У Этель есть собственное мнение и по поводу престарелых инвалидок, миссис Пайн, зло проговорила Розмари.
Пол возмутился. Миссис Пайн подняла руку, словно хотела унять его гнев, и улыбнулась.
Бедняжка Этель! Ей бы жить в свое удовольствие и думать, что ее больше всего утешит. Замуж не вышла. Детей нет. Какой скудный жизненный опыт.
У Этель? Скудный? удивился Гибсон. Ничего подобного ему в голову не приходило.
У нее, наверное, мало отношений с конкретными людьми, продолжила старая дама. Иначе почему она судит обо всех скопом?
Она ни на кого не смотрит, а значит, не видит, предположил Тео Марш.
Какие поразительно нелепые люди, если брать каждого по отдельности. Водитель автобуса похлопал Вирджинию по руке. Вот так я могу их воспринимать. Медсестра покраснела и зашикала на него.
Гибсон кашлянул.
Что ни говорите, Этель сделала вполне успешную деловую карьеру. Ей все время приходилось иметь дело с реалиями жизни. В то время как мое существование было ограниченным немного поэзии, академическая заводь. Даже на войне
Как вы можете читать поэзию и не замечать Вселенную? с возмущением спросил Ли. Знаете, кто на самом деле ограничен? Те, кто ничего не читает, помимо газет, и не смотрит, кроме телевизора, не замечает никого вокруг себя. Покупают лишь машины и жратву, делают лишь то, что, по их мнению, делают соседи, и в упор не видят вселенной. Он откинулся и провел пальцами по бокалу. Если честно, я таких не встречал.
Прочитали о них в газете, хохотнул Тео Марш.
В каких войнах вы участвовали, мистер Гибсон? спросила Вирджиния.
В обеих. В корейской не пришлось, стал староват.
О да, проговорила Розмари с усмешкой. У него так мало жизненного опыта, всего две войны. Кроме того, была Великая депрессия годы, когда он заботился о матери и оплачивал образование Этель. Это, по-вашему, проявление слабости и бездеятельности? Потом он преподавал кто считал, скольких он выучил? Этель этим не занималась. Не понимаю, с чего бы? добавила она вполголоса. Или почему, если мужчина до пятидесяти пяти лет вел полезную жизнь, если он щедр, добр и великодушен, она считает его наивным и
Невинным? закончил за нее Гибсон. Его глаза блестели, ему было хорошо.
Заводь? Что вы хотели этим сказать? поинтересовался Тео Марш. Как она понимает жизнь? Когда имя человека мелькает в центральных газетах? Клубное общество?
Нет, нет, возразил Гибсон. Реальность, подлость. Когда всаживают в спину нож. Самомнение, воровство
Подождите! произнес художник. Почему все мерзкое и неприятное считается реальностью? Ведь реальность синоним истины. Зло может быть правдой, но правда не эквивалент злу. Нельзя написать сколько-нибудь приличную картину, чтобы в ней не было правды.
Или приличное стихотворение, добавил водитель автобуса, или хорошо провести урок, заработать честные деньги. Мне кажется, он на самом деле невинный. Ли Коффи окинул комнату взглядом.
Я думаю, он милый, тепло вставила Вирджиния.
Миссис Ботрайт глубокомысленно кивала.
Тео, сказала она, у меня есть все основания полагать, что Вторничный клуб выслушает вас на этот счет.
За сто пятьдесят паршивых долларов? Там же одни скряги и крохоборы!
За сто пятьдесят паршивых долларов? Там же одни скряги и крохоборы!
Гибсон изо всех сил старался не слишком забавляться происходящим. Кроме Розмари, в этой чистой, уютной, приятной комнате находилась изящная пожилая дама в инвалидном кресле истинная хозяйка дома, которая выслушивала, как ее гости свободно излагают свои мысли. Нет, нет, нужно помнить, что ему придется держать ответ за свое преступление. Таков отрезвляющий мотив, к нему надо прислушиваться.
Но иногда с радостью в сердце, которую не мог отрицать, он думал, что главное сейчас это люди, которые здесь вокруг него. Они с ним говорят, спорят, противоречат, стараются поддержать, тревожатся за его судьбу и сражаются с ней. Предлагают ему частичку своей веры. От этого становилось теплее и звучала в душе музыка. Пришла мысль, что никто бы не мог похвастаться таким чудесным опытом, как он в этот день своего самоубийства.
Но эта радость всего лишь краденая. Пора уходить и встретить судьбу, в которой музыки совершенно не будет.
Глава XX
Гибсон поднялся.
Одну минуту, начал водитель автобуса. Подождите. Послушайте
Что такое, Ли? встревожилась миссис Ботрайт.
Мы все расслабились. Не уходите, Гибсон, постойте. Я хочу получить ответ на вопрос, который меня беспокоит. Розмари
Да, Ли?
Мистер Гибсон сел. Он весь дрожал. Водитель автобуса был проницательным человеком.
Пресловутая Этель решила, что вы подсознательно захотели избавиться от мужа? Скажите, какие у нее были для этого основания?
Розмари покраснела.
Она разгадала причину?
Да, ответила Розмари. Конечно, разгадала. Она вертела в пальцах бокал. Такие браки несостоятельны. Она говорила почти сонно. Кеннет на двадцать три года старше меня. Разве это не ужасно? Этель считает, ее голос стал тише, но она с вызывающей отвагой продолжала, что я должна желать себе партнера моложе.
Как, например? Светлые ресницы Ли Коффи трепетали, глаза блестели. Художник выпрямился в кресле. Миссис Ботрайт вдруг сделалась невозмутимо отрешенной.
Как, например, Пол, ответила Розмари.
Вот мы и дошли до сути, удовлетворенно хмыкнул водитель автобуса.
Ага! поддакнул художник.
Ну, вот, Рози. Пол покраснел. Теперь вы знаете
Я думала, что знаю. Розмари улыбнулась.
Если мы все расслабились, ладно, скажу кое-что я, выпалила Джини. Она для отца стара.
Гибсон ощутил волну потрясения.
Розмари стара!
Ему нравятся довольно пышные, лет на пять старше меня и дюйма на два ниже, без стеснения продолжала девушка. Могу судить по тому, что наблюдала.
Перестань, попытался утихомирить ее смущенный отец. Простите, Рози. Но, в конце концов, вы ведь его жена. И я, разумеется
Не извиняйтесь. Лицо Розмари стало безмятежным. Вы были добры ко мне, Пол, пытались утешить. Уговаривали не тревожиться. Но я слишком для вас стара, но и вы, уж простите меня, Пол, слишком занудны на мой вкус. Понимаете, мне нравятся пикантные мужчины.
И правильно, самодовольно усмехнулся Тео Марш. Умная женщина.
Этель в такую простую вещь поверить не могла, с тихой грустью заметила Розмари. Правда такова, что я вышла замуж за мужчину, которого полюбила.
Гибсон посмотрел на свой бокал и перевел взгляд на жену: ее тонкие, красивые пальцы тоже сжимали стекло.
Оправившись от потрясения, он заговорил довольно спокойно, но все же запинаясь:
Тем не менее Этель права: я символизирую для вас образ отца.
Только не моего. Розмари с удивлением посмотрела на него. Отец с самого моего рождения был злым, вечно поучающим, несправедливым, мелочным и избалованным, как ребенок. Рискую показаться неблагодарной, но это правда. Кеннет совершенно не похож на моего отца, учтиво объяснила она.
А ведь смешно, словоохотливо продолжил Гибсон (странное все-таки сборище!). Мне пятьдесят пять лет. В моем возрасте влюбиться так сильно впервые в жизни выглядит довольно курьезно. Все будут улыбаться.
Улыбаться? повторила Вирджиния. Конечно. Это так здорово. Приятно смотреть.
Я бы сказал, похихикать, поправил Гибсон.
Кто это собирается хихикать? проворчал водитель автобуса.
С какой стати? добавил художник. Я сам влюблялся прошлой зимой. И если бы кто-нибудь вздумал надо мной хихикнуть, я бы плюнул ему в глаза. Никто из присутствующих не усомнился, что он именно так и поступил бы.
И с чего это Этель наградила вас обоих черными метками? спросил Ли Коффи. Гнула и гнобила обоих. Ведь с первого взгляда заметно, что вы друг в друга влюблены. Он был из тех, кто нежно рубит правду-матку в глаза.
Я трусиха, призналась Розмари. Надо было все-таки плюнуть ей в глаза. Она сидела очень прямо. Винить некого, только саму себя.
Мистер Гибсон чувствовал себя без сил и в то же время умиротворенным.
А еще и меня. Я старый, хромой, нерешительный и исключительно глупый. Позволил сестре сбить меня с толку. Это моя ошибка и вина. Он жадно осушил бокал, ему захотелось плакать.
Зато наш Пол красив, как герой в глянцевом журнале, заявил художник. Столь хорош, столь пригож. Без обид, Пол. И, полагаю, сексуальный. Он скрестил ноги в желтых носках и, как умел, прикинулся невинным. По оценке смертоносной Этель.
Смертоносной Этель? сердито повторил водитель автобуса. Хорошо сказано. Годится!
Люди знают, если влюблены, сказала Вирджиния и тут же прикусила губу.
Розмари откинулась назад и улыбнулась:
Разве мы можем что-нибудь знать? В журнальных историях и в тех кинофильмах, которые я видела, не принимают в расчет один факт. Почему один человек хочет находиться рядом с другим человеком? Она посмотрела на Вирджинию. Не потому же, что он красив (хотя Кеннет и очень хорош собой). И не потому, что он молод. Для меня, продолжала она, обращаясь к лампе подле дивана, самое главное, насколько вдвоем забавно, и говорю я сейчас не о сексе. Хотя Розмари сглотнула. Вы меня понимаете? Насколько интересно друг с другом. Мне с Кеннетом было хорошо, как никогда раньше. Розмари рассмеялась, подалась вперед, и в ее голосе появилась страстность. Почему люди боятся говорить, что именно это их привлекает? Я думаю, что на самом деле в этом заключается самое главное притяжение.
И самое постоянное, прошептала миссис Пайн.
Несомненно, подхватила миссис Ботрайт. Иначе человечество бы не выдержало. Не все любимые жены имеют двенадцатый размер. Она возмущенно покачалась на своих объемистых бедрах.
М-м-м протянул художник. Мне нравилось общество моей четвертой жены. Готов был проводить с нею круглые сутки. И хотя она имела не идеальные лодыжки, я ее оплакиваю, это факт. Он выглядел слегка озадаченным.
Согласна, выдохнула Вирджиния. Водитель автобуса покосился на нее из-под ресниц.
В жилах Гибсона пульсировала радость, к которой одновременно примешивались стыд и печаль. Он решил, что все остальное сугубо его дело, как бы ни любил да, да! тех, кто был сейчас вокруг него. Гибсон взял Розмари за руку и очень просто отчего слова стали очень личными проговорил: Спасибо за все, что вы сделали и сказали. Но теперь нам пора. Он повернулся к миссис Пайн. Помолитесь, чтобы яд нашелся.
Помолюсь, пообещала она.
Будем надеяться, что все обойдется, застенчиво и немного нервно сказал Пол.