Что с того, что у родителей деньги есть, отозвалась я безразлично.
Мог бы и работу найти, мать его. Лекси вела семинары, проверяла контрольные, была наблюдателем на экзаменах и в кафе работала, пока они не перебрались в Глэнскхи, а оттуда не наездишься. Ты ведь тоже подрабатывала, когда училась?
Да, в пабе мерзкое занятие. От безысходности. Когда тебя щиплют за задницу пьяные бухгалтеры, это не самый полезный жизненный опыт.
Фрэнк пожал плечами:
Не люблю тех, кому все достается на халяву. А вот Рафаэл Хайленд, попросту Раф. Мелкий напыщенный ублюдок. Папочка банкир, родом из Дублина, в семидесятых перебрался в Лондон; мамочка светская львица. Развелись, когда Рафу было шесть, сплавили его в пансион и каждые пару лет, когда папочка получал повышение, переводили в другой, подороже. Живет на средства из доверительного фонда. Тема диссертации Мотивы бунта в якобитской драме.
Раф в шапке Санта-Клауса развалился на диване с бокалом вина можно сказать, украшал интерьер. Красив он был до нелепости, при виде такой красоты многие мужчины пугаются, начинают отпускать шуточки хриплым басом. Ростом и сложением походил на Джастина, но скуластый и весь какой-то золотистый: густые пшеничные кудри, смугловатая кожа, чуть раскосые глаза цвета чая со льдом, ястребиный взгляд из-под тяжелых век. Точь-в-точь маска из гробницы какого-нибудь египетского фараона.
Ого! выдохнула я. Задание становится интересней!
Будешь хорошо себя вести не проболтаюсь твоему Сэмми, что ты это сказала. А этот все равно наверняка гомик, ответил Фрэнк в своем духе. И напоследок: Эбигейл Стоун. Или просто Эбби.
Эбби нельзя было назвать красоткой невысокая, курносая, каштановые волосы до плеч, но была в ней изюминка: в изгибе бровей, в форме губ чудилась некая загадка, тянуло всмотреться внимательней. Она сидела у камина, нанизывая на нитку попкорн, хитро поглядывая на фотографа скорее всего, Лекси, и, судя по смазанным рукам, швырялась попкорном в камеру.
Она совсем из другого теста, продолжал Фрэнк. Родом из Дублина, отец неизвестен, мать сдала ее в приемную семью, когда Эбби исполнилось десять лет. Школу окончила блестяще, поступила в Тринити, корпела без устали, диплом с отличием. Диссертация о классовом обществе в викторианской литературе. Чтобы оплачивать учебу, мыла полы в офисах, занималась с детьми английским, теперь, когда за жилье платить не надо Дэниэл с них денег не берет, ведет в колледже семинары, помогает научному руководителю в исследованиях. Вы с ней поладите.
Даже в случайном кадре эти четверо притягивали взгляд. Во-первых, потому, что в обстановку они вписывались безупречно я почти чуяла аромат имбирных пряников, слышала рождественские гимны, ну точь-в-точь открытка, разве что снегиря не хватает. Во-вторых, одежда строгая, почти пуританская: у ребят белоснежные рубашки, брюки выглаженные, со стрелкой, Эбби в шерстяной юбке ниже колен; ни тебе фирменных знаков, ни маек с надписями. В мои студенческие годы мы ходили в чем попало в линялом, застиранном. А эти ребята такие чистенькие, что прямо не по себе. По отдельности они выглядели бы неброско, даже скучно в тщеславном, разряженном Дублине, но вчетвером привлекали внимание чудаки-чужаки, будто из позапрошлого века, отрешенные, неприступные. Как большинство сыщиков, я привыкла подолгу вглядываться в непонятное, и Фрэнк этим воспользовался.
Ну и компания, пробормотала я.
Компания странная так считают на кафедре английской филологии. Познакомились эти четверо еще на первом курсе, почти семь лет назад. И с тех пор не расстаются, больше ни с кем не сближаются. На кафедре их недолюбливают мол, себе на уме, представь! Но нашей девочке как-то удалось с ними сдружиться, вскоре после того как она поступила в Тринити. В друзья к ней кто только не набивался, но ей было неинтересно. Она глаз положила на эту четверку.
Я понимала ее чувства и стала относиться к ней чуточку теплее. В дурном вкусе эту девушку не упрекнешь.
Что ты им сказал?
Фрэнк ухмыльнулся:
Когда она добежала до коттеджа и потеряла сознание, то от шока и переохлаждения впала в гипотермическую кому. Сердцебиение замедлилось тот, кто ее нашел, запросто решил бы, что она мертва, так? кровь остановилась, и внутренние органы не пострадали. Купер говорит: С научной точки зрения чушь, но для профанов в медицине вполне убедительно, стало быть, сойдет. Пока что никто не усомнился.
Он закурил и стал пускать в потолок колечки дыма.
Она пока без сознания, на волосок от смерти, но вполне может выкарабкаться. Трудно сказать.
Я не спешила радоваться.
Они захотят ее видеть.
Уже спрашивали. К сожалению, в целях безопасности мы пока не раскрываем, где она находится.
Фрэнк явно наслаждался.
Как они это восприняли? спросила я.
Фрэнк задумчиво курил, откинувшись на спинку дивана.
Напуганы, ответил он наконец, ясное дело. Только непонятно, то ли все четверо напуганы, оттого что она ранена, то ли один из них боится, что она очнется и расскажет нам, как было дело. Следствию помогают охотно, на вопросы отвечают не сопротивляются, ничего подобного, но потом становится ясно, что ничего они толком не рассказали. Странные ребята, Кэсс, непонятные. Интересно, что ты про них скажешь.
Я собрала фотографии в стопку, вернула Фрэнку.
Ну ладно. И все-таки для чего ты мне это показывал?
Фрэнк пожал плечами, голубые глаза смотрели невинно.
Хотел спросить узнаёшь кого-нибудь из них? Тогда дело принимает иной оборот
Впервые их вижу. Признавайся, Фрэнк, чего ты от меня хочешь.
Фрэнк вздохнул, аккуратно сложил фотографии, постучал ими о стол, выровняв края, и спрятал обратно в карман пиджака.
Мне нужно знать, сказал он негромко, может, я тут зря время теряю? Просто хочу убедиться: ты уверена на все сто, что с понедельника хочешь вернуться в Домашнее насилие, а об этой истории забыть?
Веселость и напускное добродушие испарились из его голоса, а я-то знаю Фрэнка, в таком настроении с ним шутки плохи.
Забыть это уж как получится, начала я, взвешивая каждое слово. Эта история из головы у меня не выходит. Не по душе мне это, не хочу ввязываться.
Ты уверена? Я третий день вкалываю как проклятый, у всех выведываю подробности жизни Лекси Мэдисон
Без этого так или иначе не обойтись. Хватит взывать к моей совести.
Ты уверена? Я третий день вкалываю как проклятый, у всех выведываю подробности жизни Лекси Мэдисон
Без этого так или иначе не обойтись. Хватит взывать к моей совести.
Ну а если ты совершенно уверена, то не трать мое и свое время, кончай мне голову дурить.
Вообще-то это ты мне голову дурил, напомнила я. Всего три дня, ничего пока не обещай, бла-бла-бла
Фрэнк задумчиво кивнул:
Так вот в чем дело ты просто не хотела меня обижать. Тебя все устраивает в Насилии. Ты уверена?
В самое больное место ударил это он умеет. Наша встреча, его улыбка и голос перенесли меня в прошлое, ведь было время, когда работа агента так меня манила, что я окунулась бы в нее не раздумывая. А может, меня пьянила весна, или дело в том, что долго оставаться несчастной я не в состоянии. Так или иначе, я будто впервые за много месяцев очнулась от спячки, и при мысли, что в понедельник мне надо возвращаться в Домашнее насилие, хоть Фрэнку я ни за что бы не созналась меня чуть не передернуло. Я работала с Керриманом Мейером он носил свитера для гольфа, без конца потешался над иностранными акцентами, сопел, когда набирал текст, и я вдруг поняла, что и часу не выдержу с ним рядом чего доброго, запущу ему в голову степлером.
А моя работа тут при чем? спросила я.
Фрэнк пожал плечами, затушил сигарету.
Да так, любопытно. Я-то знаю Кэсси Мэддокс: офисная тягомотина, от звонка до звонка это не по ней. Вот и все.
Мне вдруг отчаянно захотелось выставить Фрэнка вон. С ним рядом внезапно сделалось душно, тесно и опасно.
Ясно, ответила я, унося в раковину бокалы. Просто ты меня давно не видел.
Кэсси, раздался у меня за спиной голос Фрэнка, ласковый, вкрадчивый, что с тобой стряслось?
Уверовала в Спасителя нашего Иисуса Христа, ответила я, звеня бокалами, а он запрещает дурить людей. Мне сделали пересадку мозга, я заразилась коровьим бешенством, меня пырнули ножом, а еще я повзрослела, поумнела называй как хочешь, не знаю, в чем дело, Фрэнк. Знаю одно: мне хочется тишины и покоя, я сыта по горло нервотрепкой, а с этим идиотским делом и твоим идиотским планом покоя нам не видать. Понял?
Что ж, вполне разумно, ответил Фрэнк ровным голосом, и я почувствовала себя полной дурой. Тебе решать. Но если я пообещаю больше о деле не говорить, плеснешь мне еще бокальчик?
У меня тряслись руки. Я молчала, открыв на всю катушку кран.
Поболтаем о том о сем. Сто лет не виделись как-никак. Пожалуемся на погоду, покажу тебе дочкины фотографии, а ты мне про своего нового парня расскажешь. А твой бывший, как его там, адвокат, куда он делся? Я всегда чуял, скучноват он для тебя.
Куда делся Эйдан? мои спецоперации его доконали. Бросил меня, потому что я вечно отменяла свидания и не объясняла почему, не рассказывала, как провела день. Жаловался, что работа для меня на первом месте, а он нет. Я сполоснула бокалы, поставила на сушилку.
Если тебе нужно побыть одной, все обмозговать, великодушно добавил Фрэнк, я пойму. Решение важное, спору нет.
Я не выдержала и расхохоталась. Какой же Фрэнк хитрый засранец! Но если его сейчас выставить, он решит, что я обдумываю его идиотский план!
Ну ладно, согласилась я. Хорошо. Пей, ни в чем себе не отказывай. Но если заикнешься о деле, я тебе врежу. Идет?
Отлично! обрадовался Фрэнк. Обычно мне за такое приходится платить.
Тебе я всегда помогу бесплатно. Я подала ему бокалы, один за другим, Фрэнк вытер их о рубашку и потянулся за бутылкой.
Ну, рассказывай, начал он, каков наш Сэмми в постели?
Мы прикончили первую бутылку, а на второй застряли. Фрэнк пересказывал мне сплетни агентов то, о чем в других отделах не знают. Я прекрасно понимала, чего он добивается, но все равно рада была знакомым именам, словечкам, шуточкам на грани, рубленым, ритмичным фразам. Мы без конца вспоминали разные случаи: как однажды я была на вечеринке, а Фрэнк должен был кое-что мне передать и подослал ко мне другого агента тот изображал отвергнутого поклонника, завывал под окном, как Стэнли Ковальски (Лекси-и-и-и-и-и-и!!!!!), пока я не вышла; а в другой раз мы с Фрэнком обменивались новостями на лавке в Мэррион-сквере, и вдруг откуда ни возьмись мой сокурсник, и я разоралась, обозвала Фрэнка старым извращенцем и сбежала. Все-таки хорошо, что Фрэнк зашел. Раньше гости у меня не переводились то друзья, то бывший напарник, засиживались далеко за полночь, пили, музыку слушали, но в последнее время никто у меня не бывал, кроме Сэма, и давно я так не смеялась, и давно уже не было так хорошо.