Это скопище машин
На тебя таит обиду,
Светло-серый лимузин,
Не теряй ее из виду!
Впереди, гляди, разъезд,
Больше риска, больше веры!
Опоздаешь!.. Так и есть
Ты промедлил, светло-серый!
Они знали игра стоит свеч,
А теперь что ж сигналить рекламным щитам?!
Ну а может, гора ему с плеч,
Иль с капота и что у них есть еще там
Нет, развилка как беда:
Стрелки врозь и вот не здесь ты!
Неужели никогда
Не сближают нас разъезды?
Этот сходится, один!
И, врубив седьмую скорость,
Светло-серый лимузин
Позабыл нажать на тормоз
Что ж, съезжаться пустые мечты?
Или это есть кровная месть городам?
Покатились колеса, мосты,
И сердца или что у них есть еще там
Марине
Марине
То ли в избу и запеть,
Просто так, с морозу,
То ли взять да помереть
От туберкулезу,
То ли выстонать без слов,
А может под гитару?
Лучше в сани рысаков
И уехать к «Яру!»
Вот напасть! то не всласть,
То не в масть карту класть,
То ли счастие украсть,
То ли просто упасть
В грязь
Навсегда в никуда
Вечное стремленье.
То ли с неба вода,
То ль разлив весенний
Может, эта песня без конца,
А может без идеи
А я строю печку в изразцах
Или просто сею.
Сколько лет счастья нет,
Впереди все красный свет
Недопетый куплет,
Недодаренный букет
Бред!
Назло всем насовсем
Со звездою в лапах,
Без реклам, без эмблем,
В пимах косолапых
Не догнал бы кто-нибудь,
Не почуял запах,
Отдохнуть бы, продыхнуть
Со звездою в лапах!
Без нее, вне ее
Ничего не мое,
Невеселое житье,
И былье и то ее
Ё-моё!
Мне каждый вечер зажигают свечи,
И образ твой окуривает дым,
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
Я больше не избавлюсь от покоя:
Ведь все, что было на душе на год вперед,
Не ведая, она взяла с собою
Сначала в порт, а после в самолет.
Мне каждый вечер зажигают свечи,
И образ твой окуривает дым,
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
В душе моей пустынная пустыня,
Ну что стоите над пустой моей душой!
Обрывки песен там и паутина,
А остальное все она взяла с собой.
Теперь мне вечер зажигает свечи,
И образ твой окуривает дым,
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
В душе моей всё цели без дороги,
Поройтесь в ней и вы найдете лишь
Две полуфразы, полудиалоги,
А остальное Франция, Париж
И пусть мне вечер зажигает свечи,
И образ твой окуривает дым,
Но не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
Я раззудил плечо трибуны замерли,
Молчанье в ожидании храня.
Эх, что мне мой соперник Джонс ли, Крамер ли,
Рекорд уже в кармане у меня!
Замётано, заказано, заколото,
Мне кажется я следом полечу.
Но мне нельзя, ведь я метатель молота:
Приказано метать и я мечу.
Эх, жаль, что я мечу его в Италии:
Я б дома кинул молот без труда,
Ужасно далеко, куда подалее,
И лучше если б враз и навсегда.
Я против восхищения повального,
Но я надеюсь: года не пройдет
Я все же зашвырну в такую даль его,
Что и судья с ищейкой не найдет
Сейчас кругом корреспонденты бесятся.
«Мне помогли, им отвечаю я,
Подняться по крутой спортивной лестнице
Мой коллектив, мой тренер и семья».
Будут и стихи, и математика,
Почести, долги, неравный бой,
Нынче ж оловянные солдатики
Здесь, на старой карте, встали в строй.
Лучше бы уж он держал в казарме их,
Только на войне как на войне
Падают бойцы в обеих армиях,
Поровну на каждой стороне.
Может быть пробелы в воспитании
И в образованье слабина,
Но не может выиграть кампании
Та или другая сторона.
Совести проблемы окаянные
Как перед собой не согрешить?
Тут и там солдаты оловянные,
Как решить, кто должен победить?
И какая, к дьяволу, стратегия,
И какая тактика, к чертям!
Вот сдалась нейтральная Норвегия
Ордам оловянных египтян.
Левою рукою Скандинавия
Лишена престижа своего,
Но рука решительная правая
Вмиг восстановила статус-кво.
Где вы, легкомысленные гении,
Или вам являться недосуг?
Где вы, проигравшие сражения
Просто, не испытывая мук?
Или вы, несущие в венце зарю
Битв, побед, триумфов и могил,
Где вы, уподобленные Цезарю,
Что пришел, увидел, победил?
Нервничает полководец маленький
Непосильной ношей отягчен,
Вышедший в громадные начальники
Шестилетний мой Наполеон.
Чтобы прекратить его мучения,
Ровно половину тех солдат
Я покрасил синим шутка гения,
Утром вижу синие лежат.
Я горжусь успехами такими, но
Мысль одна с тех пор меня гнетет:
Как решил он, чтоб погибли именно
Синие, а не наоборот?
Я самый непьющий из всех мужуков:
Во мне есть моральная сила,
И наша семья большинством голосов,
Снабдив меня списком на восемь листов,
В столицу меня снарядила.
Чтобы я привез снохе
с ейным мужем по дохе,
Чтобы брату с бабой кофе растворимый,
Двум невесткам по ковру,
зятю черную икру,
Тестю что-нибудь армянского разлива.
Я ранен, контужен я малость боюсь
Забыть, что кому по порядку,
Я список вещей заучил наизусть,
А деньги зашил за подкладку.
Значит, брату две дохи,
сестрин муж ему духи,
Тесть сказал: «Давай бери что попадется!»
Двум невесткам по ковру,
зятю заячью икру,
Куму водки литра два, пущай зальется!
Я тыкался в спины, блуждал по ногам.
Шел грудью к плащам и рубахам.
Чтоб список вещей не достался врагам,
Его проглотил я без страха.
Помню: шубу просит брат,
куму с бабой всё подряд,
Тестю водки ереванского разлива,
Двум невесткам по ковру,
зятю заячью нору,
А сестре плевать чего, но чтоб красиво!
Да что ж мне пустым возвращаться назад?!
Но вот я набрел на товары.
«Какая валюта у вас?» говорят.
«Не бойсь, говорю, не доллары!»
Растворимой мне махры,
зять подохнет без икры,
Тестю, мол, даешь духи для опохмелки!
Двум невесткам все равно,
мужу сестрину вино,
Ну а мне вот это желтое в тарелке!
Не помню про фунты, про стервинги слов,
Сраженный ужасной загадкой:
Зачем я тогда проливал свою кровь,
Зачем ел тот список на восемь листов,
Зачем мне рубли за подкладкой?!
Где же все же взять доху,
зятю кофе на меху?
Тестю хрен, а кум и пивом обойдется.
Где мне взять коньяк в пуху,
растворимую сноху?
Ну а брат и с самогоном перебьется!
Для меня эта ночь вне закона.
Я пишу по ночам больше тем.
Я хватаюсь за диск телефона,
Набираю вечное ноль семь.
«Девушка, здравствуйте! Как вас звать?» «Тома».
«Семьдесят вторая! Жду дыханье затая
Быть не может, повторите, я уверен дома!..
Вот уже ответили.
Ну здравствуй, это я!»
Эта ночь для меня вне закона,
Я не сплю я кричу: «Поскорей!..»
Почему мне в кредит, по талону
Предлагают любимых людей!
«Девушка, слушайте! Семьдесят вторая!
Не могу дождаться, и часы мои стоят
К дьяволу все линии я завтра улетаю!..
Вот уже ответили.
Ну здравствуй, это я!»
Телефон для меня как икона,
Телефонная книга триптих,
Стала телефонистка мадонной,
Расстоянье на миг сократив.
«Девушка, милая! Я прошу продлите!
Вы теперь как ангел не сходите ж с алтаря!
Самое главное впереди, поймите
Вот уже ответили.
Ну здравствуй, это я!»
Что, опять поврежденье на трассе?
Что, реле там с ячейкой шалят?
Мне плевать буду ждать, я согласен
Начинать каждый вечер с нуля!
«Ноль семь, здравствуйте! Снова я». «Да что вам?»
«Нет, уже не нужно, нужен город Магадан.
Не даю вам слова, что звонить не буду снова,
Просто друг один узнать, как он, бедняга, там»
Эта ночь для меня вне закона,
Ночи все у меня не для сна,
А усну мне приснится мадонна,
На кого-то похожа она.
«Девушка, милая! Снова я, Тома!
Не могу дождаться жду дыханье затая
Да, меня!.. Конечно я!.. Да, я! Конечно дома!»
«Вызываю Отвечайте» «Здравствуй, это я!»
Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Исуса,
Кто ни во что не верит даже в черта, назло всем,
Хорошую религию придумали индусы:
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.
Стремилась ввысь душа твоя
Родишься вновь с мечтою,
Но если жил ты как свинья
Останешься свиньею.
Пусть косо смотрят на тебя привыкни к укоризне,
Досадно что ж, родишься вновь на колкости горазд.
А если видел смерть врага еще при этой жизни
В другой тебе дарован будет верный зоркий глаз.
Живи себе нормальненько
Есть повод веселиться:
Ведь, может быть, в начальника
Душа твоя вселится.
Пускай живешь ты дворником родишься вновь прорабом,
А после из прораба до министра дорастешь,
Но если туп, как дерево, родишься баобабом
И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.
Досадно попугаем жить,
Гадюкой с длинным веком,
Не лучше ли при жизни быть
Приличным человеком?!
Так кто есть кто, так кто был кем? мы никогда не знаем.
Кто был никем, тот станет всем, задумайся о том!
Быть может, тот облезлый кот был раньше негодяем,
А этот милый человек был раньше добрым псом.
Я от восторга прыгаю,
Я обхожу искусы,
Удобную религию
Придумали индусы!
И душа, и голова, кажись, болит,
Верьте мне, что я не притворяюсь.
Двести тыщ тому, кто меня вызволит!
Ну и я, конечно, постараюсь.
Нужно мне туда, где ветер с соснами,
Нужно мне, и всё, там интереснее!
Поделюсь хоть всеми папиросами
И еще вдобавок тоже песнями.
Дайте мне глоток другого воздуха!
Смею ли роптать? Наверно, смею.
Запах здесь А может быть, вопрос в духах?
Отблагодарю, когда сумею.
Нервы у меня хотя луженые,
Кончилось спокойствие навеки.
Эх вы мои нервы обнаженные!
Ожили б ходили б как калеки.
Не глядите на меня, что губы сжал,
Если слово вылетит, то злое.
Я б отсюда в тапочках в тайгу сбежал,
Где-нибудь зароюсь и завою!
Не писать мне повестей, романов,
Не читать фантастику в углу,
Я лежу в палате наркоманов,
Чувствую сам сяду на иглу.
Кто-то раны лечил боевые.
Кто-то так, обеспечил тылы
Эй вы парни мои «шировые»,
Поскорее слезайте с иглы!
В душу мне сомнения запали,
Голову вопросы мне сверлят,
Я лежу в палате, где глотали,
Нюхали, кололи всё подряд.
Кто-то там проколол свою душу,
Кто-то просто остался один
Эй вы парни, бросайте «морфушу»
Перейдите на апоморфин!
Тут один знакомый шизофреник
В него тайно няня влюблена
Говорит: «Когда не будет денег
Перейду на капли Зимина».
Кто-то там проколол свою совесть,
Кто-то в сердце вкурил анашу
Эх вы парни, про вас нужно повесть.
Жалко, повестей я не пишу.
Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и еще
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.