Ей не пришлось долго ждать, прежде чем Элейн сказала:
Я сейчас буду говорить не только от своего имени, но и от имени Фергюса. Мы хотим, чтобы ты знала: несмотря на все, что случилось, несмотря на то, что прошло много лет, мы не представляли, чтобы Ройд женился на ком-то, кроме тебя. Для него, кроме тебя, никого не существовало. Его разум и, что еще важнее, его сердце ни разу не дрогнули. Элейн подняла голову, и Изабель заметила едва заметную улыбку. Он ни разу не изменил курса и не потому, что мы не пытались повернуть его в другую сторону. Ее улыбка стала более определенной. Сбить Ройда с курса, на который его направило сердце, почти невозможно, но ты, наверное, и так это знаешь.
Изабель тихо фыркнула.
Вот именно, но я сказала не все. Тогда мы все совершали ошибки в том числе и мы с Фергюсом. Когда Ройд уехал и не возвращался, по-моему, Фергюс должен был сказать тебе, куда он отправился.
Фергюс знал?! Это было новостью для Изабель; она не могла себе представить, чтобы Фергюс солгал.
Он не знал точного места, но и он и я знали, что Ройд выполняет важное государственное задание. Что только долг перед родиной, почетный долг, способен помешать ему вернуться к тебе. Элейн помолчала. Я знала, что ты заходила в контору, пробовала связаться с Ройдом. Дункан сказал, сколько ему лет. Ты была беременна и хотела связаться с Ройдом, чтобы сказать ему, мы не нарушили закон и не помогли тебе. Вот в чем состояла наша ошибка. А Айона если бы она тогда не настояла на помолвке Элейн вздохнула и опустила глаза. Правда, почти сразу же она продолжала: Сейчас я пытаюсь сказать, что тогда все мы внесли свой вклад все сыграли роли в том, что случилось. Мы все должны извиниться и простить. Она посмотрела на Изабель. Как говорится, что было, то прошло; будь мы мудрее, мы бы отпустили прошлое и двинулись вперед.
Изабель остановилась; ей казалось, будто с плеч упала огромная тяжесть, о которой она раньше даже не подозревала. Она улыбнулась Элейн.
Спасибо, что вы мне сказали. Да, я согласна всем нам нужно быть мудрее.
Лицо Элейн Фробишер осветила широкая счастливая улыбка.
Превосходно! Она замолчала. Через миг она снова посмотрела в лицо Изабель. Можно спросить ведь вы с Ройдом поженитесь, да?
Изабель рассмеялась:
Да! Как только задание будет выполнено и мы вернемся в Абердин.
Она говорила это совершенно серьезно и чувствовала внутри полную уверенность; выйти замуж за Ройда для нее совершенно правильно.
Чудесно! просияла Элейн. Она повернула к дому. Нам пора переодеться.
Да, действительно. Изабель зашагала следом за ней. Походка у нее определенно стала легче. Эдвина не обрадуется, если мы опоздаем к ужину.
Ройд нарочно задержался в гостиной, чтобы убедиться: честь сопровождать Айону наверх предоставили ему.
Но та не делала никаких попыток встать с кресла. Как только Калеб вышел, Айона ткнула своей тростью в Ройда, а потом указала на дверь:
Ради всего святого, закрой эту проклятую дверь и садись рядом со мной.
Скривив губы по опыту он знал, что смеяться над Айоной не стоило, он повиновался. Когда он закрыл дверь, то услышал ее бормотание:
Я не собираюсь смотреть на тебя снизу вверх у меня от этого шея затечет!
Он вернулся и сел на диван напротив, чтобы Айона лучше его видела.
Она одобрительно кивнула:
Что ж, вот мы и собрались как мог бы предсказать любой, у кого есть хоть капля здравого смысла.
Он не скрывал удивления.
Айона презрительно фыркнула.
Ни один из вас ни в чем не хочет менять своего мнения когда вы что-то решите. Будь что будет Она несколько секунд разглядывала его.
Он выдержал ее пытливый взгляд свободно и легко.
Айона прищурилась:
Ты, конечно, догадываешься, что я никогда не считала тебя достойным ее и по-прежнему не считаю. Конечно, я ни одного мужчину не считаю достойным ее она гораздо глубже и умнее любой другой молодой леди.
Знаю.
Хм возможно, и знаешь. Итак. Айона подалась вперед, облокотившись о свою трость. Но поскольку она выбрала тебя снова и опять и нужно думать еще и о Дункане, я не против вашей свадьбы. Казалось, ее глаза прожигают его насквозь. Если, конечно, вы собираетесь пожениться.
Он кивнул:
Разумеется. Мы поженимся, как только дело будет кончено и мы вернемся в Абердин.
Айона тоже кивнула:
Отлично! Но слушай меня внимательно. Она заглянула Ройду в глаза: Если ты снова ее обидишь, я из тебя все кишки выпущу и сделаю из них подвязки. Помолчав, она добавила: Ты уж мне поверь.
Ройд всегда знал, от кого Изабель унаследовала свою кровожадность. Ну а верил он Айоне или нет
Даю вам слово, что у вас никогда не будет повода жалеть о том, что вы благословили наш брак. Я знаю, что для Изабель это очень много значит.
Ну что ж. Айона с трудом поднялась на ноги. Ей всегда недоставало здравого смысла, особенно если дело касалось тебя.
Ройд встал и отважился улыбнуться. Айона отнеслась к его улыбке благосклонно. Она жестом велела ему подать ей руку, что он и сделал, и они поднялись по лестнице в большем согласии, чем он предвидел, когда думал о грозной бабушке Изабель.
Глава 16
Ройд провел Изабель в резную дверь бальной залы Волверстоун-Хауса. Хотя, по меркам высшего света, было еще сравнительно рано, зал был переполнен, на лестницах и в передней толпились гости, спешившие поздороваться с хозяевами. Очередь гостей змеилась от Волверстоуна и Минервы, стоявших впереди, почти к самому выходу и вниз по лестнице.
Несмотря на то что все были заняты своими мыслями, дама, которая плавно шла рядом с ним, привлекала всеобщее внимание. Изабель уже стала причиной того, что четверо джентльменов споткнулись и чуть не упали с лестницы. Ройд стиснул зубы и притворился, будто не замечает, как все на нее смотрят, не говоря уже о вопросе, который тут же зажегся у многих в глазах как мужчин, так и женщин.
Потом многие начали шептаться.
Хотя пленницы находились вдали от Лондона, они приняли верное решение, передав алмазы Изабель. Платье, которое на ней было, сшили специально как витрину для поистине изумительного творения «Ранделла, Бриджа и Ранделла». К его немалому удивлению, именно Айона настояла, что Изабель нужно «правильное» платье. Что еще удивительнее, его мать с ней согласилась, и все обитательницы Стэнхоуп-стрит целыми днями разъезжали по лавкам и салонам модисток.
Знай он, каким окажется результат их трудов, он бы придумал, как им помешать. Когда в тот вечер Изабель спустилась со второго этажа, язык прилип у него к небу, и он буквально лишился дара речи. Даже Дункан, который носился между всеми нарядными джентльменами и леди, замер на месте и уставился на мать.
Ройд знал Изабель почти всю жизнь и привык видеть ее рядом; очевидно, он успел позабыть, насколько она на самом деле великолепна его амазонка.
Она выглядела настоящей королевой-воительницей до мозга костей; шелковое платье цвета позднего вечернего неба в те недолгие секунды перед тем, как оно становится черным. На ее груди сверкали голубые бриллианты в простой золотой оправе ничто не должно было отвлекать от сверкания самих камней. Результат получился простым, но головокружительно прекрасным камни излучали ярко-голубое сияние, которое буквально приковывало к себе внимание.
Все разговоры сначала захлебнулись, потом прекратились; затем все снова заговорили, более оживленно.
Они подошли к Минерве, чье лицо осветилось, когда гость, с которым она только что беседовала, отошел, и она увидела их.
Изабель присела; Ройд поклонился, и они произнесли обычные слова приветствия.
Минерва многозначительно кивнула:
Превосходно! С горящими глазами она передала их Волверстоуну, стоящему рядом с ней.
Волверстоун выгнул брови. Они обменивались обычными светскими фразами, но, когда герцог выпрямился, поцеловав Изабель руку, он негромко сказал:
Если уж это не выманит их, значит, их не выманит ничто!
Ройду удалось не нахмуриться.
Он подвел Изабель к группе знакомых, как было решено заранее. Все, кто принимал участие в попытке разоблачить «заказчиков» и собрать необходимые улики для того, чтобы их осудили, встретились в доме Сент-Айвзов в десять утра, в необычный и неприличный для высшего общества час. Герцогу Сент-Айвзу по прозвищу Дьявол и его супруге Онории предстояло устроить второй бал, если в том возникнет необходимость, но все они решили, что понадобится два вечера, чтобы заманить в их сети по крайней мере еще двух «заказчиков». Онория предложила встретиться у них в доме, чтобы любой, кто заметит бурную деятельность, подумал, что многочисленные гости как-то связаны с их будущим балом, а вовсе не с тем, что давали Волверстоуны.
В целом на встрече происходил смотр сил возможность для всех, кто желал участвовать, познакомиться с Изабель, а для нее возможность познакомиться с остальными. Помимо Сент-Айвза и Онории к группе примкнули три их кузена и их жены, как и еще несколько пар, которых предупредили Дирне и его супруга, маркиза Лоретта. Их представили как участников победы над пресловутой «Черной коброй». Волверстоун и Минерва, Джек Хендон и его жена Кэтрин еще одна Кит тоже были там, как и Фробишеры со своими спутницами, и Айона, которая, как оказалось, была хорошо известна как Минерве, так и Онории, а также Летиции и нескольким другим дамам.
Глава рода Кармоди обладала более широкими связями, чем думал Ройд.
Как обычно, собравшихся призвал к порядку Волверстоун; он рассказал, что они задумали и какие приемы им надлежит применять. Самое главное, как подчеркнул Волверстоун, чтобы по крайней мере двое из их числа ни на миг не выпускали из виду Изабель. Если кто-нибудь мужчина или женщина подойдет к ней и спросит об ожерелье, по крайней мере двое из них должны находиться настолько близко, чтобы подслушать, о чем они говорят.
Что же касается наступления, если Изабель прямо спросят, откуда у нее такое ожерелье, она должна поднести руку к камням и поиграть со звеньями цепи.
Сделав необходимые приготовления, все встали по местам. Им не терпелось воплотить их замысел в жизнь.
Ройд и Изабель весело разговаривали, смеялись и передвигались в толпе. Они сделали по залу круг, давая всем присутствующим возможность заметить бриллианты и полюбоваться ими что все и делали. Несмотря на слова Минервы, Ройд не был уверен в том, что какая-нибудь дама не подойдет к Изабель и не спросит, где она нашла такие камни, однако ему показалось, что Минерва была права; хотя многие дамы буквально пожирали камни глазами, ни одна ничего о них не спросила.
Конечно, им помогло то, что Изабель не была широко известна в лондонском свете; никто не мог понять, кто она такая, но, поскольку она, очевидно, была знакома с избранной группой из числа представителей высшего общества, никто не смел и относиться к ней покровительственно.