт от глаз[131].