Эмили закрыла глаза, с трудом веря, что действительно пустилась в бега. Прежде она не раз воображала, как все-таки решится на это Эли говорила, что присоединится к ней. Они мечтали отправиться на Гавайи. Или в Париж. Эли сказала, что они могут взять себе другие имена. Эмили тогда возразила, что это не так-то легко, а Эли заявила: «He-а. Выдать себя за другого человека проще простого». И подруги поклялись, что, куда бы они ни отправились, они много времени будут проводить вместе. И Эмили всегда втайне надеялась, что, может быть а вдруг? Эли поймет, что любит Эмили так же сильно, как Эмили любит ее. Но в итоге Эмили потом становилось неловко, и она говорила: «Эли, зачем тебе куда-то убегать? Тебе ведь и здесь живется замечательно». А Эли, пожимая плечами, отвечала, что Эмили права, ей действительно живется замечательно, лучше не бывает.
Пока ее не убили.
Повар включил звук маленького телевизора, уместившегося рядом с тостером на восемь порций и открытой упаковкой «Чудо-хлеба»[50]. Эмили глянула на экран и увидела репортера CNN, стоящего перед знакомым зданием Роузвудской больницы. Больницу Эмили сразу узнала: она проезжала мимо нее каждое утро по дороге в школу.
Нам сообщили, что Ханна Марин, семнадцатилетняя жительница Роузвуда и подруга Элисон ДиЛаурентис, девушки, чье тело при загадочных обстоятельствах обнаружили во дворе ее дома около месяца назад, только что вышла из комы, в которой она пребывала с субботнего вечера после трагического несчастного случая, говорил в микрофон репортер.
Нам сообщили, что Ханна Марин, семнадцатилетняя жительница Роузвуда и подруга Элисон ДиЛаурентис, девушки, чье тело при загадочных обстоятельствах обнаружили во дворе ее дома около месяца назад, только что вышла из комы, в которой она пребывала с субботнего вечера после трагического несчастного случая, говорил в микрофон репортер.
Чашка с кофе задребезжала на блюдце Эмили. Вышла из комы? На экране появились родители Ханны. Они подтвердили, что Ханна пришла в сознание и чувствует себя неплохо. Кто сбил Ханну и почему, неизвестно.
Эмили прикрыла рот ладонью от нее исходил запах искусственной кожи, которой были обиты кресла в автобусе. Из кармана джинсовой куртки она быстро достала свой телефон «Нокиа», включила его. Она старалась не расходовать аккумулятор, поскольку зарядное устройство забыла в Айове. Дрожащими пальцами девушка набрала телефон Арии. Ее звонок принял автоответчик.
Ария, это Эмили, принялась наговаривать она сообщение после сигнала. Я только что узнала про Ханну и
И тут она замолчала, снова уставившись в телевизор: из верхнего правого угла экрана на Эмили смотрело ее собственное лицо с фотографии из прошлогоднего школьного альбома.
Теперь о других роузвудских новостях. Пропала Эмили Филдс, еще одна подруга мисс ДиЛаурентис, сообщил телеведущий. На этой неделе она поехала в гости к родственникам в Айову и утром исчезла из их дома.
Повар, готовивший чизбургер, отвлекся от своего занятия и посмотрел на экран. Изумление отразилось на его лице. Он глянул на Эмили, потом снова на экран. Металлическая лопатка, которую он держал в руке, с глухим стуком упала на пол.
Не договорив, Эмили прервала звонок. На телеэкране перед обшитым синим гонтом домом Эмили стояли ее родители. На папе его лучшая спортивная рубашка в клетку, на маме накинутый на плечи кашемировый кардиган. Рядом с ней Кэролайн. Она держит перед камерой портрет Эмили члена школьной команды по плаванию. В ошеломлении Эмили даже не смутилась оттого, что ее фотографию, на которой она запечатлена в купальнике фирмы Speedo, сильно открывающем бедра, показывают по национальному телевидению.
Мы очень беспокоимся, сказала мама. Мы хотим, чтобы Эмили знала: мы любим ее и желаем только одного чтобы она вернулась домой.
У Эмили на глазах выступили слезы. Словами не описать то, что она почувствовала, услышав из уст мамы три коротких слова: мы любим ее. Натягивая куртку, она сползла со стула.
На другой стороне улицы стоял красно-сине-серебристый автобус с надписью «ФИЛАДЕЛЬФИЯ».
Большие настенные часы над стойкой показывали 9:53. «Господи, только бы еще остались билеты на десятичасовой рейс», взмолилась Эмили.
Она глянула на чек, лежавший рядом с ее чашкой кофе.
Я еще вернусь, бросила она повару, хватая сумки. Мне нужно купить билет на автобус.
У повара вид был такой, будто торнадо подхватил его и перенес на другую планету.
Не волнуйся, слабым голосом произнес он. Кофе за счет заведения.
Спасибо!
Бубенчик на двери кафе звякнул, когда Эмили вышла на улицу. Она перебежала через пустую дорогу и влетела в здание вокзала, благодаря все силы вселенной за то, что в кассу нет очереди. Наконец-то она знает, куда ей ехать: домой.
13. Только неудачников сбивают машины
Во вторник утром, когда ей следовало бы идти в фитнес-клуб «Боди тоник», где проводились занятия по пилатесу, Ханна лежала на спине в больничной палате, а две толстые медсестры обтирали ее губкой. После их ухода в палату вошел ее лечащий врач, доктор Гейст и включил свет.
Выключите, резко произнесла Ханна, быстро пряча лицо.
Доктор Гейст не отреагировал на ее слова. Ханна просила, чтобы к ней приставили другого врача раз уж ей приходится торчать здесь так долго, нельзя ли, чтобы ее лечил кто-нибудь посимпатичнее? но в этой больнице, похоже, никому не было дела до желаний пациентов.
Ханна почти с головой спряталась под одеялом, открыла компактную пудру «Шанель» и посмотрелась в зеркальце. Ну и физиономия: на подбородке швы, под глазами синяки, нижняя губа толстая и лиловая; на ключице огромные ссадины одному богу известно, когда она снова сможет носить топы с низким вырезом. Вздохнув, она захлопнула пудреницу. Скорей бы добраться до клиники «Билл Бич», где ее приведут в порядок.
Доктор Гейст проверил по компьютеру, собранному, наверное, еще в шестидесятых, основные показатели состояния ее организма.
Ты быстро идешь на поправку. Теперь, когда отек спал, видно, что мозг не затронут. Внутренние органы тоже целы. Просто чудо какое-то.
Ха, ворчливо фыркнула Ханна.
Это действительно чудо, раздался голос отца Ханны. Войдя в палату, он остановился за спиной доктора Гейста. Мы чуть с ума не сошли от беспокойства, Ханна. Как подумаю, что кто-то специально направил на тебя машину, мне становится плохо. И этот злодей или эти злодеи все еще на свободе.
Ханна украдкой глянула на отца. Он пришел в темно-сером костюме, на ногах начищенные до блеска черные туфли. С тех пор, как она очнулась двенадцать часов назад, он проявлял ангельское терпение, потакая каждой ее прихоти а у Ханны было много прихотей. Во-первых, она потребовала, чтобы ее перевели в отдельную палату ей не нравилось, что пожилая женщина, лежавшая с ней по соседству за шторой в отделении реанимации, постоянно болтала про особенности своего кишечника и предстоящую операцию по эндопротезированию тазобедренного сустава. Потом Ханна заставила отца принести ей портативный DVD-проигрыватель и купить в соседнем «Таргете»[51] кое-какие DVD-диски; в больнице телевизоры выдавали напрокат, но показывали всего шесть каналов, транслировавших дурацкие передачи. Она упросила отца, чтобы тот убедил медсестер давать ей больше болеутоляющих средств. Больничный матрас, абсолютно неудобный, по ее мнению, Ханну не устраивал, и час назад она отослала отца в магазин «Темпур-Педик»[52] за топпером из «космической пены». Судя по громадному пластиковому пакету с символикой магазина, который он держал в руке, поход увенчался успехом.
Доктор Гейст положил на место папку с историей болезни Ханны сунул ее в выемку у ножного конца койки.
Еще несколько дней, и мы вас выпишем. Вопросы есть?
Есть, ответила Ханна, все еще хриплым после искусственной вентиляции легких голосом. Она показала на капельницу. Сколько калорий содержит та жидкость, что мне вводят?
Судя по ощущениям, в больнице она сбросила вес бонус! но ей хотелось знать точно. Доктор Гейст посмотрел на нее, как на сумасшедшую: наверное, тоже предпочел бы поменять ее на другую пациентку.
Тебе вводят антибиотики и растворы, восполняющие жидкость в организме, поспешил вмешаться отец. Чтобы ты быстрее восстановилась.
Вместе с врачом он вышел из палаты. Доктор Гейст, уходя, выключил свет. С минуту Ханна сердито смотрела на пустой дверной проем, потом снова легла. Сейчас ей могло бы помочь только одно: шестичасовой массаж в исполнении какого-нибудь сексуального красавчика-итальянца с оголенным торсом. Да, и еще новое лицо.
Она пребывала в полнейшей растерянности, ее мучил страх. Неужели это происходит с ней? Как бы ей хотелось заснуть и проснуться дома, в собственной постели, на мягчайших простынях из хлопка пима плотностью шестьсот нитей на дюйм. Проснуться прекрасной, как прежде, готовой целый день ходить с Моной по магазинам. Кто попадает под машины? Если бы еще она оказалась в больнице по какой-то крутой причине: например, ее выкрали и потребовали большой выкуп, или она, как Петра Немцова[53], пережила цунами.
Но кое-что пугало ее куда больше то, о чем думать она не хотела: вместо событий того вечера в памяти Ханны зияла огромная дыра. Она даже не помнила вечеринки у Моны.
И тут в дверях появились две фигуры в знакомых синих блейзерах. Увидев, что Ханна не спит и выглядит вполне пристойно, Ария и Спенсер, с напряженными от волнения лицами, ринулись в палату.
Мы пытались пройти к тебе вчера вечером, сказала Спенсер, но медсестры нас не пропустили.
Ханна заметила, что Ария украдкой поглядывает на ее зеленоватые синяки, даже не пытаясь скрыть ужас.
Что? рявкнула Ханна, расправляя длинные золотисто-каштановые волосы, которые только что сбрызнула солевым спреем для укладки Bumble & Bumble Surf. Тебе бы, Ария, немного поучиться у Флоренс Найтингейл[54]. Шон ценит доброту и милосердие.
Ханну все еще грызла обида за то, что ее бывший парень, Шон Эккард, бросил ее ради Арии. Сегодня волосы Арии не были уложены, а свисали беспорядочными прядями, и школьный форменный блейзер она надела на платье-колокол в красно-белую клетку, так что внешне девушка являла собой нечто среднее между хипповатой барабанщицей из группы «Уайт Страйпс»[55] и скатертью. И потом, она, что, не знает, что Эпплтон отправит ее домой переодеваться, если увидит, что она пришла не в клетчатой юбке в складку, являвшейся частью школьной формы?