Шмыгнул, ещё раз пригладил волосы, метнул взгляд в окно и сосредоточился на мне.
- Как себя чувствуют Магнолия с Зандрой? - спросил вместо пояснений тюремного злоключения.
- Лучше, - ответила я, и поспешила разом опрокинуть ушат новостей на голову балетного. - Мейзамир лечил их аурой. Раны моментально затянулись, даже крови на повязках нет. Говорит, проспят полдня - и почти здоровы.
Пока я рассказывала, брови Макса ползли на лоб, серые глаза все больше сочились холодом, колючий взгляд пронзал насквозь.
- Ты понимаешь, что он нечто очень странное? И, возможно, даже крайне опасное? - спросил балетный, снова прищурившись. Резко закинул ногу на ногу и закачал ею, привычно ускоряясь. Длинные пальцы Макса крутили на столе мою кружку с чаем. Он снова был верен себе. Я плеснула в чашку кипятка и заварки - если балетный и пил ненавистный напиток, то требовал очень крепкий, почти чефир. Налив себе новую полную кружку, я вдруг ощутила пустоту и холод. Стало неуютно без Мейзамира, зябко и даже как-то непривычно. Хм Неожиданно и непонятно. Скрыв удивление за маской задумчивости, я крепко обхватила чашку руками, отогревая враз замерзшие ладони.
Желваки заиграли на хмуром лице Макса, от его взгляда захотелось посильнее закутаться в кофту.
Но если балетный что-то и понял, то от комментариев предпочел воздержаться.
- Я был в тюрьме, - сказал каким-то глухим, чужим голосом и замолк.
Уставился в окно на рассветный город, спал с лица. Ладони балетного сжали кружку так, что ногти посинели, нога раскачивалась все сильнее.
Желваки заиграли на хмуром лице Макса, от его взгляда захотелось посильнее закутаться в кофту.
Но если балетный что-то и понял, то от комментариев предпочел воздержаться.
- Я был в тюрьме, - сказал каким-то глухим, чужим голосом и замолк.
Уставился в окно на рассветный город, спал с лица. Ладони балетного сжали кружку так, что ногти посинели, нога раскачивалась все сильнее.
Томительная пауза повисла в комнате.
Тикали мои старые-добрые часы. Ветер гудел за окном, нагоняя тучи. Они сходились над городом, почти не пропуская золотистые стрелы солнечных лучей. Набухали, готовясь пролиться дождем.
Макс резко отставил на стол кружку. Звон стекла о пластик неприятно резанул по моим натянутым нервам. Я вздрогнула, поймав на себе взгляд балетного. Губы его резко скривились, взгляд по-прежнему сочился арктическим холодом.
- Они загребли меня за то, что проверял - жива ли жертва, - сквозь зубы процедил Макс. - Продержали несколько часов, не смотря на то, что мое ДНК не совпало с ДНК нападавшего. Жертва укусила монстра, и во рту остался клочок мяса, - объяснил балетный на мое немое удивление. - Они надеялись, представляешь, они надеялись, что я сообщник. И продержав меня за решеткой, заставят рассказать о преступнике, - полный металла и желчи голос Макса звенел, усиливался, нервно вибрировал.
Я молчала, кивая, не решаясь что-то спросить или вставить хотя бы слово. Слишком уж взвинченным выглядел балетный. Чего уж совсем не хотелось, так это угодить под его горячую руку, как там, в автобусе. Заработав очередной, не самый лестный эпитет в свой адрес.
- Ищейки мерзкие! - вспыхнул Макс, брезгливо отряхнув несуществующую грязь с одежды. Будто стряхивал с себя прикосновения полицейских. - Нет, чтобы преступников искать. Все бы им идти коротким и простым путем. Заграбастали первого, кто попался на месте преступления и давай его колоть. Плевать, что на полу полно неведомой биологической субстанции. Плевать, что нападавшего никто из работников отеля не видел. Он не заходил в небоскреб и, естественно, не выходил наружу! Ничего! Я им устроил! - глаза Макса прищурились, а сверкнули булатной сталью. - Ты узнала того, кому я просил позвонить?
- Что-то знакомое, я где-то слышала его голос Но не могу вспомнить где именно, - я растерянно пожала плечами.
- Слышала. Только тогда он еще афишировался. А теперь его избрали, и он не слишком публичная личность.
Я смутно понимала намеки Макса. Этот голос, он так и звучал в голове. Кажется, я слышала его на выборах. Тогда этот известный во властных кругах человек поддерживал кандидата в президенты. А потом потом встал во главе тайной полиции. Тех самых секретных отделов, что сменили на посту ФСБ.
- Теперь пусть дворниками работают, псы ленивые! - в последние дни Макс поражал меня все сильнее и неизменно в худшем смысле слова. Он с такой злостью говорил о людях, которых одним лишь словом лишил карьеры, работы, средств к существованию Такое пренебрежение сквозило в его прищуренных глазах, в его искривленных губах, в менторском тоне, что у меня неприятно кольнуло в груди.
Да что с ним такое? Ну ошиблись люди, с кем не бывает? Приехали на место преступления, обнаружили там тело и рядом индиго, с ног до головы перепачканного кровью потерпевшей. Прямо скажем, совпадение не из самых удачных. Еще несколько часов назад Макс рвался к жертве, наперекор советам Мейзамира, стремился узнать - жива ли она, сильно ли пострадала. Много лет со мной плечом к плечу спасал он людей от монстров, рискуя здоровьем и даже жизнью. А вот теперь, не задумываясь, из мести, из злопыхательства, сломал вдребезги чьи-то невинные жизни. И хвастался этим так, будто совершил справедливое возмездие.
Желваки Макса ходили ходуном, нога тоже, пальцы сжимали чашку так, что побелели костяшки и ногти, а взгляд продолжал излучать могильный холод. И казалось мне, не старый приятель сидит рядом, на кухне, не тот самый Макс, что спасал нам всем жизни, прикрывал спину, а кто-то совсем другой. Похожий на балетного внешне, по голосу, манере разговаривать и даже вести себя Но другой, чужой и незнакомый. Слишком другой, чтобы я поняла его и посочувствовала.
Некоторое время мы хранили молчание. Ходики продолжали разряжать его мерным тиканьем, время от времени звонко двигая стрелкой.
Хорошо, что я отключила чтение эмоций. Там, в машине мне это никак не удавалось. Слишком много их хлынуло, этих эмоций, и слишком энергетически мощные существа ими фонтанировали. Теперь же, мне удалось все блокировать, и вздохнуть с облегчением.
Маятник ноги Макса замедлился, лицо его расслабилось, а глаза потеплели.
Он посмотрел на меня как-то по-особенному, слегка наклонил голову вбок, дернул вверх уголками губ, будто изо всех сил тянул их для улыбки.
- Они взбесили меня, - словно извиняясь, произнес балетный. - Обращались как дерьмом, как с грязью под ногами.
- Жертва жива? - резко сменила я тему. Не хотелось понимать Макса, а он ждал, что пойму или хотя бы войду в положение.
- Да, жива, - устало обронил балетный. - Вся изранена, но жива. И это впрямь не похоже на наш случай, - он слегка поморщился, признавая правоту Мейзамира. - Раны другие, вот совершенно. Вдоль живота, ягодиц и грудей идут укусы. Оно высасывает жир, - скривился Макс. - Хороший жир - жертва спортивного телосложения. Раны не глубокие. Но их очень много.
Черт знает что! Мы годами охотились на чудовищ. Караулили их, выслеживали и убивали - планомерно, без грамма жалости. Но сейчас в городе словно проходил карнавал самых мерзких и опасных тварей. Один только воорг чего стоил. Не говоря уже о том, кого мы искали на самом деле. Проклятье! Откуда они все повылазили?
Я вдруг вспомнила Мейзамира - как он рассказывал о параллельных тварях. Будто на самом деле лично знал каждого. На что тот способен, как его убить, как распознать. Я выдохнула, понимая, что сейчас получу очередную гневную тираду Макса, вспышку ярости и бешеный взгляд. Плевать. Все выходит из-под контроля, рушится как карточный домик. Землю наводняют хищные твари, убивают безнаказанно - нахально, жестоко. Надо что-то делать. Срочно. Безоглядно. Не оглядываться на то, что у Макса с Мейзамиром неожиданно взыграли альфа-самцовые чувства.
Я медленно поднялась снова, тяжело опираясь на стол. Балетный следил за моими действиями, как завороженный. Странно, но от мыслей о Мейзамире стало тепло, жар прошелся по телу, и я даже распахнула кофту. В голубых глазах Макса промелькнуло удивление, сменилось недоверием, настороженностью.
- Значит так! - мой собственный голос звучал странно. Слишком резко, слишком требовательно, слишком по-командирски. Всегда прежде я позволяла товарищам брать бразды правления в собственные руки. Считала, что роль предводительницы к лицу скорей уж Магнолии, с ее-то решимостью, переходящей порой в безрассудство. На худой конец можно передать руководство четверкой Максу. Построить он умел, в свойственной себе манере, как хореограф, чья труппа танцует из рук вон плохо, да и ещё злостно опаздывает на репетиции. Но вот сейчас я совершенно не видела выхода. Макс уставился очень странно. Затянувшаяся пауза напрягала его - левая нога балетного металась маятником, едва не падая с колена правой. Он подался вперед, сложил руки на столе и прищурился, как перед охотой. Что ж! Была не была!
Хватит уже глупостей. Хватит мальчишеских соревнований - кто альфа самцовей! Вот укокошим зверюг, что убивают женщин, тогда и побряцаете мускулами друг перед другом.
- Макс. Нам нужен Мейзамир. Мне плевать, что ты его не любишь. Мне все равно, если ты ему не доверяешь. Он знает о параллельских тварях гораздо больше нашего. И я позову его сейчас и вытрясу сведения. Если потребуется, буду шантажировать, пытать, убеждать, даже упрашивать.
Вначале Макс ощетинился дикообразом, полоснул по мне недовольным взглядом, скривил красивые губы. Почему-то инстинктивно спрятал покалеченный ноготь. Надулся как индюк. Мимика, вид Макса менялись ежесекундно. Он привстал, уперся руками в стол, но затем внезапно рухнул назад, откинулся на спинку стула и произнес почти бесцветно, совсем не похоже на себя:
- Зови его! Только пусть вначале раскроет карты. Кто он. Зачем к нам пожаловал. И какой у него к тебе интерес! Если скажет все честно и прямо - поверю.
Я пожала плечами. Красавчик что-то скрывал, темнил, недоговаривал. Но почему-то казалось - происхождение не самое страшное в его темном прошлом. К тому же, другого выхода я не видела. Макс не принял бы пояснения Мейзамира без весомых доказательств его откровенности. Слишком велико было его предубеждение.
Я метнулась в подъезд. Широкая лестничная площадка вдруг показалась маленькой и тесной. Недавно выкрашенные в голубой цвет стены, волны, словно в бушующем море, очень помогли сосредоточиться. Даже нежно-белые, словно взбитые сливки облака не сбили мне решительный, почти боевой настрой.