Болгарку неси, орёт капитан, Режь его, собаку, быстро!..
Я кликнул по коридору своего верного помощника Андрюху и, слушая приближающиеся Андрюхины шаги, присел перед сейфом на корточки, заглядывая в замочную скважину:
Да-не Жалко, Андрей Василич Новенький совсем
Режь, говорю. Времени нет!.. Через десять минут надо в штабе быть!..
Пришедший Андрюха был опять послан за инструментом, а я аккуратно ковырял замок распрямлёнными булавкой и скрепкой, на ощупь соображая, чего я там в нём делаю, успокаивая разбушевавшегося капитана:
Ща-а Откроем
Щёлкнуло раз, щёлкнуло два И замок к моему великому изумлению открылся!..
Небесный пулей кинулся к сейфу, облегчённо и весело там порылся, достал какие-то документы, и только потом удивился, и замер, глядя на меня строго:
Подожди. А ты как открыл его?..
Я был не менее потрясён, но по привычке «держал фасон», фальшиво зевая:
Сказал-же «открою щас!».. Раз плюнуть
Небесный смотрел на меня с уважением, но мизерная искорка тревоги всё-же блеснула во взгляде:
Ну ты даёшь, Гасанов Медвежатник хренов!.. А ну, пойдём-ка
И он привёл меня в соседний цех, где уже второй день не могут закрыть дверь в курилке, потому что ключ застрял в замке. И я через пару минут, совершенно не понимая, чего я опять сделал вытащил проклятый ключ, нервно расшатав его вверх-вниз!..
Уже через пару дней я стал замечать, что за спиной меня называют уже не просто «дядя Алик», а иногда уточняют «Ну, этот как его? Медвежатник! Из РПБ!..«*. И очень скоро это мне стало даже мешать. Благодаря небылицам обо мне сложилось ложное мнение, что я запросто открою любой замок чуть ли не взглядом, и каждый дурак из начсостава пытался мне всучить самую не разрешаемую работу, что умник-Небесный сразу же и смекнул, и в обиду меня не давал, поручая только действительно что-нибудь серьёзное. Это мне льстило, не скрою, и ребята смотрели на меня с уважением, и каждый стремился работать рядом со мною. Такую касту солдат называли у нас «спецы», и это была армейская элита. В неё входили как мастера-гитаристы, так и сварщики 6 разряда. Все знают, что такой «спец» обычно пользуется покровительством кого-нибудь из начальства, и поэтому нас побаивались трогать без особой надобности сами офицеры, закрывая глаза на наши поблажки в форме одежды, презрение к зарядке, и вообще в вольном распорядке дня.
Мы-спецы часто шастали по городку, кто-то «помогал» ремонт делать, кто-то ещё зачем. И вот однажды, почти сразу же после отбоя, меня вызывает к телефону дежурный по роте, и капитан Небесный орёт мне в трубку:
Алик, запиши адрес: 1734. Записал? Сейчас возьми инструмент, и рви туда. Помочь надо. Я на КПП предупредил. Тебя пропустят.
Я поинтересовался, шо стряслось.
Ключи потеряла женщина. Соседка. «Оля» зовут. Помоги, пожалуйста. Хорошая баба. Завтра до обеда поспишь. Дверь железная.
Через полчаса я был возле Олиной квартиры.
Поковыряв пять минут замочную скважину, я открыл дверь, и Оля посмотрела на меня, как на бога. Замёрзшая, голодная и уставшая, она чуть не плача вбежала в квартиру, не веря своему счастью, скидывая на ходу сапожки, и трепетной ланью кинулась в туалет.
Запасные-то есть?, спрашиваю, собирая свои причиндалы в чемоданчик.
Есть-есть!.. Ой, спасибо вам!.., кричит Оля уже из ванной, шумя водой, Ой, как же хорошо!.. Какой же вы молодец!
Выйдя в коридор и чуть помешкав, она осторожно спрашивает:
Сколько я вам должна, молодой человек?
А я улыбаюсь:
Нисколько. Андрею Васильевичу привет передавайте. От «Очкарика»
И мы смеёмся, и я пытаюсь уйти, а она смешно пугается и вдруг протестует:
Да вы что? Ну-ка, зайдите! Вы что?!. Ну-ка, ну-ка!.. Одну минуточку!..
И тянет меня за рукав, и бежит на кухню и кричит оттуда:
Минуточку постойте!.. Слышите?.. Не уходите пока!..
И через пять минут я иду обратно в свою часть со здоровенным пакетом, полным яблок, печенья и конфет
А через несколько дней Небесный опять вызвает к себе. Смотрит странно, будто разыграть хочет:
Адрес помнишь? Олин
Помню, тащ-капитан.
После семи часов иди к ней Она в семь будет дома. Чё-то там у неё с кондиционером.
И опять смотрит, будто смех с трудом сдерживает.
Я сходил. Почистил кондиционер, поменял дребезжащий штапик. Меня за это напоили мятным чаем, собрали мне пакетик с колбасой, баночкой грибов и конфетами. Сгорая от стыда, я мямлил благодарности, а Оля хищно следила, чтобы я не удрал без её гостинцев Караул какой-то.
С Олей мне было очень легко общаться. Да, по всему видно, она чуть-чуть меня побаивается, как и любая нормальная женщина в такой ситуации, и ведёт себя Оля прямо и без кокетства.
Из рассказа Небесного я теперь знал, что ей 27 лет, что она разведена по причине бездетности, и что её папаша-генерал служит где-то в штабе московского военного округа, почему от Оли и шарахаются местные ухажёры. Оля действительно была очень хорошей женщиной. Знаете, каждая женщина красива по своему. Есть женщины красивые и грациозные, как кошки. Есть миленькие, как ребёнок. Бывают прекрасные женщины, красивые, словно вечерний закат. Так вот, Оля была красива, как лошадь. Да-да, именно как лошадь. Вернее, лошадка. Высокая (на голову выше меня), с прекрасной фигурой, шикарными тяжёлыми волосами, Оля смотрит прямо и честно, не смешливая, но любопытная. По всему видно, что живёт она одна давно. Дома уютно. Фотографии в рамочках на стене собственноручно обклеены ракушками. Чай душистый от души. Хоть и в брюках, а ножки Оля держит вместе и в сторону, не растопыривает. Прекрасные зубки, ноготки стерильные. Совершенно спортивная фигура неожиданно приятно гармонирует идеально очерченным пикантным излишком в бёдрах
А в квартире у Оли сплошные неприятности То шурупы на дверной ручке вывернулись как-то сами по себе (а в мусорном ведре лежат сломанные ножницы), то форточка громко захлопывается Работы уйма, короче!.. И звонил теперь Небесный всё чаще.
Обо мне поползли слухи.
Небесный уже не скрывал своего раздражения, и отводил глаза, хмурясь:
Ты это Слышь!.. Алик!.. Завязывай, давай!.. Хорошая она баба Женщина. Тебе на дембель скоро. Не лезь к ней!..
И очень внимательно смотрит мне в глаза, проверяет, вру я или нет.
Василич!.. Нету там ничего!.. Чё я, дурак что ли?.. Я её в два раза моложе!..
А Небесный всё равно хмурится:
Я тебя предупредил. У неё отец знаешь кто? Смотри башку оторвёт нам обоим. Ты понял?
Понял.
После семи сегодня она ждёт. Чё-то там с форточкой На кухне
И опять глаза в сторону.
И вот я хожу к Оле ежедневно. И Небесный уже не объясняет мне «зачем», а просто мрачно кивает, когда я из строя бросаю только ему понятный вопросительный взгляд.
Сразу же оговорюсь с Олей я не спал. Мне было 19 лет, и я в этом возрасте был олух застенчивый. А с Олей мы просто не могли наговориться. Такую родственную душу я, пожалуй, не встречал потом больше уже никогда. Мы часами обсуждали Булгакова. Потом спорили чуть ни до драки о Чехове и Ницше. Потом она благоговейно включала что-нибудь из Пинк-Флойда, и мы молча наслаждались музыкой. Или просто ржали, просматривая телевизор, сидя плечо к плечу на маленьком диванчике.
Сразу же оговорюсь с Олей я не спал. Мне было 19 лет, и я в этом возрасте был олух застенчивый. А с Олей мы просто не могли наговориться. Такую родственную душу я, пожалуй, не встречал потом больше уже никогда. Мы часами обсуждали Булгакова. Потом спорили чуть ни до драки о Чехове и Ницше. Потом она благоговейно включала что-нибудь из Пинк-Флойда, и мы молча наслаждались музыкой. Или просто ржали, просматривая телевизор, сидя плечо к плечу на маленьком диванчике.
И вот дошло до самой интимной части моих похождений.
Как-то я в шутку предложил:
Потанцуем?
Давай, просто и не задумываясь ответила Оля, и мы изо всех сил «не смущаясь», всю кассету танцевали медленный танец в полтретьего ночи, тихо смеясь над собой, двумя придурками
А слухи уже делают своё дело. Где-то в курилке видимо произошёл групповой разговор. Потому что в одночасье большая часть офицеров вдруг шарахнулась от меня в сторону, как от прокажённого, а другая часть стала откровенно хихикать при встрече со мною, и я делал вид, что ни фига не понимаю. Но были и такие, чьи лица при встрече со мной омрачались злостью, и я понимал, что «доиграюсь» в конце концов. И доигрался.
Был у нас прапорщик Ларичев, с чьей-то подачи называемый всеми «Ларсоном». Он где-то торчал на вещевых складах. Появлялся в казармах и у нас в цеху он редко, а если и появлялся, то было видно, что Ларсона недолюбливают. Туповатый и странный кекус. Сослуживцы зло посмеивались над ним, не стесняясь в выражениях, даже при нас-солдатах называя его «тормозом». Так вот этот Ларсон в один прекрасный момент был назначен сопровождать нас, нескольких солдат, на какие-то работы. И надо же такому случиться, что мы посреди белого дня случайно встречаем Олю, и она бросает мне незаметную улыбку из далека. И мы проходим спокойно строем, а когда отходим подальше, Ларсон хлопает меня по плечу, и говорит специально «для всех»:
Чё? Как у неё? Нормально нырнул в пилотку?
Оглядев строй и не дождавшись смеха, Ларсон один смеётся, а потом зло поджимает губы.
Я иду молча, а он не унимается:
Чё молчишь? Все знают уже
И опять ржёт.
Я поворачиваюсь, и между нами происходит двухминутная беседа, которую я начинаю:
Вы о чём, тащ-прапорщик?..
и заканчиваю уже на повышенных тонах:
это ты сам сейчас у меня «договоришься», мудак!..
И Ларсон тащит меня в ШИЗО, и я получаю десять суток ареста, «потому что угрожал», и Небесный вытаскивает меня только через двое суток, и, нервно захлопнув за мной дверь в своём кабинете, зло кричит мне:
Задолбал ты меня со своей Олей, Гасанов! Понимаешь? За-дол-бал!.. Тебе чего, неприятности нужны что ли?!..
И я мямлю чего-то в своё оправдание, а капитан хлопает ладонью по столу:
Ты чего, не можешь спокойно до дембеля дожить? А?..
Могу.
А какого хрена ты к ней прицепился?!.. А?.. Какого хрена именно к ней?!!.. Больше баб нету, что ли?!!
И я тоже взрываюсь и задираю брови:
Хренасе!.. Тащ-капитан!.. Вот вы даёте!?.. Я прицепился к ней?.. Я что ли к ней себя посылал?.. Ни фига себе вы!..
И Небесный вздыхает мрачно, и я вместе с ним:
Когда у тебя дембель-то?
В мае был
И он смотрит на меня, стараясь злиться, и так всё зная и понимая за все мои грехи:
И чего ты не ушёл в мае?.. Уже три месяца переслужил!.. Чё вот делать с тобой теперь?..
Арестов много
И мы пятнадцать минут молчим, хмуро думая об одном и том же, пока он не глянет на наручные часы:
Иди уже Звонила в обед Чё-то там у неё Опять
И я не знаю куда деваться от его глаз, а он у порога меня окликивает, жестом приказывая прикрыть дверь, и спрашивает в упор:
Точно у вас там? Ничего?
Слухи неминуемо дошли до штаба части. И я с неприязнью уже отмечал, что некоторые офицеры с огромными звёздами на погонах ведут себя, как пацаны, шепчась у меня за спиной при встрече: