Если он хочет обрести сегодня покой, ему придется их извлечь, призвать своих демонов. Ну он ведь сам говорил дочери, в чем заключается истинная сила. Джейми замер, сжимая перекладину изгороди.
Ночные шорохи утихли, а он все вслушивался в тишину, ожидая, когда опять зазвучит тот голос. Джейми уже много лет его не слышал и вот сегодня в словах дочери прошелестело полузабытое эхо, и старое пламя ярости опять вскипело в груди.
Лучше шагнуть вперед и встретить противника лицом к лицу, чем ждать удара в спину. Если Джейми не справится со своими собственными демонами, как тогда он поможет Брианне? Он потер синяк на бедре, находя странное утешение в боли.
«От этого мало кто умирает, сказал он ей. Я не умер. И ты выживешь».
Голос все медлил, и на мгновение Джейми воспарил духом быть может, уже прошло достаточно времени, чтобы и вдруг он вернулся, словно никогда и не замолкал, этот ласковый шепот, хлещущий больнее кнута.
Сперва это будет нежно Медленно. Деликатно, точно ты мое дитя И так долго, что ты забудешь те дни, когда еще не принадлежал мне
Время остановилось как останавливалось всякий раз, когда Джейми балансировал на краю застарелого страха. Он ждал, что последует дальше, знал, и все равно ждал этого.
А потом, с любовью продолжил шепот, я причиню тебе невыносимую боль. А ты будешь умолять, чтобы я не останавливался.
Джейми запрокинул голову к звездам. Он душил в себе ярость, дрожал от собственной беспомощности, стискивал зубы, однако смотрел на немигающее небо, как молитву перечисляя имена звезд и пытаясь затеряться в их бесконечности.
Бетельгейзе. Сириус. Орион. Антарес. Небо огромное, и ты рядом с ним ничто. Пусть шепот льется сквозь него, и воспоминания уйдут, призраком растворятся в темноте.
Плеяды. Кассиопея. Телец. Небеса вечны, а ты мертв хоть и не утратил прежней силы Джейми широко развел руки и покрепче ухватился за изгородь. Он тоже силен достаточно, чтобы забить человека до смерти. Однако этого мало
С невероятным усилием он разжал пальцы. Сдаваясь, перевернул руки ладонями кверху. И потянулся к звездам. Слова рождались сами собой, Джейми даже не сразу понял, что произносит их вслух:
И прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему
Он дышал медленно и глубоко. Отчаянно искал нужный образ, который положит всему конец.
И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого
Он ждал в окружавшей его пустоте. И милость снизошла, он увидел лицо Джека Рэндалла, каким тот был в Эдинбурге: растерянным и потрясенным смертью брата. В душу Джейми белой голубкой спустился еще один божий дар жалость.
Джейми закрыл глаза, чувствуя, как струится из свежих ран кровь, потому что суккуб вырвал свои когти из его сердца.
Он вздохнул и снова взялся за изгородь; шершавое дерево привычно легло в ладони. Демона больше нет. Джек Рэндалл был всего лишь человеком, самым обычным. Стоило в это поверить и страхи развеялись, словно дым.
Плечи Джейми поникли, сбрасывая тяжкий груз.
Покойся с миром, прошептал он и мертвецу, и самому себе. Я прощаю тебе грехи.
Ночные звуки вернулись, в лесу пронзительно взвыла дикая кошка, прелые листья зашуршали под ногами, когда Джейми направился к дому. Шкура на окне пропускала золотой отблеск свечи, которую он оставил в надежде, что Клэр скоро придет. Клэр его спасение.
Не рассказать ли о сегодняшней ночи Брианне? Впрочем, наверное, не стоит. Вряд ли ему удастся облечь в слова испытанную сегодня боль и милость не говоря уж о том, чтобы поделиться ими с дочерью. Лишь прощение дарует ей покой но это дело не одного дня.
Возможно, она сама поймет когда-нибудь вдруг Роджер Уэйкфилд станет для нее таким же спасением. При мысли о чужаке Джейми, как обычно, ощутил приступ ревности, к которой, впрочем, примешалось страстное желание, чтобы тот даровал его дочери то, чего не в силах дать ей сам Джейми. Лишь бы он поскорее объявился и оказался достойным человеком.
Были, впрочем, и другие вопросы, о которых следовало поразмыслить. Джейми медленно спускался по склону, не обращая внимания на ветер, треплющий килт и норовящий забраться под плед и рубашку. Приближалась зима, и Джейми не мог оставить своих женщин на милость одного лишь Иэна. Ему никак нельзя отправляться на поиски Уэйкфилда.
Что, если тот не придет? Ну, тогда есть и другие пути, он в любом случае защитит Брианну и ее ребенка. По крайней мере, теперь его дочери не надо бояться того мерзавца, который ее изнасиловал. Она в полной безопасности. Джейми потер лицо, все еще чувствуя на руках запах крови.
Прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему. А как быть с тем, кто посягнул на близкого тебе человека? Джейми не мог простить его от имени дочери да и не стал бы прощать. Но если так может ли тогда он рассчитывать на ответное прощение?
Он получил образование в лучших университетах Парижа, водил дружбу с королями и философами а сам оставался горцем, воспитанным с твердыми представлениями о чести. Тело воина, разум джентльмена и душа варвара, для которого священны лишь узы крови, и плевать на все людские и божьи законы.
Да, прощение важно, Брианна должна найти в себе силы простить того мужчину прежде всего, ради себя самой. А все остальное достанется Джейми.
Я воздам, говорит Господь, прошептал он в темноту.
Потом поднял глаза к пылающей звездами громадине неба.
Черта с два, с вызовом сказал он. Да, это неблагодарно с его стороны. И может быть, неправильно. Но он не собирается лгать Господу и самому себе.
Черта с два, повторил он громче. Если хочешь меня проклясть за то, что я сделал значит, так тому и быть. Она моя дочь!
Звезды молчали. Поэтому Джейми кивнул, будто соглашаясь с ними, и стремительно зашагал к дому.
Глава 49
Выбор
Открыв саквояж Дэниэла Роулингса, я уставилась на выложенные рядами пузырьки: зеленые и коричневые с лекарственными травами, золотистые с настойками Здесь не было нужного мне средства.
Я сняла ткань, прикрывавшую верхний отсек с хирургическими инструментами, и, чувствуя во рту холодный металлический привкус, подняла скальпель с изогнутой ручкой. Прекрасное лезвие, острое и надежное, удобно лежащее в руке и я покачала его на кончике вытянутого пальца отлично сбалансированное.
Я опустила скальпель и взяла со стола длинный толстый корень, на котором болтались остатки листьев, вялые и желтые. Корень был всего один. За последние две недели я обыскала чуть ли не весь лес увы, осень близилась к концу, и я не могла распознать нужные мне растения по одним лишь пожухлым стеблям. И этот-то корень я нашла чудом в укромном уголке, где с него еще не осыпались характерные ягодки. Синий кохош, это несомненно он.
Я опустила скальпель и взяла со стола длинный толстый корень, на котором болтались остатки листьев, вялые и желтые. Корень был всего один. За последние две недели я обыскала чуть ли не весь лес увы, осень близилась к концу, и я не могла распознать нужные мне растения по одним лишь пожухлым стеблям. И этот-то корень я нашла чудом в укромном уголке, где с него еще не осыпались характерные ягодки. Синий кохош, это несомненно он.
Вот только одного корня мне мало
Европейских трав под рукой тоже не было: ни черемицы, ни полыни. Хотя полынь, возможно, удастся раздобыть, на ней ведь настаивают абсент
Кто бы мог делать абсент на окраине Северной Каролины? задумалась я вслух, поигрывая скальпелем.
Насколько я знаю, никто.
Я вздрогнула, и лезвие вонзилось в подушечку большого пальца. На стол брызнула кровь, и я торопливо завернула раненую руку в передник.
Боже, саксоночка! Ты как?! Я не хотел тебя напугать.
Ранка пока еще не болела, но от неожиданнрости я закусила губу. Не на шутку встревоженный, Джейми взял меня за руку, чтобы взглянуть на порез. Тут же хлынула кровь, и он поспешно вернул ткань на место.
Все нормально, просто царапина. Ты откуда взялся? Я думала, ты еще на винокурне.
Отчего-то закружилась голова.
Я и был там. Сусло пока что не готово для перегонки. Саксоночка, кровь хлещет, как из резаной свиньи. Ты точно в порядке?
Кровь и впрямь текла очень сильно; весь стол усеивали брызги, угол передника напитался влагой.
Да. Наверное, сосуд задела. Ничего страшного, это не артерия. Надо поднять выше. Поможешь?
Здоровой рукой я нащупала за спиной завязки передника. Джейми одним рывком сдернул его с меня, замотал пострадавшую кисть и поднял ее над моей головой.
А что это ты тут делаешь? поинтересовался он, глядя на скальпель, валявшийся возле кривого кохоша.
А Хотела корень нарезать, отмахнулась я.
Джейми внимательно посмотрел на меня, потом на буфет, где лежал мой ножик для овощей, и выразительно поднял брови.
Да ну? А я думал, ты этими штуками, он кивнул на открытый ящик со скальпелями, только людей кромсаешь.
Я непроизвольно дернулась, и Джейми крепче сжал пострадавший палец. Я зашипела от боли. Он ослабил хватку, при этом наградив меня хмурым взглядом.
Саксоночка, ты какого черта тут затеяла? У тебя такое лицо, будто ты кого-то прирезала, а я застукал тебя над трупом.
У меня онемели губы. Я высвободилась и села, прижимая раненую руку к груди.
Я никак не могла решить, неохотно призналась я. Не стоит ему врать, он все равно рано или поздно узнает правду.
Что решить?
Что делать с Бри. Надо выбрать самый безопасный способ.
Для чего?
Он посмотрел на открытый медицинский саквояж, затем на скальпель, и в его глазах вспыхнуло осознание.
Ты собираешься
Если она сама захочет. Я потрогала лезвие, залитое моей кровью. Либо это, либо травы. Травы опаснее могут начаться судороги, кровотечение Впрочем, это не важно, у меня все равно их нет.
Клэр ты раньше этим занималась?
Подняв голову, я увидела на лице Джейми странное выражение, которого никогда не замечала прежде. В его глазах плескался ужас. Я положила руки на стол, чтобы скрыть их дрожь. С голосом, правда, ничего сделать не смогла.
А если да что тогда?
Он глядел на меня секунду-другую, потом опустился на скамью напротив, медленно, словно боялся что-нибудь сломать.
Не делала, тихо сказал он.
Не делала, подтвердила я. Никогда.
Он расслабился и взял меня за безжизненно слабую руку.
Я знал, что ты никого не можешь убить.
Могу. Уже убивала, прошептала я, глядя на столешницу. Я убила своего пациента, ты же помнишь про Грэхема Мензеса.