Я никогда не боялась погибнуть или сломаться. Храбрость моя расцветает в критические минуты, и страшат меня опасности иного рода, более незаметные и коварные. Но пугают они меня всерьез. Фрэнк однажды сказал не знаю, прав ли он, и Сэму я об этом не стала говорить, что у лучших из агентов есть в характере темная сторона, глубоко скрытая.
3
И вот в воскресенье вечером мы с Сэмом отправились в Дублинский замок, к Фрэнку на военный совет. В Дублинском замке работает отдел убийств. Однажды осенью, длинным промозглым вечером, я освободила там свой рабочий стол: документы разложила опрятными стопками, пометив каждую, содрала с компьютера смешные наклейки, выкинула из ящиков обгрызенные ручки, старые рождественские открытки и завалявшиеся конфеты, погасила свет, закрыла за собой дверь.
Сэм заехал за мной притихший. В то утро он ушел от меня чуть свет в квартире было еще темно, когда он наклонился меня поцеловать на прощанье. Я не расспрашивала его, как продвигается следствие. Нашел бы что-то важное, хоть крохотную зацепку, сам бы рассказал.
Не позволяй этому Мэкки тобой помыкать, сказал он в машине, втягивать тебя во что-то.
Да брось ты, ответила я. Когда это я позволяла собой помыкать?
Сэм осторожно поправил зеркало заднего вида.
Да, отозвался он, понимаю.
Сэм открыл дверь, и меня сразил наповал знакомый запах, здесь пахло сыростью, куревом и лимоном, совсем не то что в Домашнем насилии, в стерильном новом здании в Феникс-парке. Ненавижу тоску по прошлому мне кажется, она от лени и самолюбования, но сейчас с каждым шагом во мне оживали воспоминания: вот я сбегаю вниз по лестнице с бумагами под мышкой и яблоком в зубах; вот мы с напарником даем друг другу пять за дверью допросной, впервые добившись признания; вот мы вдвоем наседаем в коридоре на шефа, просим дать нам побольше времени. Коридоры здесь как на рисунках Эшера стены словно бы чуть кренятся, чуть плывут перед глазами, а что не так, не поймешь.
Как ты? спросил тихонько Сэм.
С голоду умираю, ответила я. И кто нас сюда вызвал, когда мы еще не поужинали?
Сэм улыбнулся, будто у него камень с души свалился, и на ходу сжал мне руку.
Оперативный штаб нам пока не выделили. Сначала решим ну, как именно мы будем расследовать, кто за это отвечает. И открыл дверь в дежурную комнату отдела убийств.
Посреди комнаты, перед большой белой доской, восседал верхом на стуле Фрэнк; говорил, междусобойчик он, я и Сэм, но выяснилось, что врал. За столами в разных углах сидели двое Купер, наш патологоанатом, и ОКелли, начальник отдела убийств, и злобно щерились друг на друга. Забавное было бы зрелище Купер смахивает на цаплю, а ОКелли вылитый бульдог с зачесом, но я сразу почуяла подвох. Купер и ОКелли друг друга на дух не переносят, чтобы заманить их хоть ненадолго в одну комнату, нужны изощренные дипломатические уловки и пара бутылок хорошего вина. По загадочным, ему одному ведомым причинам Фрэнк всеми правдами и неправдами залучил обоих. Сэм метнул на меня опасливый, тревожный взгляд. Он тоже такого не ожидал.
Мэддокс, сказал ОКелли с обидой. Пока я работала в Убийствах, он меня не замечал, но едва я попросила о переводе, как сразу сделалась в его глазах предательницей мол, столько сил на меня ухлопал, а я хвостом вильнула и улизнула в Насилие. Как жизнь в низших эшелонах?
Усыпана розами, сэр, улыбнулась я. Когда я волнуюсь, то начинаю острить. Добрый вечер, доктор Купер.
Рад вас видеть, как всегда, детектив Мэддокс, откликнулся Купер.
С Сэмом он не поздоровался. Сэма он тоже ненавидит, да и вообще людей ненавидит, каждого по-своему. Я у него пока что на хорошем счету, но если он узнает, что мы с Сэмом встречаемся, то сразу окажусь в черном списке.
Здесь, в Убийствах, ОКелли брезгливо глянул на мои драные джинсы, облачиться в приличный костюм у меня почему-то духу не хватило, почти все могут заработать на пристойную одежду. Как там Райан?
Я так и не поняла, хотел он меня задеть или нет. Роб Райан мой бывший напарник, мы давно не виделись. И ОКелли я давно не видела, и Купера с тех пор как ушла из Убийств. Слишком уж все быстро, и ничего тут не поделаешь.
Шлет привет, целует-обнимает, ответила я.
Так я и думал. ОКелли ухмыльнулся Сэму, тот отвел взгляд.
В дежурке умещается двадцать человек, но на этот раз здесь было по-воскресному пусто: компьютеры выключены, на столах бумаги, обертки от еды уборщицы придут только утром в понедельник. Наши с Робом бывшие столы в дальнем конце комнаты, у окна так и стоят углом, как мы их когда-то сдвинули, чтобы сидеть плечом к плечу. Теперь их заняли другие может быть, новенькие, сменившие нас. У того, кто сидит за моим столом, есть ребенок с фотографии в серебряной рамке улыбается беззубый мальчишка; солнце золотит стопку отчетов. Когда я здесь сидела, последний луч солнца в этот час всегда бил в глаза.
Я задыхалась, воздух будто сгустился, почти затвердел. Одна из ртутных ламп барахлила, и комната болезненно мерцала, точно в бредовом сне. В шкафах выстроились толстые папки, кое-где на корешках я узнала свой почерк. Сэм подтащил к столу стул, посмотрел на меня, слегка хмурясь, но промолчал и на том спасибо. Я вгляделась в лицо Фрэнка под глазами мешки, на подбородке порез от бритвы, но при этом бодр, полон сил, воодушевлен; явно предвкушает, что будет дальше.
Я задыхалась, воздух будто сгустился, почти затвердел. Одна из ртутных ламп барахлила, и комната болезненно мерцала, точно в бредовом сне. В шкафах выстроились толстые папки, кое-где на корешках я узнала свой почерк. Сэм подтащил к столу стул, посмотрел на меня, слегка хмурясь, но промолчал и на том спасибо. Я вгляделась в лицо Фрэнка под глазами мешки, на подбородке порез от бритвы, но при этом бодр, полон сил, воодушевлен; явно предвкушает, что будет дальше.
Он перехватил мой взгляд.
Ну что, соскучилась?
Просто не передать! ответила я. И тут же заподозрила, что сюда он меня пригласил с расчетом, знал, что я могу расчувствоваться.
Я бросила сумку на ближайший стол Костелло, судя по почерку на бумагах, и привалилась к стене, спрятав руки в карманы куртки.
Хорошо сидим, начал Купер, отодвигаясь подальше от ОКелли, но хотелось бы все-таки знать, для чего этот междусобойчик.
Справедливое замечание, откликнулся Фрэнк. Дело Мэдисон точнее, дело неизвестной, присвоившей имя Мэдисон. Кодовое название?
Операция Зеркало, ответил Сэм. Как видно, слухи о моем сходстве с жертвой докатились и до начальства. Красота! Не поздно ли еще передумать, удрать домой и заказать пиццу?
Фрэнк кивнул:
Да, операция Зеркало. За три дня у нас ни подозреваемых, ни зацепок, и личность жертвы так и не установлена. Как вы все знаете, я считаю, пора сменить тактику
Не гони коней, остановил его ОКелли. Доберемся еще до твоей тактики, будь спокоен. Но для начала есть вопрос.
Пожалуйста, великодушно согласился Фрэнк, сделав широкий жест.
ОКелли чуть не испепелил его взглядом. Концентрация тестостерона в комнате зашкаливала.
Как я понял, начал он, девушку эту убили. Если я где-то ошибся, поправь меня, Мэкки, но я не вижу здесь ни признаков домашнего насилия, ни указаний на то, что она была агентом. Так что вы оба, он указал подбородком на нас с Фрэнком, тут делаете?
Я ничего, ответила я. Я тут ни при чем.
Жертва присвоила имя, которое я придумал для своей подчиненной, объяснил Фрэнк, и меня это задело. Выходит, от меня вам не отвертеться. А насчет детектива Мэддокс это нам и предстоит выяснить.
Это я хоть сейчас скажу, вмешалась я.
Будь другом, попросил Фрэнк, дай договорить. Выслушай сначала, а там можешь послать меня к черту, я и слова не скажу. Ну как, согласна?
Я сдалась. Есть у Фрэнка еще один талант: так все повернет, будто одолжение тебе делает, и если не пойдешь ему навстречу, со стороны будешь выглядеть упрямой овцой.
Да, отлично проведем вечер, кивнула я.
Ну что? обратился Фрэнк ко всем. Когда закончим, засунете меня, как марионетку, в ящик, и я о своем плане больше не заикнусь. Но сперва выслушайте. Согласны?
ОКелли неопределенно хмыкнул, Купер пожал плечами дескать, не мое дело; Сэм, чуть помедлив, кивнул. У меня зашевелилось дурное предчувствие: где Фрэнк, там вечно какой-нибудь подвох.
А пока все мы еще не слишком увлеклись, продолжал Фрэнк, давайте проверим, так ли уж велико сходство. Если нет, тогда и спорить не о чем, верно?
Никто не ответил. Фрэнк спрыгнул со стула, достал из папки стопку фотографий и принялся их вешать на доску. Фото со студенческого билета Тринити, увеличенное, восемь на десять; мертвое лицо в профиль, глаз закрыт, под глазом синяя тень; в полный рост на столе в морге слава богу, одетая, кулаки стиснуты, на футболке кровь темной звездой; снимок рук крупным планом: кулаки разжаты, пальцы в бурой корке запекшейся крови, сквозь нее кое-где поблескивает серебристый маникюр.
Кэсси, можешь мне помочь? Выйдешь сюда на минутку?
Ах ты ублюдок! подумала я. И, нехотя отлепившись от стены, вышла к доске и встала на ее фоне, будто фотографируюсь для уголовного дела. Наверняка Фрэнк уже раздобыл в архиве мое фото, рассмотрел под лупой. Любит он задавать вопросы, на которые уже знает ответы.
По-хорошему, сюда бы труп, игриво сказал Фрэнк, раскусив пополам кусочек офисного пластилина, но это было бы, мягко говоря, странно.
Боже сохрани, ужаснулся ОКелли.
Мне чертовски не хватало рядом Роба. Мы не разговаривали уже несколько месяцев, и все это время я держала подобные мысли в узде, даже по ночам или когда валилась с ног от усталости. Первое время хотелось врезать ему хорошенько просто с ума сходила от бешенства, даже вещами швырялась. И в итоге запретила себе о нем думать. Но здесь, в дежурке, где все на меня пялятся, как на диковинный экспонат в анатомическом музее, а фотографии так близко, что почти касаешься их щекой Всю неделю я ходила как под наркотиками, а сейчас меня будто волной захлестнуло, голова закружилась, в груди заныло. Я готова была руку себе отрубить, лишь бы здесь очутился Роб, хоть на одну секунду, глянул бы на меня из-за спины ОКелли, насмешливо выгнув бровь, и невинно заметил, что план наш никуда не годится, потому что убитая девушка была симпатичная. На один мучительный миг мне даже почудился запах его лосьона после бритья.
Брови, Фрэнк постучал по портрету со студенческого билета, я аж дернулась, брови сойдут. Глаза тоже. Челка у Лекси покороче, надо и тебе подстричь, а так волосы вполне сойдут. Уши повернись-ка, сойдут и уши. У тебя проколоты?