А я прохожу случайно дай, думаю, заскочу на секундочку к внучечке!, щебечет Людмила Викторовна, выкладывая на стол яблоки, апельсины, аппетитный кусок копчёной курицы в пакетике, штук десять шоколадок разного калибра, Думаю, не выгонит же внучечка бабушку на улицу Ха-ха-ха!.. А где Леночка-то? (быстро, в сторону Маринке).
И Лёха уже с пониманием смотрит на жену, которая, словно под гипнозом, не сводит глаз с матери. Людмила Викторовна заливается и Маринка сдержанно, но приятно улыбнётся. Тут же тёща вдруг разразится слезами и Лёха с Маринкой понимающе качают головами, горестно переглядываясь. Невозможно взгляда оторвать. Оба они играют по этим правилам невольно. Ухо держать надо востро!.. Как и всегда, Людмила Викторовна продолжает свой поучительный и весёлый монолог, успевая при этом и совет дать, и беспокойно о здоровье спросить, и всплакнуть ни с того, ни с сего. Причём тематика рождается сама собой, по ходу повествования:
А я прохожу случайно дай, думаю, заскочу на секундочку к внучечке!, щебечет Людмила Викторовна, выкладывая на стол яблоки, апельсины, аппетитный кусок копчёной курицы в пакетике, штук десять шоколадок разного калибра, Думаю, не выгонит же внучечка бабушку на улицу Ха-ха-ха!.. А где Леночка-то? (быстро, в сторону Маринке).
Играет там в комна
А я смотрю, что ж не зайти к внучечке-то!.. Раз уж сама внучечка к бабушке не хочет в гости ходить, думаю, а схожу-ка я сама к внучечке, продолжает Людмила Викторовна, выкладывая огромный кулёк конфет, несколько консервов
Лёха наблюдает с немым восторгом, не мигая.
Людмила Викторовна достаёт двухлитровую банку домашней сметаны, опять привычно бросает в сторону:
В холодильник поставь, и тут же перестраивает голос, Не любит, видно, бабушку внучечка
Готовый аплодировать, Лёха боится спугнуть мгновения искусной игры. Более закалённая Маринка тихо ругает:
Да, мам!.. Ты зачем столько тяжести-то таскаешь?.. У нас всего полно!.. Ты У тебя же нога бо
Не любит, видно, внучечка бабушку!, одновременно с ней поёт Людмила Викторовна, задумчиво вытаскивая из сумки кофе, чай, колбасу
И отношения с Маринкой перешли у Лёхи на новый какой-то, незнакомый уровень. Нет, он так же любит её, и может быть даже сильнее. Даже скорее всего, что ещё сильнее. А практически весь их досуг, как и весь воздух в квартире пропитан немыми вопросами, недосказанностью и каким-то постоянным и тягостным впечатлением. Будто только что фильм посмотрели с нелепой концовкой, и теперь переваривают недоумённо: «Как же так?» И Лёха вздыхает, видя, что Маринка уже не спорит с матерью и не стыдится её даже. А всякий раз цепенеет, застывая и прислушиваясь, улыбаясь мучительно и виновато.
А честный и добрый Лёха упрямо продолжает разговор, заводя самого себя в тупик своими же размышлениями:
Чего она хочет?.. Убей не пойму Ведь сама же себя до истерики доводит Говорит «не ходите в гости!», а как тут прийти, когда она с порога начинает
И Лёха мрачнеет, вспоминая эти мучительные посиделки у тёщи, как она мечется по квартире, щебеча и изнуряя себя:
Садитесь!.. Садитесь, Мариночка!.. Я мигом!.. Я быстренько!..
И бежит на кухню и кричит оттуда, гремя чем-то:
А я думаю надо будет в магазин с утра сходить! Не дай бог Леночка к бабушке придёт, а у бабушки дома шаром покати!..
И она прибегает обратно с испачканными мукой руками «мм-у!, мм-у!.. роднулечки вы мои!..», и бежит на балкон:
Я быстренько!.. Сейчас я вам хоть грибочков-то!..
И Маринка, раздевая Леночку, кричит из коридора:
Ни чего не надо!.. Мамуль!.. Успокойся ты!.. Мы не голодные!.. Куда ты спешишь так?!..
Бегу, Мариночка!.. Бегу, моя хорошая!.., бежит с балкона Людмила Викторовна, Вот, я хоть вареньица вам!.. Держи!.., суёт она банку Лёхе, и тот стоит с одним ботинком в одной руке, а с банкой в другой, Вот ведь я дура какая, ещё думаю: «Не дай Бог детки придут, а у меня и угостить-то их не чем!» В кое-то время детки пришли, опять прибегает, суёт Леночке полные ладони шоколадных конфет, Держи, моё солнышко!.. Кушай, моя хорошая!..
Мам!, смеётся Маринка, дай мы хоть разденемся-то!.. Ну чего ты?..
Леночка опять смотрит в пол, прячет руки за спину. Маринка поджимает губы, легонько шлёпает дочку по спине:
А ты чего опять?..
Держи, моя хорошая, угощайся, лапушка моя ненаглядная, щебечет торопливо Людмила Викторовна, рассовывая конфеты Леночке по карманам. Конфеты все не помещаются и она суёт их Маринке, Держи, Мариночка!.. Кушайте, мои роднулечки!.., и опять бежит на кухню, но замечает, что Лёха сел на диван с пультом в руке, бежит к Лёхе, Включай, Лёша!.. Включай, если хочешь!.. Вот тут надо нажать, забирает пульт, нажимает кнопки, где тебе хочется, какие ты каналы смотришь?
Задерживаясь на каждом канале по секунде, она кричит всем одновременно и по-очереди:
В кои-то веки детки заглянули!.. Ой, молодцы мои!.. Раздевайся, Леночка!.. Я вам сейчас блинчиков!.. Раздевайся, моя хорошая!.. Где тебе, Лёша?..
Да вот тут оставьте, сейчас новос
Смотри, Лёшенька!.. Смотри, где тебе нравится, переключает дальше и дальше Людмила Викторовна, и видит, что Маринка раздела, наконец, Леночку, и бежит к ним с пультом в руке, Заходите, мои хорошие, заходите!..
Потрясённый Лёха видит на экране крупным планом Розу Сябитову, которая под аплодисменты зала плаксиво и весело капризничает:
Да, мы такие-э-э А вы как думали-э-э?.. Такие мы-э! Мы любим подарки-э-э!..
Лёха аж озирается по сторонам Мистика какая-то!..
А Людмила Викторовна уже кричит на кухне:
Кушай, Леночка, кушай, моя сладенькая!..
А Маринка сдержанно вздыхает, от Леночки не отходя ни на шаг:
Мам, да она не будет сейчас кушать Подожди Не будет она Видишь она не хочет
И Людмила Викторовна, заливаясь смехом, пробегает мимо Лёхи, на секунду останавливаясь:
Что ты смотришь там, Лёш?.. А!.. Ха-хах!.. На этих сучек?.. А мне тоже нравится!..
И бежит на балкон за очередной банкой. Видя, что пульт оставлен на подоконнике, Лёха переключает на «Новости», делает по-тише и кладёт пульт рядом.
Давай, Лёш, стол выдвинем!.., подбегает Людмила Викторовна, а то, что ж мы на кухне-то сидеть будем?.. В кои-века детки пришли, а я их на кухне буду держать!..
И уже ни Маринка Лёху, а он наоборот успокаивает тайком на кухне жену:
Да ладно тебе!.. Пусть набегается Покушаем, успокоимся Чё ты?..
Да она не слушает!.. Я ей «мы не голодные», а она мне пряник в рот суёт!..
Но и выдвинутый стол и угощение не успокаивают Людмилу Викторовну и она мечется, как курица на пожаре:
Кушайте-кушайте, Мариночка!.., ставит общее блюдо с салатом впритык к краю, Маринка испуганно подхватывает, Вот и грибочков попробуйте, я вам с собой потом положу!.., убирает блюдо, подставляет грибы.
Мам Да ты сама-то кушай. Успокойся, ради бога!.. Я поем. Что я, маленькая, что ли?.. Мам!.., улыбается Маринка, садись вот сама ближе, чего ты так с краешку притулилась?.. Места-то хватает
Лёха вскакивает, пытаясь усадить Людмилу Викторовну в свободное кресло, а она:
Не-не-не-не!.. Ты что?.. Мне так удобно!.. Я так люблю!.. Не-не-не!..
И испуганно сидит на углу, на краешке табуретки, горестно оглядывая ломящийся от еды стол, причитая:
Да что ж это за дура я такая?.. В кои-веки детки пришли, а и угостить-то не чем!.. Ох, и дура-дура я!..
И что-бы сгладить неловкую паузу, совершенно сытый Лёха ест весело и с аппетитом:
Ох, а вот эту штукенцию я обожаю!.., поддевает вилкой солёную, крашенную свеклой капусту, Отлично вы капусту солите, Людмила Викторовна!.. Отлично!..
И капуста действительно хороша!. Хрустит, сочная, вкусная!.. Эх!.. Песня, а не капуста!..
О-о-ой!.., Людмила Викторовна смущённо улыбается исподлобья и моргает шесть раз в секунду, Врешь ты всё!.. Я же вижу, что врёшь!.. «Вкусная» Да какая она «вкусная»?.. Врёт и не краснее-ет-э «Вкусная-э-э!»
Лёха давится, закашливается и выбегает в коридор, откуда слышит:
Кушай, Леночка!.. Кушай, моя роднулечка!..
Мам!.. Ну чего ты к ней в тарелку
Мм-у!.. Мм-у!..
Плачь, читатель мой терпеливый!.. Плачь, проклинай меня, рви волосы!.. Ибо грешен и слаб я, и беззащитен перед правдою Не уберёг я покой твой!.. На истину позарился, польстился
И вот уже удивиться, казалось бы, нечему. Чем тут ещё удивить тебя?.. Что ещё выдумать?.. Как обмануть тебя, порадовать?.. А как было, так и напишу. Кричи, ругай меня теперь Не умею обманывать
А Маринка всё чаще пугала Алексея. И, бывало, загнётся ни с того, ни с сего, мучительно живот прижимая рукой, да и вообще странная стала какая-то Лёха подлетает к ней «Марин, ты чё?», а она зло оскалится, хмурится, словно её за недостойным чем-то застукали И разговоры странные ведёт. Лёха с утра на кухне чай пьёт перед работой, бесшумно газету перелистывает, а тут Маринка в одной комбинашке на кухню влетает, на шее виснет, губы мокрые, холодные, быстро-быстро Лёху целует, в глаза заглядывает, чуть не плачет, умоляет: «Не ходи сегодня на работу Останься дома» А Лёха смеётся: «Тебе приснилось что-то, что ли?..» А Маринка смотрит так, что в дрожь бросает, и Лёха хмурится и шутить не получается, и с трудом пальцы Маринкины на шее он разлепляет И Маринка подурнела совсем. Жёлтая стала, муть в глазах. В дверь позвонят, а она вздрагивает, уши ладонями закрывает: «не открывай!.. не открывай!..»
Лёха злился и ругал жену. Грозил побить:
Сдурела ты, что ли?.. Ребёнка пугаешь!..
А Маринка совсем очумела. Сидит напротив Леночки, нечёсанная, немытая, в упор смотрит, как дочка кашу кушает. Не моргнёт, не пошевелится. Леночка с рёвом бежит к отцу: «Мама стлашная!..», а Маринка не шелохнётся. Сидит, улыбается, глаз не сводит с одной точки. Лёха орал, тормошил жену:
Ты чего, Марин?..
По щекам бил несколько раз, а она хохочет, вываливаясь, словно кукла тряпичная из Лёхиных рук, на пол падает и лежит неподвижно, зыркает с пола весело и хохочет зловеще Леха кинулся к телефону и взял «отгулы», позвонил тёще, и случилось то, что должно было случиться. Заслышав щебетание Людмилы Викторовны, Маринка села на корточки в углу комнаты и, зажимая руками уши, истошно кричала что-то невнятное и рвала волосы. Людмила Викторовна с визгом кинулась к дочери, но та стала голосить так истошно и страшно, что Лёха оттащил брыкающуюся тёщу за талию и запер в ванной, после чего вызвал «Скорую».
Утром Лёху вызвали в больницу и сказали, что ночью Маринка умерла