Кирилл отвел глаза и сердито сказал:
- В школу
Они пошли гуськом: впереди Чирок, потом Кирилл, а за ними Женька. Чирок не оглядывался. Кирилл видел его стриженый белобрысый затылок, тонкую шею с родинкой, похожей на коричневую горошину, острые, не очень чистые локти, худую спину под старенькой, выгоревшей рубашкой в коричневую и зеленую клетку
Все трое молчали и шли вдоль ручья к старинному чугунному мостику, построенному через Туринку еще в прошлом веке. От него поднималась лестница, которая выводила на улицу Грибоедова. А в конце той улицы - новые кварталы и школа.
Кирилл вдруг подумал, что Петька Чирок, наверно, считает в уме, сколько кварталов осталось ему до встречи с директоршей, до мучительного разговора, до позора.
Был раньше просто Петька Чирков, Чирок. Незаметный, никому в классе не интересный, но все-таки обыкновенный мальчишка. Одноклассник. И можно было вести себя с ним как с одноклассником. А сейчас все сделалось странным каким-то, ненастоящим. Петька был преступник, а Кирилл с
Женькой - его конвоиры. И даже удивительно было, что кругом все по-прежнему: зеленеет обыкновенная трава, катится к вечеру теплое солнце, бормочет речка
Кирилл тряхнул головой. Что сделано, то сделано. Он, Кирилл, ни в чем не виноват.
- А где кошелек? - спросил он у Петькиной спины.
Чирок сбил шаг и через секунду ответил:
- Выбросил
- Зачем? - удивилась Женька.
- А зачем он мне? - сказал Чирок, не оборачиваясь.
- А деньги? - спросил Кирилл.
Чирок пошел медленнее.
- Я с деньгами выбросил, - сказал он.
- Совсем заврался! - возмутилась Женька.
- Подожди ты, - с досадой оборвал ее Кирилл, а Чирку сказал:
- Ну-ка, стой
Он догнал Петьку, и они остановились рядом.
- Врешь или правда? - спросил Кирилл.
Чирок вскинул на него мокрые синие глаза.
- Зачем мне врать если все равно признался?
- А почему выкинул? - почти крикнул Кирилл.
- Потому что мне они для чего? Мне только рубль надо было. Я кошелек хотел обратно положить, когда рубль взял, а за дверью затопали Ну, я сунул под рубашку и вышел потихоньку. Думал, потом положу. А тут вы прибежали, и началось
- Куда бросил-то? - вмешалась Женька. - Может быть, найти можно?
Чирок махнул рукой:
- Вон там, с моста. В водоворот.
Кирилл свистнул. Под мостом было самое бурливое и глубокое место, с камнями и ямами.
- Дурак ты, Чирков, честное слово, - растерянно сказала Женька. - Кругом дурак Чего ты с этим Дыбой связался?
- Я, что ли, нарочно связался?
- А как это вышло? - спросил Кирилл.
- Теперь не все ли равно?
- Нет, не все равно, - сказал Кирилл.
- Ну, я шел, а они в подъезде стояли. Говорят: иди сюда, не бойся, что-то интересное покажем. Я не хотел, а с ними Кочнев из седьмого «А». Тоже говорит: не бойся. Ну, я подошел, а там еще какой-то парень. Тюля его зовут. Дыба говорит: «Спорим, что Тюля бритву сжует». Я ничего даже не ответил, а этот Тюля в рот лезвие бритвочки сунул и давай жевать. На мелкие кусочки. Потом выплюнул. А Дыба мне говорит: «Гони рубль, раз проспорил». Я говорю, что даже и не спорил, а они прижали в угол А рубля у меня все равно нет. Дыба говорит: «Потом принесешь» Ну и с тех пор все меня ловит
- Неужели из-за этого воровать надо! - возмущенно сказала Женька. - Уж рубль-то мог бы где-нибудь достать, если хотел расплатиться.
- А он сколько уже этих рублей с меня стряхнул! Говорит: плати проценты, раз вовремя не отдал.
- И ты каждый раз отдавал? - поморщившись, спросил Кирилл.
Чирок тихо проговорил:
- А ты бы не отдал? Они знаешь как издеваются Затащат за гаражи, рот зажмут - Он посмотрел на Женьку и опустил глаза. Шепотом сказал Кириллу: - При ней даже рассказывать нельзя. А если бьют, потом даже синяков нет. Ничего не докажешь.
- А почему никому не сказал? - спросил Кирилл.
- Кому?
- Ну дома.
- А дома кто? Мать да бабка. Драться они, что ли, с Дыбой пойдут? Матери вообще нервничать нельзя
- Как всегда, - себе под нос проворчала Женька. - «Маме нельзя расстраиваться, у нее больное сердце» А о чем думал, когда в карман лез?
- Думал, что не поймают! - зло сказал Чирок. - Ну, пошли, чего стоим.
- Подожди, - попросил Кирилл. Зачем надо подождать, он сам не знал. Мысли перепутались. И вырастала едкая досада на самого себя. Как он сказал: «Сдавайся, Петенька». Со скрытым торжеством и снисходительностью. Подумаешь, Шерлок Холмс какой, отыскал опасного бандита! Этот несчастный Чирок даже выкручиваться не умеет. Другой мог бы наплести кучу историй и отпереться намертво. Разве олимпийский рубль - доказательство?
- Одного я не пойму, - вдруг заговорила Женька. - Стащить кошелек - это это ну, это ясно что. А зачем потом в воду кидать? Просто ненормальность какая-то.
- Походи с чужим кошельком за пазухой - поймешь, - сумрачно сказал Чирок.
Кирилл не знал, поняла ли Женька, а он понял, как жег Чирка спрятанный под майку кошелек. Как Чирку казалось, что все провожают его подозрительными взглядами. Как хотелось поскорее исчезнуть из школы и навсегда избавиться от своего страха. Чтобы казалось, будто ничего не было! Концы в воду!
- Говорил, маму нельзя расстраивать, а сам еще прибавил расстройства, - назидательно сказала Женька. - Ей теперь расплачиваться придется.
- Сам расплачусь, - неожиданно ответил Чирок.
- Как это? - удивилась она.
- Велосипед продам. У меня его давно просят. Как раз за сорок рублей.
- А в кошельке сорок было? - спросил Кирилл.
- Наверно. Я же не смотрел, рубль взял - и все. Ева говорила - сорок. Стипендия
- Ты думаешь, за твой велосипед сорок рублей дадут? - с сомнением спросила Женька.
Чирок кивнул:
- Дадут. Он с виду потрепанный, а ход знаешь какой!
«Знаем, - подумал Кирилл. - Едва догнали». И вдруг почувствовал, что все опять не так. Странно. Но уже по-другому странно: ведь Чирок - вор, и они его поймали, но вот идет между ними нормальный разговор. Словно Чирок не с конвоирами разговаривает, а с приятелями делится заботой. А может, с ним раньше вообще никто не разговаривал как с товарищем?
- Зачем ты от нас убегал? - спросил Кирилл.
Чирок пожал плечами:
- Ну я почему-то догадался.
- А чего бежать-то? Куда денешься?
- Я просто от дома. Чтобы не при маме
- Все равно узнает, - с неловкостью сказал Кирилл. Словно он был виноват в бедах, которые скоро обрушатся на Чирка. И он почувствовал благодарность Женьке, когда она спросила:
- А что, у мамы правда больное сердце?
Чирок по очереди взглянул на нее и на Кирилла. И стал смотреть на свои стоптанные сандалии.
- Да нет, - проговорил он. - Сердце обыкновенное. Просто ей сейчас нельзя нервничать, у нее ребенок будет
Со странной смесью жалости, злости и облегчения Кирилл тряхнул плечами, словно сбросил что-то. Твердо глянул на Женьку, предупреждая, чтобы не спорила. Потом сказал Чирку:
- Продай велосипед, а деньги отошли этой студентке. По почте или как хочешь. Как адрес узнать, сам придумай. В общем, это твое дело.
- Ну и что? - недоверчиво спросил Чирок.
- Ну и все, - жестко сказал Кирилл. - И живи. Никто, кроме нас, ничего не знает и знать не будет.
Тут Кирилл впервые увидел, что означает выражение «просветлело лицо». Ничего на лице Чирка вроде бы не изменилось, и все же оно стало совсем другим. Словно чище и даже красивее. И глаза у него сделались как у маленького мальчика, которому пообещали чудо.
- И вы по правде никому?
- Никому. Зачем нам, чтобы ты мучился? - ответил Кирилл. - Ты и так хлебнул. Если совесть есть, сам поймешь.
- Я - сказал Чирок. - Я ладно.
- Но дома-то спросят, зачем продал велосипед, - подала здравую мысль Женька.
Чирок торопливо замотал головой:
- Ничего не узнают. Тот парень, который просит продать, далеко живет. А дома скажу, что велосипед угнали. Все время угоняют. У Дыбиных парней сколько угонов на счету А мама даже рада будет: она боится, что я на велике шею сломаю.
И Чирок первый раз улыбнулся - виновато, нерешительно, с просьбой не лишать его чуда. Но вдруг помрачнел. Сказал Кириллу:
- А тебя опять начнут трясти, будто ты виноват.
- Что? - удивился Кирилл. И проговорил искренне: - Ну, вот это меня волнует, как прошлогодний снег.
- Все равно никто не верит, - с удовольствием разъяснила Женька. - И папа его не поверил. - Она увидела удивленное лицо Кирилла и сообщила: - Ты не знаешь, а я слышала, как твой папа с Евой Петровной разговаривал. Он сказал, что это бред.
Кирилл улыбнулся:
- Это у него любимое выражение.
Потом он осторожно взял Чирка за острый локоть, подержал.
- Ладно, Петька, живи спокойно, - сказал Кирилл. Он это без насмешки сказал, и Чирок поднял на него тревожные еще, но уже благодарные глаза.
- Живи спокойно, - повторил Кирилл и подумал: «Если сможешь». - Мы никому не скажем, мы обещаем. А ты делай все сам. С деньгами и вообще. Ну, ты же понимаешь.
- Я сделаю, - шепотом сказал Чирок и глаз не опустил. - Честное слово.
Потом он заморгал и отвернулся, и Кирилл его пощадил, не стал смотреть. Ведь у Чирка не было зеленого павиана Джимми.
- Поехали! - сказал Кирилл Женьке и с ходу взял скорость, чтобы проскочить брод. Хотя совсем рядом был мост.
- Поехали! - сказал Кирилл Женьке и с ходу взял скорость, чтобы проскочить брод. Хотя совсем рядом был мост.
Поднявшись на улицу Грибоедова, Кирилл и Женька пошли пешком. Женька неуверенно поглядывала на Кирилла. Наконец спросила:
- Ты считаешь, что это правильно?
- Да, - сказал Кирилл. - Считаю. А ты нет?
- Я не знаю. Получается, что мы с ним заодно.
- Почему заодно? Он деньги отдаст А тащить его к Еве или к директору на допрос я не обязан. А тебе что, хотелось?
- Ну, что ты - прошептала Женька. - Но я думала, что надо.
- Не надо Не могу я, Женька, - вдруг признался Кирилл. - Он идет такой понурый Будто по правде преступник. Еще бы руки за спину заложил - и совсем.
- Руки он не мог, он велосипед вел, - тихо сказала Женька.
И Кириллу показалось, что она все поняла.
- Может быть, так и надо, - раздумчиво сказала Женька. - И Чиркову лучше, и всем. А то такое пятно на отряде
- Вот вторая Евица-красавица, - усмехнулся Кирилл. - Вам бы универсальный пятновыводитель купить в химчистке.
- А что, разве я неправильно говорю?
- На чем пятно, ты сказала? - переспросил Кирилл.
- На всем отряде.
Кирилл посмотрел на нее сбоку и медленно, отчетливо сказал:
- Нет никакого отряда. Неужели ты не понимаешь?
Нет, она не понимала. Она очень удивилась:
- А что есть?
- А ничего. Просто тридцать семь человек и Ева Петровна Красовская. Отряд - это когда все за одного. А у нас? Одного избивают, а остальные по углам сидят.