Пер Гюнт: стихотворения - Генрик Ибсен 11 стр.

Ты слышала судейский приговор?
Все взяли у меня участок, двор

Ты думаешь, из-за клочка земли
всю землю я решила позабыть?

Со стариком к согласью мы пришли,
что если я решусь переступить
границу леса больше мне не жить.

Я шла на лыжах и они за мной.
«Куда идешь?» а я кричу: «Домой!»

Так, значит, прочь засов и молоток!
От грешных дум меня избавил Бог!
Ты хочешь стать охотничьей женой!
Благословенье Божие со мной!

Не приближайся, Сольвейг! Ты чиста!
Не для меня такая красота,
я только посмотрю издалека
Я понесу тебя! Как ты легка!
Иди сюда. Я не обижу! Нет!
Мне страшно запятнать твой кроткий свет
Я думал о тебе, не спал ночей
но разве стоил я любви твоей?
Я строил, ладил, плотничал, строгал.
Но этот домик так убог и мал

Не все ль равно, богат или убог?
Мне только ветра свежего глоток.
Там, на равнине, воздух так тяжел:
он грудь давил, он гнал меня из сел,
а здесь, в лесу, и песни и покой
и дом мой, Пер. Я буду жить с тобой.

И это навсегда? На много лет?

Я выбрала свой путь. Возврата нет.

Так будь хозяйкой у меня в избе!
Сейчас я печку затоплю тебе.
Пусть светлым и горячим будет пламя,
чтобы спокойно ты спала ночами.

Моя принцесса! Сольвейг! Наконец!
Хоть из земли ей выстрою дворец.

Попался, быстроногий! Вот судьба!

Ты кто такая?

Старая подруга.

Мы отродясь не видели друг друга!

С твоей избой росла моя изба.

Спешу я нынче.

Ты всегда спешишь
Ну, да тебя догонит мой малыш.

Ошиблась, бабка!

Раньше не теперь.
Ты клялся мне, а я возьми поверь.

Да в чем я клялся?

Как же? У отца
отпробовал домашнего винца

Да не было такого! Не болтай!

Всегда так было: здравствуй и прощай.

Чего стоишь? Налей отцу пивка.

Как? Я отец вот этого щенка?

Ах! По щетинке видно поросенка.
Глаза-то есть? Не видишь, он хромой?
Пер вылитый с его хромой душой!

Ты что мне мелешь?

Ты отец ребенка!

Да ростом он с меня!

Они растут!

У, троллиха проклятая! У, харя!

Кому грозишь? Своей законной паре!

Кого винить, что красота ушла?
Ты соблазнил. Ты сам виновен тут.

Лесные черти принимали роды
и мы с младенцем сделались уроды;
а чтобы я красавицей была,
ты должен эту девушку прогнать
и никогда о ней не вспоминать!
И сразу у меня не станет хари.

Прочь, троллиха!

Ну-ну.

А то ударю!

Хо-хо, Пер Гюнт! Попробуй-ка, посмей-ка.
Вот погоди! Как заведешь семейку
да с женушкой присядешь на скамейку,
начнешь ее лелеять и ласкать
а я войду, куда меня девать?
И стану доли требовать своей:
по очереди будь со мной и с ней.
Счастливой свадьбы, мальчик! До свиданья!

Уйди!

Дитя возьми на воспитанье!
Что, хромоножка, к папочке пойдем?

Я папочку пристукну топором!

Какая голова у паренька
он в папочку пойдет наверняка.

Ступай подальше!

А была близка?

Ты все сказала?

Как тебя мне жаль!
За вожделенье и такая плата!

Но Сольвейг! Ты, кем жизнь моя богата!
Мое сиянье! Горный мой хрусталь!

Терзается всегда невиноватый!
Ведь черт сказал: «Папаша водку пьет,
а мамка сгоряча ребенка бьет!»

«Сторонкой!» говорила мне Кривая.
И это правда. Рухнул мой дворец
и на пути двух любящих сердец
воздвигнута навек стена глухая.
Состарилась моя былая радость.
Сторонкой, парень! Нет тебе пути!
Вобрав в себя всю эту грязь и гадость,
чтобы в ее объятия прийти!
И я посмею? Помнится, в Писанье
слова такие есть о покаянье.
Но у меня молитвенника нет,
и путеводных звезд заветный свет
сквозь заросли лесные не пробьется.
Раскаянье Пускай оно дается
ценою жизни или долгих лет
Но вдребезги разбить тепло и свет
и из осколков склеивать улыбку,
лицо, глаза Так можно склеить скрипку,
но колокол нельзя Нельзя топтать
цветок весенний на лугу зеленом.
Но слушай! Эта женщина в зеленом
ты все-таки сумел ее прогнать,
да вряд ли и была она на свете,
нелепый призрак Да. Но были эти:
вначале Ингрид, а за ней те три,
с которыми я прыгал до зари.
И все начнут кто с бранью, кто в слезах
просить, чтоб я таскал их на руках
Пусть даже руки у тебя длинны,
как ветви у разлапистой сосны,
держи ее на дальнем расстоянье:
ты можешь запятнать ее сиянье.
Но что же делать? Постучи к ней в дверь
без барыша, зато и без потерь
О, господи! Забыть бы обо всем!

Да как же я могу туда войти
оплеванным, облитым, привести
лесную нечисть в этот чистый дом?
Всю жизнь ее обманывать потом?

Когда бы я назвал ее женой,
я осквернил бы этот день святой!

Уже пришел?

И снова ухожу.

Да что ты, Пер?

За хворостом схожу.

Возьми меня я разделю твой труд.

Не надо, Сольвейг! Оставайся тут.

Ненадолго ли?

Когда-нибудь приду.
Пока терпи Но жди меня!

Я жду!

Да, поздно Неужто совсем не придет?
Послать бы за ним да кого же?
Одна я осталась И ноги как лед
А время-то тянется, боже!
Заранее знать бы, что будет беда!
Я только ему бы сказала,
что я его сердцем любила всегда
Хоть странник какой запоздалый
забрел бы

Здорово!

Да ты ли, сынок?..
Рехнулся ты, что ли, проклятый!
Здесь каждый прохожий убить тебя мог.

Ну, что же! Где грех, там расплата,
подумаешь жизнь! Подавай мне еду!

Где Кари? Сбежала куда-то,
Ленивая баба А я отойду.

Ну, что же! Где грех, там расплата,
подумаешь жизнь! Подавай мне еду!

Где Кари? Сбежала куда-то,
Ленивая баба А я отойду.

Куда это? Глупость какая!
Ну, что тебе вздумалось? Кто отойдет?

Конец мне пришел. Умираю.
Пора собираться. Пришел мой черед.

Ну, вот тебе! Думал, что кончено с тем
и дома мне легче вздохнется
А ноги замерзли?

Застыли совсем.
Недолго мне жить остается.
Быть может, вздохну еще разик-другой
да к ночи уйду при отливе.
Ты только глаза поплотней мне закрой
да гроб закажи покрасивей.
Ах, вот ведь забыла

Не надо бы, мать,
до срока

А люди и рады.
Весь дом растащили. Чего еще ждать?
Вот все, что осталось.

Не надо!

Я знаю, что грешен. Зачем говорить?

Не ты, а вино виновато.
А пьяному впору не то натворить.
Видала я вашего брата:
чуть выпьют и сразу накличут беду,
а ты-то напился изрядно.

Довольно! Зачем вспоминать ерунду?
Один раз сказала и ладно!
Каких только сказок не будет теперь!

Оставим до завтра заботы.
Успеем еще наболтаться, поверь,
да только не будет охоты,
про то, что навыворот было и вкось
и как нас водила Кривая
Еще у нас время найдется авось,
вон кошка стара, да живая.

Кричит она ночью. Ведь это к беде?

О чем там в деревне болтают?

Да только одни разговоры везде
что в горы уйти замышляет
девчонка одна.

Успокоился Мас?

Ни мать, ни отца ей не жалко.
Зашел бы ты к ним. Это близко от нас.
У них там грызня, перепалка.
А ты успокой их.

Хотел бы я знать,
где этот кузнец-то?

Да брось ты!
Уж лучше спросил бы, как девушку звать.

Не надо! Тоскливо мне, Осе!
Я сразу сказал: поболтаем давай.
Что было, то было, родная.
Присядем. И ад позабудем, и рай,
и где нас водила Кривая.
Пить хочешь? А в доме воды ни глотка.
Я сбегаю мигом к колодцу.
Ты ляг поудобней. Кровать коротка?
Скамейку приставить придется.
Постой! Да ведь это моя же кровать
Ты сядешь вон там, в изголовье
Красивые песни ты пела мне, мать,
с игрой, с прибауткой, с любовью

С тех пор как отец удалился от нас,
сама я тебя забавляла:
мы вместе решили, что шуба баркас,
а море мое одеяло.

Что-что, а развлечь ты умела меня!
Ты помнишь, как под гору с песней
в морозную ночку мы гнали коня?

Нет, было еще интересней
когда мы у Кари стащили кота,
стянули чурбан у соседа

А мама кричит мне: «Айда!
Я в Суриа-Муриа еду!»
Мы гнали кота хворостиной,
Я замок волшебный искал
К востоку от лунной долины,
На запад от солнечных скал.

Ох, жару дала я тому рысаку!

Поводья-то, помнится, бросишь,
ко мне обернешься на полном скаку:
 Не страшно? Не холодно?  спросишь.
И дальше летим! Да простит тебя Бог
душа у тебя золотая.
Ты стонешь?

Спина заболела, сынок.
Мне тесно. Кровать-то какая!

Улягся. Головку сюда, на тюфяк!
И видишь теперь тебе мягко.

Теперь мне отчаливать надо.

Как так?

Отчаливать надо.

Как так?

Отчаливать надо.

Ты ляг-ка!
Укройся, я сяду к тебе на кровать,
прильну к твоему изголовью
и все твои песни верну тебе, мать,
с игрой, с прибауткой, с любовью.

Ты лучше бы, Пер, почитал мне псалмы,
не то заберет меня пламя!

Эх! В Суриа-Муриа позваны мы
там принцы кутят с королями.
Укройся. Теперь вечера холодны.
Мы полем поедем вначале.

Да кто позовет нас? Кому мы нужны?

Сказал же обоих позвали.

Спеши, вороной! Торопись, вороной!
А ты отдохни, ради Бога
Да, мать, это правда, с такой-то ездой
недолгая будет дорога
Равнина да ельник а там и конец.

А что там звенит так тревожно?

Да кто его знает? Пустой бубенец,
глухой колокольчик дорожный.

Как глухо, неверно звенит он, сынок!