Почти сразу после смерти реформатора в одной из провинциальных газет появился сатирический фельетон под названием «Общий единомышленник», довольно точно отражавший в целом смысл некоторых статей о Витте:
«Мертвые сраму не имут».
Поэтому, вероятно, на них и можно валить, что вздумается.
Сейчас «валят» на покойного графа Витте.
Редакция повременного органа цеха заплечных мастеров «Заткни глотку» в пространной «передовой» пишет:
«Мы никогда не одобряли уклончивой и двусмысленной политики графа С.Ю. Витте; строй исповедовавшихся им идей был нам совершенно чужд. В одном только покойный граф Портсмутский был нашим единомышленником: спасение России он, согласно с нами, видел в избавлении нашего отечества от засилия инородцев».
Статья подписана: «Фр мберг»[820].
Напротив, лейб-орган общества «Процветания России» имени Манилова «Солнечный диск» докладывал своим читателям:
«Мы во многом были противниками графа Витте, но в одном не могли с ним не соглашаться: спасение России в уничтожении тех ограничений, которые исторически скопились у нас на жизненном пути групп населения, не принадлежащих к господствующей народности»
Статья подписана: «Поликарпов».
На заседании финансистов оратор-золотопромышленник говорил:
«С покойным графом Витте можно было не соглашаться (все говорящие о графе Витте с ним непременно не соглашаются), но не надо забывать, что он творец золотой валюты: в золоте он видел спасение России! И, если бы граф мог сейчас откликнуться, он положительно поддержал бы наше ходатайство о повышении расценки принимаемого с промыслов в казну золота»
А через несколько комнат тоже в каком-то совещании другой оратор утверждал:
«Даже сам творец золотой валюты покойный граф Витте говаривал, что в русских условиях без бумажных денег не обойтись! Бумажный рубль вот в чем спасение России, по глубокому убеждению этого выдающегося русского финансиста!..»
Ах, Господи! Если бы луну немцы в Гамбурге делали по заказу графа Витте, то сейчас они утверждали бы:
Граф Витте вынужден был признать, что немцы отвратительно исполнили его заказ: луна никуда не годится!
Другие же, наоборот, доказывали бы:
Граф Витте высоко ценил технику немцев и всегда был в восторге от гамбургской луны. Даже из любви к ней сделался «лунатиком»[821]
Граф Витте вынужден был признать, что немцы отвратительно исполнили его заказ: луна никуда не годится!
Другие же, наоборот, доказывали бы:
Граф Витте высоко ценил технику немцев и всегда был в восторге от гамбургской луны. Даже из любви к ней сделался «лунатиком»[821]
Этот фельетон кажется мне очень характерным. Пародируется, как правило, то, что имеет широкое распространение, ведь шутка должна быть понятна читателю. Большинство посмертных статей содержит умолчания: наиболее острые углы сглаживаются, неблаговидные факты ретушируются Между тем после смерти Витте, равно как и при его жизни, мнения о нем и его политике представляли собой широкий спектр суждений.
Доказательством тому служат оценки личности Сергея Юльевича, данные прессой. Газета «Новое время» отдавала должное его таланту и уму, отметив, что «он был и до конца остался большим человеком». Но не великим, и в этом была принципиальная позиция официозного издания. Меньшиков в своей рубрике «Письма к ближним» писал: «Смерть вырвала из живого русского общества очень большого человека Хотелось бы сказать: великого, если б величие выпадало на долю не слишком редких, не слишком избранных любимцев богов». Журналист критиковал Витте за то, что тот добровольно ушел в отставку в 1906 году: сановник не сумел использовать дарованный историей шанс и оказался «заживо похороненным». Отметив, что все попытки графа вернуться во власть оказались безуспешными, Меньшиков тем не менее резюмировал, что Витте, «при всех слабостях своих и заблуждениях, служил России с энергией и талантом, какие встречаются не каждый день»[822]. Несмотря на целый ряд критических замечаний в адрес покойного, Меньшиков стремился дать Витте взвешенную и сдержанную оценку, признавая и его неоспоримые достоинства.
В консервативной прессе оценки были однозначны. «Главное несчастье покойного состояло в том, провозглашали Московские ведомости, что он вообразил себя великим человеком, когда на самом деле таковым не был». По мнению газеты, Сергей Юльевич был очень энергичным министром финансов, но имел слабую подготовку к решению стоявших перед ним задач. «Трагедия его деятельности заключалась в том, что его энергия часто выходила за пределы государственной пользы, и ему самому приходилось впоследствии отрицать плодотворность некоторых своих мероприятий». Поэтому, как утверждало издание, граф Витте умер «бесславным и полузабытым современниками»[823].
«Одной опасностью меньше», заявила черносотенная «Земщина». Покойный, указывала газета, был человеком «вызывающим сильный инстинктивный страх вполне планомерным служением жидам»[824]. «Одним вредным для России человеком стало меньше», подхватило вскоре «Русское знамя»[825]. Другой листок крайних правых так характеризовал умершего: «По природе властный, настойчивый, мстительный и в то же время не гнушающийся никакими средствами для достижения своих целей. Вся деятельность Витте покажет полное отсутствие в нем любви к России и непомерную гордость, которая не удерживала его от нанесения сознательного вреда России»[826]. В «Русском знамени» Витте называли «космополит-масонским бюрократом» и восклицали: «Сохрани Господь Россию от бюрократов подобного рода, да еще если они высокого ранга»[827].
Общую тональность статей и прозвучавшие в них обвинения вряд ли можно считать неожиданными: представители радикального консервативного политического спектра еще в период государственной деятельности Витте ненавидели его за роль в событиях октября 1905 года, считали врагом «национального капитала». Поразительно, но даже после своей смерти, которой предшествовала многолетняя отставка, Витте оставался для них изменником и виновником всех бед России. Эти отклики красноречиво свидетельствуют о силе многолетнего неприятия министра сторонниками подобных взглядов.
В ином свете представал Витте перед читателем либеральных изданий. И.В. Гессен назвал Сергея Юльевича человеком «совершенно исключительным». В главном печатном органе кадетской партии Гессен писал: «Граф Витте все свое огромное значение носил в себе самом. Обстановка ему ничего не давала в течение всей его карьеры. Напротив, он сам [здесь и далее курсив мой. Э.С.] смелостью и решительностью действий, грандиозностью своих планов создавал новую обстановку государственной жизни». Только однажды в 1905 году обстоятельства взяли над ним верх: «Для этих исключительных условий граф Витте оказался недостаточно крупным, как, наоборот, был слишком крупным для того, чтобы ориентироваться в господствующих течениях и отдаться сильнейшему»[828]. В той же газете выдающийся экономист М.И. Туган-Барановский, критически оценив результаты государственной деятельности министра, признавал: «Железная воля, ясный ум, способность управлять людьми и поразительная трудоспособность выдвинули бы Витте во всяком обществе и во всякой стране. Тем более бросились в глаза эти качества в России, столь бедной сильными характерами и яркими индивидуальностями. Никто до Витте и после него не умел так блестяще организовать сложное государственное хозяйство в различнейших областях народной жизни»[829].
Писали о Витте и те, кто хорошо знал его лично. В.И. Ковалевский, долгое время проработавший бок о бок с Сергеем Юльевичем в Министерстве финансов, так оценивал его в «Биржевых ведомостях»: «Это не средний статистический человек, не формулярный список с прохождением высоких степеней, не чиновник с большим показателем, поставленным чужой рукой, а выпуклая величина, яркая индивидуальная государственность во весь рост и в полном значении этого слова»[830].
Итак, ряд либеральных изданий создавали на своих страницах образ не просто крупного чиновника, но личности для России исключительной и не укладывающейся в привычные рамки. Особо подчеркивалось благосклонное отношение министра к периодической печати[831], отмечалась чуждость Витте бюрократической рутине, демократизм и полное отсутствие мелочности и формализма[832]. В статье с говорящим названием «Исполин мысли» В.И. Ковалевский заявлял: «Демократом был он и по привычкам. Витте всегда ставил формы на задний план, ища сущности вопроса и стремясь провести эту сущность в жизнь»[833].
Может быть, самая объемная характеристика отставного реформатора принадлежит известному политическому и общественному деятелю П.Б. Струве. Он посвятил памяти Витте статью в «Русской мысли», которую отказывался считать некрологом. По мнению Петра Бернгардовича, личность сановника была настолько масштабна, незаурядна и выразительна, что любая ретушь при ее оценке неуместна: «Это была сложная и противоречивая фигура; и все различные уклоны, складки и противоречия ее были обнажены, и именно в их обнаженности, если угодно, заключалось в значительной мере своеобразие этой исторической фигуры». Отмечая непомерное самолюбие государственного деятеля и отсутствие у него моральных принципов, Струве подчеркивал, что в отношении нравственности «личность Витте не стояла на уровне его исключительной государственной одаренности», что «он был по своей натуре беспринципен и безыдеен»[834].
По масштабу личности и государственного дарования мало кто, по мнению авторов некрологов, мог быть поставлен с Витте в один ряд. В проанализированных мной публикациях чаще всего проводилась аналогия с М.М. Сперанским[835]. М.М. Ковалевский утверждал в «Биржевых ведомостях»: «Сравнить его можно разве с такими государственными людьми прошлого, как Сперанский, Киселев и ближайшие сподвижники Царя-Освободителя»[836]. Известный либеральный публицист А.С. Изгоев готов был поставить Витте даже выше Сперанского, поскольку если применить масштаб творчества, то становится ясно, что с этой точки зрения «Сперанский малокровный, сероватый бумажный человек, а Витте неуклюжий гигант с бьющей через край силой, с неиссякаемым запасом творчества. Сперанский писал Витте творил». По размаху творческой энергии, заявлял Изгоев, Витте может быть приравнен только к Петру Великому[837]. В некоторых статьях использовался известный современникам образ «Русского Бисмарка»[838].
С одной стороны, в этих откликах было признание крупной, яркой и неординарной личности Витте. С другой стороны, на страницах либеральной прессы рисовался образ государственного деятеля, резко отличавшегося от представителей бюрократии, современной авторам. Для этого выделялись такие отличительные черты личности графа, как исключительная государственная одаренность, внимание к печати, демократизм привычек, равнодушие к материальному комфорту. И тот факт, что даже столь незаурядный сановник не смог преодолеть стоявших на его пути препятствий, только подчеркивал, по мнению либеральных публицистов, порочность российской политики последних десятилетий.