Мои университеты. Сборник рассказов о юности - Александр Мотельевич Мелихов 24 стр.


По дороге в общежитие ребята заглянули в магазин. Закупкой провизии руководил Модуль. Скинувшись, ребята купили банку солёных огурцов, две бутылки водки, бутылку «Токайского», три батона, полкило докторской колбасы, кусок пошехонского сыра, трёхлитровую банку томатного сока, триста граммов сала и полкило помадки.

У входа в шестой корпус сидела вахтёрша. Модуль опустил сумку на пол, бутылки звякнули. Бабуся подняла брови.

 Степаниде Ивановне привет.

Модуль протянул шоколадку и указал на Макса:

 Мой новый друг.

Вахтёрша кивнула, протёрла очки и продребезжала:

 Ох, Вовчик, видно, без гостей тебе не жизнь.

Модуль ухмыльнулся.

 Как говорил мой дед, добрый гость всегда впору.

 Ну и ладно. Не буду твоего друга записывать. Пусть так проходит.

Парни поднялись на третий этаж, подошли к 305-й комнате, и Ферзь толкнул дверь. Первое, что увидел Макс, четыре кровати и стол. За столом сидел хлипкий очкарик и читал «Математический анализ».

 Знакомься. Это вундеркинд Яша,  сказал Модуль.

Он подошёл к столу и по-отечески обнял очкарика.

 Максимилиан.

Макс пожал худенькую руку и улыбнулся.

«Похож на совёнка. Подслеповатый, с крючковатым носом».

Ферзь уселся на кровать и начал настраивать гитару.

 Макс, между прочим, москвич,  продолжил Модуль.  У него папа препод в МГУ

Речь Модуля прервал громкий стук. На пороге появилась Лиза.

 Прошу к столу,  сказала она.

Подхватив сумки, ребята спустились на второй этаж. Двести первая комната, где жили девушки, находилась у холла. Бросив взгляд на накрытый стол, Ферзь причмокнул и неожиданно запел:

Лиза, Лиза, Лизавета,
Я люблю тебя за это

Голос Ферзя был низким, с лёгкой хрипотцой. Модуль одарил девушек фирменной улыбкой и продолжил куплет:

И за это, и за то,
Что почистила пальто.

Все рассмеялись.

«Весело живут,  подумал Макс.  Не то что я».

 Заходите, гости дорогие,  послышался высокий голос.

Макс перевёл взгляд от стола и увидел девушку, сидевшую на кровати.

 Рузи.

 Максимилиан.

Ферзь подошёл к кровати и подал Рузи руку. Девушка встала и улыбнулась всем и сразу. Макс был ошеломлён. Рузи была настолько красива, что трудно было отвести взгляд. Длинная коса, брови полумесяцем, тёмные глаза с сантиметровыми ресницами. К тому же, хрупкая, как балерина.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

 Рузи таджичка,  расставляя тарелки, сказала Лиза.  Математик в третьем поколении.

Рузи взмахнула ресницами и снова улыбнулась.

 И дед, и отец математики.

 Выходит, пошла по семейным стопам,  промолвил Макс и тут же смутился от сказанной банальности.

Чтобы прийти в себя, он принял независимый вид и стал рассматривать комнату. Четыре кровати, стол, стулья, тумбочки, на стенах книжные полки. Типовой набор оживляли типично женские штучки: салфетки, вазочки с цветами, пузырьки от духов, тюлевая занавеска, восточный ковёр над кроватью Рузи, жёлтая шёлковая подушка, висящие на гвозде бусы и прочее, прочее. Вещи создавали уют, и комната выглядела яркой и радостной.

 Всё дело в деталях,  раздался незнакомый голос.

Макс оглянулся. На пороге стояла дородная девушка.

«Метр восемьдесят, не меньше»,  подумал Макс.

 Будем знакомы,  сказала она.  Люба Полунеева.

Прямой взгляд, очки в роговой оправе, за ними небольшие глаза.

 Макс Маушевский.

Настя подошла к Любе и уткнулась ей в грудь.

 Наша мама пришла, молочка принесла.

И правда, из Любиной авоськи торчали треугольные пакеты с молоком.

 Сабантуй?  поправив очки, спросила Люба.

 Он самый,  ответил Модуль.

 Где Яша?

 Мал ещё.

Люба заняла лучшее место, за ней сели остальные. Макс отметил, в Любином присутствии Модуль ушёл в тень. Однако стоило Модулю выпить, как его стало много. Хрустя огурцом, Модуль рассказывал анекдоты, сыпал поговорками, и, как ни странно, всё было к месту.

 Тебе бы в институт культуры,  выслушав очередной анекдот, сказала Люба.  Талант так и прёт.

 Вы обо мне мало что знаете,  ухмыльнулся Модуль.

Он подмигнул Ферзю, и тот взял в руки гитару.

 Слышали о Скитовиче?  спросил Модуль.

Люба сдвинула брови. Видимо, пыталась вспомнить, кто это такой. Настя застыла с банкой томатного сока и вопросительно уставилась на Макса. Скитовича знала одна только Рузи.

 Виктор Павлович Скитович, будучи студентом мат-меха ЛГУ, в 1946 году сочинил песню, известную всем математикам.

 Умница,  возопил Модуль.  Дай я тебя поцелую.

Он наклонился над Рузи и запечатлел отеческий поцелуй на макушке девушки. Люба с уважением посмотрела на подругу.

«Какие они разные,  подумал Макс.  Одна, как цветок; другая, как водовозная бочка».

Макс ошибался. Люба хоть и была полной, с тяжёлым подбородком и нелепой стрижкой каре, однако на бочку не походила. В девушке чувствовалось то, что называют породой. Где пряталась эта порода, трудно сказать. Но то, что Люба имела «изюминку», не вызывало сомнений.

Взяв бутерброд, девушка посмотрела на Модуля.

 С какого рожна ты вспомнил о Скитовиче?

 Мой брат и Скитович учились в одной группе.

Модуль налил полстакана водки и выпил одним махом. Затем откинулся на спинку стула и запел:

Раскинулось поле по модулю пять,
Вдали полиномы стояли.
Товарищ не смог производную взять,
Ему очень строго сказали

Взяв нужные аккорды, Ферзь подхватил низким голосом:

Анализ нельзя «на арапа» сдавать,
Гавурин тобой недоволен,
Изволь теорему Коши доказать,
Иль будешь с мат-меха уволен.

Модуль и Ферзь допели песню и сорвали оглушительные аплодисменты.

 Нормально,  похвалил Саня.

 Понравилось?  спросила Настя Максимилиана.

 Мне здесь всё нравится,  ответил тот.

Макс не кривил душой. Он попал в иной мир. В тот, где гуляет свобода. Макс ощущал её всеми органами чувств. Он глядел на ребят, слушал их разговоры, пробовал подпевать, пил водку, заедал салом, и ему было так легко, что, выйди все танцевать, и он бы пошёл.

И в этот момент Ферзь заиграл плясовую. Макс выскочил на середину комнаты и, размахивая руками, прошёлся по кругу. Настя встала из-за стола. Накинув платок, она проплыла мимо Макса и коснулась его «крылом». Тот пустился вприсядку. И началось веселье. За Настей выскочила Лиза, потом Модуль, Рузи и Люба. Шум стоял такой, что в комнату заглянули соседи. Одни сели за стол, другие пустились в пляс. Наконец появилась вахтёрша. Модуль убрал водку и, лавируя между танцующими, двинулся к Степаниде Ивановне. Приобняв бабусю за талию, Модуль скрылся в коридоре, и танцы прекратились.

Сабантуй подходил к концу. Люба отправилась ставить чайник. Настя с Лизой убирали посуду, Рузи поправляла кровати. Пришлые студенты испарились, и в комнате остались четыре хозяйки и четверо парней. Макс глядел на Лизу и размышлял. Водка давала о себе знать, и мысли путались. Однако Макс держался достойно.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

«Странно,  думал он.  Лиза среди подруг самая незаметная. Вот, например, Настя. Смелая, яркая, хорошо одета. О Рузи и речи нет. Красавица. И Люба, как оказалось, ничего. Мимо не пройдёшь. А Лизу не видно, не слышно. Но почему? В тот день, когда мы познакомились, она вела себя по-другому. Подошла первой, заговорила. И ребятами верховодила, и в сквере была свободна, как ветер. То на скамейку прыгнет, то к бассейну подойдёт».

Размышления Макса прервал Модуль. Вернувшись в комнату, он приложил палец к губам и сказал:

 Бурю успокоил, но волны ещё бушуют.

Максимилиан встал.

 Мне пора.

 Чайку попьём, и пойдёшь.

Модуль усадил Макса за стол, а сам подсел к Сане и Ферзю. Пока девушки ставили чашки, троица спела ещё одну песню. Да так душевно, что у Макса защипало в глазах.

Плыл по океану корабль с названием гордым,
Океан старался превозмочь.
В трюме, добрыми качая мордами,
Тысяча лошадей томились день и ночь.

Макс представил лошадей, плывущих по океану, и на сердце опустилась печаль. Эмоции пробились наружу, и Макс шмыгнул носом.

 А ты сентиментальный,  улыбнулась Настя.

 Это хорошо,  сказала Люба, размешав сахар в стакане.  Значит, принимает жизнь близко к сердцу.

После чаепития Макс попрощался и, взяв свою сумку с учебниками, направился к выходу. Модуль вызвался проводить. Спустившись на первый этаж, Макс достал рубль и положил его перед Степанидой Ивановной.

 Купите конфет.

 Спасибо, милок,  поблагодарила вахтёрша и уткнулась в вязанье.

 Молодец,  похвалил Модуль.  Теперь у тебя не будет проблем. Когда захочешь, тогда и придёшь в общагу.

Вечер был прохладным, и, проводив Макса до остановки, Модуль повернул к общежитию.

 Подожди,  крикнул Макс.

Модуль остановился.

 Почему у Ферзя такая кличка?

 Он мастер спорта по шахматам.

 А тебя как зовут?

 Владимир Семёнов.

 Модуль мне больше нравится.

 И мне тоже. Знаешь почему? В математике модуль абсолютная величина.

Олег Жданов (Москва)

Брезгливость

Какой был у нее диаметр, точно уже не вспомнить. Может быть, она только в моих воспоминаниях кажется маленькой. Белый фарфор или фаянс. Я до сих пор не понимаю их различий. Почему-то тогда она напоминала мне лампадку, в которой ничего не горит, потому что кто-то из студентов украл фитилек. В любом случае, она была центром стола и символом хорошей учебы, потому как пользоваться ею регулярно могли только те, кто получал хорошую стипендию. Зеленая жижа горчицы была очень ароматной, запахи еды из молодости ярки еще и оттого, что еды было мало и в количестве, и в ассортименте. Купить три сосиски и стоя, неторопливо, насколько это может делать всегда голодный студент, макать их в плошку с горчицей в центре стола что может быть круче! Термина «круто» еще не было, а сосиски и горчица уже были.

Ярослав был первым. В учебе, на политзанятиях, собраниях комитета комсомола, на полевых работах, на волейбольной площадке и на танцах. Недостатков, за которые его страстно ненавидели, было всего два: он был во всем первым и не ел сосиски с горчицей в маленькой столовке справа от входа в институт на улице Двадцать Пятого Октября. В те годы мы не думали о сое, красителях, ГМО и об усилителях вкуса. Мы хотели жрать, и почему-то это было очень весело. Ярослав в нашем веселье не участвовал, сосиски с горчицей были ниже его достоинства.

А вот Виталик был веселым и добрым. Это казалось главными и лучшими чертами его характера. Сосиски он ел, смачно макая их в зеленую жижу горчицы, как и десятки ежедневных посетителей столовки на улице нашей молодости. Учился Виталик так себе, повышенной стипендии у него не было, но деньги всегда были. А вот когда после нудной пары было как-то совсем тоскливо, Виталик мог обнять за плечо и удивительно тепло сказать почти шепотом: «Пойдем сожрем чего-нибудь». Спустя всего несколько минут человек двадцать из нашей группы макали сосиски в горчицу и радостно боролись с голодом и дурным настроением.

Назад Дальше