Мы все на это надеемся, добавила Джини.
Не исключено, что полиция уже нашла пузырек, предположила миссис Ботрайт. Не стоит ее недооценивать.
Этот пузырек может валяться где-нибудь на свалке, и вы об этом никогда не узнаете, заметил художник. Понимаете?
О, пожалуйста, будьте счастливы, промолвила медсестра. И невозмутимая, надежная душа этой малышки растворилась в чувственных слезах.
Много хороших книг написано в тюрьмах, серьезно заметил водитель автобуса. Каменные стены не препятствие
Буду иметь в виду, Ли, дружелюбно ответил Гибсон. Водитель был из тех людей, кто задавал тон. Он изначально заключил, что сладенькой конфетки не будет, и не стал ее предлагать.
Гибсон обнял жену за талию и повел к выходу. Семь человек смотрели им вслед.
Как он мил, всхлипнула Вирджиния. А она прелестна. Как бы их спасти? Думайте все!
В комнате воцарилась тишина присутствующие загрустили, но сломлены не были.
Мистер Гибсон с женой медленно прошли к концу террасы, спустились по ступеням и пересекли подъездную аллею. Времени было без четверти шесть, наступал тихий, приятный вечер. Они прошли мимо сияющих мусорных баков. Перед лестницей на кухню рос куст, и Гибсон мягко потянул Розмари в укромный уголок, скрытый от посторонних глаз массой приветливо шелестящих листьев.
Он обнял ее, и она прижалась к нему. Нежно поцеловал, потом еще раз, но с большей страстью. Ее голова склонилась ему на плечо.
Он обнял ее, и она прижалась к нему. Нежно поцеловал, потом еще раз, но с большей страстью. Ее голова склонилась ему на плечо.
Помнишь ресторан, Кеннет?
Да.
Как мы тогда смеялись! Я решила, что после аварии ты забыл тот момент, не мог вспомнить.
То несчастье, которое произошло с ними, осталось далеко в прошлом. Розмари вздохнула.
Еще я помню туман, пробормотал Гибсон. Нам тогда он показался красивым.
Но мы ведь имели в виду не только туман.
Нет. Он нежно поцеловал ее еще раз. Это старая песня недопонимание. Но я человек старомодный.
Я люблю тебя таким. Что бы ни случилось, не оставляй меня.
Что бы ни случилось, пообещал Гибсон. Но он преступник и может ее оставить, хотя в другом смысле слова. Горькое и вместе с тем сладкое чувство.
Через несколько минут они начали подниматься по лестнице на кухню.
Глава XXI
Этель Гибсон вернулась в коттедж после четырех часов. Нахмурилась, обнаружив, что дверь не заперта, все нараспашку, в доме пусто. Какое безрассудство со стороны брата! Может, пошел к Таунсендам это всего через дорожку. Если так, у Этель не было настроения идти туда за ним. Она спланировала свой день и не собиралась все ломать ради никчемного общения.
Этель сняла свой летний пиджак и прошла на кухню. Какой беспорядок! Для такого маленького дома аккуратность это самое главное. Этель не нравилось жить в коттедже. Квартира требовала гораздо меньше усилий. Она считала, что в ближайшее время необходимо куда-нибудь переехать. А пока, поджав губы, взирала на разгром. Салат-латук валялся на столе. Хлеб не удосужились положить в хлебницу. Какао и чай должны стоять на полках. Сыр в холодильнике. Вот еще какой-то бумажный зеленый пакет. Что в нем такое? Небольшая бутылочка с оливковым маслом. Импортное! Слишком дорогое!
Этель покачала головой и продолжила наводить порядок как следует помыла салат и положила в ящик для овощей, сыр в холодильник. Бумажный пакет выбросила в ведро, а банки и бутылки поместила в шкаф.
Заглянула в гостиную и включила радио Этель привыкла, чтобы звучала музыка. Не обращала на нее внимания, зато сразу замечала, если вокруг было тихо. Затем направилась в спальню, которую делила с Розмари, сняла деловую одежду и переоделась в домашнее хлопчатобумажное платье. Музыка звучала издалека, а когда говорил диктор, она не прислушивалась. Реклама ее не интересовала. Мысли Этель были о первом рабочем дне. Место ей приглянулось она решила, что сумеет подобрать ключи к тайным пружинам характера начальника. Предвкушала спокойную, основательную, полезную жизнь в этом тихом городке. Превосходно для здоровья. Этель стало клонить в сон.
В четверть шестого ее разбудил телефон. В доме по-прежнему никого не было.
Слушаю!
Говорят из лаборатории Таунсенда. Мистер Гибсон дома?
Нет, ответила Этель.
Вы не знаете, где он?
Не знаю. Могу предположить, что придет к обеду.
Это когда?
Без четверти шесть.
Будьте добры, попросите его позвонить по этому номеру.
Этель записала номер.
Это очень важно.
Передам, пообещала Этель и повесила трубку. Она чувствовала легкое раздражение.
Какое невнимание! В таком хозяйстве, как их, предупредительность первое дело. Розмари должна скоро прийти. Но куда подевался Кен? Она представить не могла. Хотя, наверное, он закопался в книгах в филиале библиотеки.
Обед без пятнадцати шесть. Она начала готовить. Час обеда известен всем. Радио по-прежнему работало. Непривычное одиночество стало надоедать Этель, и она в порыве недовольства выключила приемник.
Вернувшись на кухню, продолжила готовить. Обед предполагался очень простым. Этель остановила свой выбор на спагетти недорогое и питательное блюдо. Вытряхнуть из готовых пакетиков приправы и все, никаких особых усилий от хозяйки. Она вылила на сковороду соус. Такой хорошо бы чем-нибудь сдобрить. Этель покрошила туда лук. В кулинарном деле она не могла похвастаться изобретательностью. Много лет ела то, что ставили перед ней в ресторанчиках. Еда это просто дорогая или дешевая пища. Но лук все же лучше потушить. Может, добавить оливкового масла? Куда его планировал Кен? На заправку салата не хватит. Этель не любила оливковое масло для заправки салата с давних времен предпочитала дешевое растительное. Не для фруктов же он его купил. Наверняка захотел, чтобы вкус оливкового масла ощущался в соусе для спагетти. Или это причуда Розмари?
Этель скривила губы, но взяла бутылку и отвинтила крышку. Вылила на сковороду. Она надеялась, что вкус оливок не сильно испортит соус. Бутылку вымыла и поставила вверх дном, чтобы стекла вода. Король Роберто на этикетке оказался стоящим на голове. Налила в большую кастрюлю соус для пасты.
Потом она стала резать для салата овощи. Латук, похоже, не очень свежий. Тридцать четыре минуты шестого, а дома никого.
Пора было накрывать на стол в гостиной. С этого места была видна подъездная аллея, и она видела, как по ней промелькнула машина Таунсенда, и из нее поспешно высадилось несколько человек. Этель отвернулась следить за соседями ниже ее достоинства. Вечеринка, решила она. Слово «вечеринка» означало для нее что-то легковесное бессмысленное времяпрепровождение, пустую болтовню. Этель ни разу не приглашали на вечеринки.
Стол накрыт. Вода закипает. Соус почти готов. Она убавила огонь и помешала салат.
Без двадцати шесть ей стало обидно. Этель положила пасту в кипящую воду, вышла в гостиную и села к камину спиной, чтобы видеть часы на противоположной стене. Решила повязать ровно девять минут. К тому времени обед будет готов. Ее ни во что не ставят, хотя она относится ко всем с уважением. Что ж, им же хуже.
Без одиннадцати шесть она прошествовала на кухню и тут услышала их шаги.
Откуда вас принесло? осведомилась она. Где-то были вместе?
Да, вместе, кивнул Гибсон. Он немного удивился, увидев старую привычную Этель, энергичную, уверенную в себе.
Обед готов, сказала она. У вас есть время умыться. Розмари, можешь отдыхать. Садитесь за стол, а я добавлю соус в спагетти.
Гибсоны послушно пошли к столу, но по дороге поцеловались в коридоре.
Не знает! удивлялся Гибсон.
Похоже на то. Твоего имени по радио не объявляли.
Ей надо сказать.
Да.
Трудно.
Согласна. «Господи, как же он мил».
Готовы? крикнула Этель.
Мистер Гибсон отпустил Розмари и зашел к себе. Комната, казалось, уже отошла в прошлое, была тем местом, где он вел прежний образ жизни. Интересно, разрешают иметь книги в камере? Увы, Розмари уж там точно не будет. Взгляни правде в глаза. Оцени свой глупый поступок. Прочувствуй любовь. Не забывай, что ты любим.
Умываясь, он заключил, что Этель права. Или в чем-то права. Он не понимал собственных мотивов. Лепил в уме черную философию над трепещущей раной сердца. Хотя все было не так просто. Его могли бы уже поедать черви. Теперь он видел все немного яснее. Слишком поддавался внушению, слишком легко отступал от своей веры. Надо было больше себе доверять.
Этель же заставила нас обоих сомневаться в себе, привила отвратительное чувство, что нельзя себе верить, даже пытаться бесполезно. Такие сомнения в разумных количествах могли бы послужить укрепляющим средством и лекарством. Но он глотал их без меры и в самое неподходящее время, и это потрясло его до самых основ.
Опасная штука.
Он встретил Розмари в коридоре. Их руки соприкоснулись. Они направились к столу.
Садитесь! воскликнула Этель. Непослушные дети. Глаза мудрые, всепонимающие. Вскоре она узнает, где они были. Признавайтесь, что задумали.
Произошла ужасная путаница, начал Гибсон. Он смотрел на спагетти, но аппетита не было.
Розмари нервно взяла вилку.
Расскажем во всех подробностях, произнесла она. Милая мышка, набралась отваги ему помочь.
Мне понятно, что вы о чем-то договорились. Этель покосилась на них. Не беспокойтесь, дорогие, я не любопытна. Это не мое дело. У вас есть право на свои секреты.
Розмари резко положила вилку.
Не сомневаюсь, вы мне обо всем расскажете, что касается меня, добродушно продолжала Этель.
Да, спокойно ответила миссис Гибсон.
Сам Гибсон заглянул в глаза сестры и увидел в них себя. Безответная овечка, размазня, человек не от мира сего, прирожденный холостяк, никогда не бывший женат, доживший до преклонных лет с преданной старой девой сестрой. Обречен на такую жизнь. Нет, неправда.
Мы сильно любим друг друга, тихо, но твердо заявил он. Розмари и я.
Этель вытаращила глаза и непонимающе посмотрела на них. Ее губы недоверчиво шевелились, и во взгляде стоял вопрос.
Первой заговорила Розмари:
Все как он сказал.
Что?
Все как он сказал. Это правда, Этель.
Я чрезвычайно рада, ответила та, но голос фальшиво дрогнул. Обед стынет, давайте есть.
Я чрезвычайно рада, ответила та, но голос фальшиво дрогнул. Обед стынет, давайте есть.
Она им не поверила. На лице никакого выражения, но Гибсон почувствовал, как билась мысль в голове сестры, стараясь определить, каково же «настоящее» значение того, что было сказано. Мысли ее путались и сплетались, как в миске спагетти. Ему не хотелось есть. Но отказаться от приготовленного сестрой ужина значило обидеть ее. Лучше сделать над собой усилие.
Он повертел в руках вилку.
Этель погрузила свою в спагетти.
Внезапно раздались крики. Напуганные, все повернули головы к окну.
Шесть человек, скатившись с крыльца Пола, мчались, что-то крича, через подъездную аллею.
Гибсон! Эй! Эй! вопил водитель автобуса.
Гибсон, прихрамывая, подбежал к двери. И сам поразился тому, насколько обрадовался снова увидеть своих знакомых. Жизнь закипела в доме, когда рядом оказались Ли Коффи с держащейся за его руку Вирджинией. Затем, пританцовывая, подбежал Тео Марш. Его изборожденное морщинами лицо сияло, из-под его размахивающих рук ловко вынырнула юная Джини. Пол придержал дверь для миссис Ботрайт, которая вплыла, словно океанский лайнер. Все разом закричали: