Все стены дома Алексея и Лизы были увешаны фотографиями. Вот крохотную новорождённую Лизу отец держит на руках, не замечая камеры. Всё его внимание ей. Вся любовь. Вся нежность. Трепет творца перед творением. Вот ей годик она у папы на коленях. Пять и она обнимается с папой. Вот он учит её танцевать маленькие ступни на надёжных папиных. Вот Лиза угловатый всклокоченный подросток и её невероятной красоты отец смотрит на неё с немым обожанием, прозревая за гадким утёнком прекрасного лебедя. Вот они с папой бегут по лавандовому полю. Вот пьют кофе на террасе греческого ресторана. Вот танцуют на выпускном балу. Все с мальчиками, а Лиза с папой.
Лиза была фотографом и довольно успешным. Её фото реяли во всех отечественных глянцах. Но на стенах дома были только Лизины фотографии с отцом. Алексея всегда умиляла таковая привязанность жены к отцу.
Но с некоторых пор стала напрягать. Хотя у него и не было особенного времени для напряжения Алексей был деловым человеком. Бизнесменом. И бизнесменом успешным.
Как-то Лиза сидела с отцом в ресторане. Удивительно, но он был всё так же молод и прекрасен, как на её выпускном балу.
Папа, как ты умудряешься так шикарно выглядеть?! В очередной раз восхитилась она.
Не моя заслуга, доченька. Генетика. Моя генетика. Которая и твоя генетика.
Лиза всегда улыбалась в этом месте их привычного диалога. Ей было приятно, что и она не постареет с возрастом. Никаких особенных усилий. Отец не был фанатом фитнеса, не посещал пластических хирургов Значит и ей не придётся. Генетика.
Папочка, я тебя сегодня позвала, чтобы серьёзно поговорить.
Лиза нахмурилась и лицо отца немедленно приняло обеспокоенное выражение. Ничто в этой жизни не могло его обеспокоить. Кроме дочери, и всего что с ней связано.
Алексей? Он обижает тебя?! Изменяет тебе?!
Ну что ты, папочка! Рассмеялась Лиза. Алексей любит меня, как и в первый день. Тебе ли не знать?! Он любит меня так, как ты любил мамочку! В жизни каждого мужчины может быть только одна женщина, ты сам знаешь!
Отец улыбнулся.
Или две. Если одна из них его дочь.
И это тоже были привычные реплики. Их «нежный код».
Что же тогда беспокоит мою девочку?
Папа! Лёшка хочет ребёнка.
Нормальное желание любящего мужчины. Что же тебя смущает?
Папа! Но тогда я перестану быть твоим ребёнком!
Лизочка, что за глупости! Ты никогда не перестанешь быть моим ребёнком, моей девочкой, моей крошкой! Ты всё для меня. А твой ребёнок будет и моим ребёнком. Внуком. Я давно мечтаю о внуке. Или внучке. Мне всё равно. Лишь бы здоровенький.
Тут отец чуть нахмурился.
Что, папочка?! Что-то не так?
Отец и дочь всегда очень тонко чувствовали настроения друг друга.
Ничего, солнышко, ничего. Мне пора
Через некоторое время Лиза с отцом полетели на море. Алексей не смог дела требовали присутствия в городе. Совсем не было времени на отдых.
Отец с дочерью прогуливались по Набережной. Приятный атласный ветер. Чудесный закат
Папа!..
Да, малышка?
Ты скоро станешь дедом!
Лизин отец просиял, схватил дочь в объятия, закружил Как будто ей снова пять. После они побежали в ресторанчик, держась за руки. Отец заказал шампанского себе и ананасовый фреш для Лизы. Её любимый.
Официант открыл бутылку и налил отцу бокал.
Только Папа
Что?! От беспокойства отец отставил бокал, не пригубив.
У меня начала болеть голова.
Они с тревогой посмотрели друг на друга. Отец подавил подступающую тревогу.
Ничего, доченька. Это пройдёт. Ты в интересном положении и И женщины по разному его переносят. Больше отдыхай, меньше нервничай.
Папа, голова начала болеть, как в детстве. Как у тебя в моём детстве.
Отец Лизы попытался ободряюще улыбнуться, но улыбка вышла какой-то бессильной. Тем не менее с несколько фальшивым энтузиазмом он продолжил ободрять Лизу.
Пройдёт, малышка! Обязательно пройдёт! Только непременно обратись к врачу. Непременно!
Лиза пообещала. Конечно же она обратится к врачу. Она не враг ни себе, ни своему ребёнку.
Чем больше становился срок беременности тем сильней у Лизы болела голова. Курирующий её акушер-гинеколог женской консультации, разумеется, направил Лизу к неврологу. Вслед за акушером-гинекологом растерялся и невролог. Дело в том, что у Лизы присутствовали симптомы всех известных ста шестидесяти цефалгий. Как будто голова болела не у одной красивой и хрупкой женщины, а разом у ста шестидесяти человек.
Лизу протащили по всем специалистам. Включая психиатров.
Боль двусторонняя? спрашивали у Лизы.
Она кивала.
Сжимающего или давящего характера? уточняли у Лизы.
Голову Лизы и сжимало и давило.
Лёгкой, умеренной или выраженной интенсивности? интересовались у Лизы.
А есть выраженнее выраженной? сквозь зубы шептала Лиза.
Лизу протащили по всем специалистам. Включая психиатров.
Боль двусторонняя? спрашивали у Лизы.
Она кивала.
Сжимающего или давящего характера? уточняли у Лизы.
Голову Лизы и сжимало и давило.
Лёгкой, умеренной или выраженной интенсивности? интересовались у Лизы.
А есть выраженнее выраженной? сквозь зубы шептала Лиза.
Локализация болей? Орбитальная? Затылочная? Лобная? Височная? Смешанная? Интенсивней в ночное или в дневное время? Колющая? Кашлевая? Связана с сексуальной активностью? Боль по типу «укола льдинкой» или по типу «синдрома колющих ударов»? «Будильниковая» головная боль? Боль тупая после сна?
На все вопросы Лиза отвечала утвердительно. Также головные боли у Лизы сопровождались тошнотой. Присутствовала фотофобия боязнь света. И фонофобия боязнь шума и суеты вокруг.
Суета вокруг включала не только бесконечные вопросы врачей, но не менее бесконечные обследования.
Анализы, энцефалограммы, аппаратные исследования всё в норме. Спиномозговая пункция норма. Нет даже повышенного внутричерепного давления, чтобы хоть как-то объяснить головные боли. МРТ во всех режимах норма. Обзорная, с контрастным усилением, магнитно-резонансная ангиография, МР-спектроскопия, МРТ в режиме подавления сигнала от жировой ткани, градиентное эхо, FLAIR, FIESTA, МРТ в DWI-режиме Но даже диффузно-взвешенное изображение ничего не выявило.
Алексей свозил Лизу в НИИ нейрохирургии имени Бурденко ничего!
Исключили опухоли головного мозга. Исключили аневризмы сосудов, инсульт, эпилепсию, менингит, энцефалиты Исключили всё. Всё чисто! Патологии нет. А голова у Лизы болела с такой силой, что ей стало казаться, что взрывается череп и вылетают глаза. Следовательно, головные боли у Лизы были не вторичными, опосредованными. А самыми что ни на есть первичными. У Лизы была идиопатическая кластерная головная боль (что в переводе с врачебного на человеческий обозначает: «по непонятной причине голова болит так, что лучше умереть»). Идиопатическая кластерная головная боль во всех её проявлениях, включая и пароксизмальную гемикранию, известную доброму обывателю, как мигрень. Включая и новую ежедневную персистирующую головную боль. Вся линейка из МКБ[11], касающаяся головных болей, имелась у Лизы. Не имелось только диагноза. И что было хуже отсутствия диагноза головная боль ничем не купировалась.
Алексей, и прежде беззаветно любивший жену, теперь стал относиться к ней как к фарфоровой вазе эпохи династии Тан. Уходя, он задёргивал шторы, расставлял у постели всё необходимое еду, воду, соки, таблетки И уже был готов найти дилера, чтобы раздобыть жене наркоты. Предлагал нанять сиделку Лиза категорически отказывалась. Чужой человек рядом, когда и от Алексея в затылке взрываются сверхновые? О, нет!
Как только муж уходил Лиза звонила папе. Он тут же приезжал. И только с ним ей становилось легче. Он гладил ей руку, массировал виски. Успокаивал:
Не плачь, малышка. От слёз только больней.
Они часами вспоминали её детство, маму. Рыбалки, походы под парусами. Лес и грибы. Поля и цветущие в пустыне ирисы и маки. Лиза засыпала под его мерные рассказы. Голос отца убаюкивал. А когда она просыпалась папы уже не было.
Головные боли были настолько невыносимыми, что акушеры-гинекологи предлагали сделать аборт, ссылаясь на возможную извращённую форму раннего гестоза. И Алексей был с ними согласен. Он любил Лизу. А дети Дело такое. Можно и усыновить. Или попробовать ещё раз.
Но Лизин папа очень хотел стать дедом.
И Лиза спряталась от врачей. Всё равно от них пользы никакой. Назначают приёмы, собирают консилиумы Только усиливают муки.
С двадцати семи до тридцати двух недель Лиза отсиживалась дома, докторов не посещая и вовсе никуда не выходя. Видясь только с отцом. И с мужем.
И вот сегодня, вернувшись с первой за день деловой встречи, Алексей застал Лизу в таком виде. И срочно привёз её в роддом. А куда ещё везти беременную женщину? Ну да.
Лиза уже пришла в себя. Раны были обработаны, повязки должным образом наложены. Она лежала в отдельной палате. Окна были занавешены плотными жалюзи. Рядом сидел Алексей. Увидев, что жена открыла глаза, он погладил её по щеке.
Бедная моя. Бедная моя девочка Я сейчас позову докторов. С ребёнком всё в порядке. Не волнуйся.
Бедная моя. Бедная моя девочка Я сейчас позову докторов. С ребёнком всё в порядке. Не волнуйся.
Алексей вышел. Через минуту к Лизе зашёл отец непонятно, как с зятем разминулся.
Господи! Ахнул отец. Что же ты с собой сделала!
Он сел на край кровати и взял её за руку.
Папа! Было нестерпимо, а ты всё не приходил и не приходил!.. Пахнет кофе с корицей?
Отец потянул воздух.
Да, действительно! А я шёл и думал: «какой знакомый запах!»
Папочка, принеси, пожалуйста, кофе с корицей! Мне очень хочется кофе с корицей!
Но с тобой всё в порядке?!
Да-да, не волнуйся! Лёшка здесь. Сейчас врачи придут.
Хорошо, ласточка!
Папа поцеловал Лизу и вышел.
Осмотрев и опросив Лизу, Поцелуева, Родин и Святогорский собрались в кабинете начмеда на консилиум. На столе лежала обменная карта. История непонятной болезни толщиной с «Войну и мир». Оксана и Родин горячо обсуждали пациентку, Аркадий Петрович же внимательно изучал данные истории, сохраняя молчание. Что было для него не характерно.
Ничего не понимаю! Удивлялась Оксана Анатольевна. Всё! Абсолютно всё в норме!
Может, у неё бешенство? предположил Родин.
Которое не обнаружили при таком количестве исследований на всё про всё. И ещё про запас сверху?!
Ну не прикидывается же она! Воскликнула Поцелуева.
Да уж вряд ли! Зачем?! Да и какое прикидываться! Родин взмахнул рукой. Такое с собой сделать Это реальная боль! А вдруг всё-таки бешенство?.. Атипичная какая-нибудь форма, а?
Они оба с надеждой посмотрели на Святогорского. Он захлопнул историю Лизы и мрачно забарабанил пальцами по столу.